Сьюзен Лоу - Сердечные тайны

– У меня семь братьев в этом лагере, Джонатан. Как ты говоришь, с этим не возникнет никаких трудностей.

– Ну, и хорошо, – сказал он более резко, чем ему хотелось бы.

Она была совершенно спокойна. Но он не мог относиться к ней, как относился бы к любому другому своему соотечественнику.

Лэйтон сбросил кожаную куртку, которую она ему дала, и вывернул ее наизнанку. Потом вынул небольшой кинжал, который носил всегда с собой в ботинке, – иногда огнестрельное оружие делает слишком много шума, – быстро разрезал подкладку и вынул пакет.

– Вот, – он протянул его Бэнни.

Белый пакет был перевязан черной ленточкой и выглядел совершенно безобидным.

Она взяла бумаги и положила на колени.

– Что в них?

Он только посмотрел на нее.

– Тебе лучше не знать этого.

– Но я ведь в любую минуту могу открыть их и прочитать.

– Если ты не относишься к этому серьезно, я не отдам их тебе.

И он забрал у нее пакет.

– Ну, право же, Джонатан. Я отнесусь к этому серьезно. Но я не могу представить себе, что это будет опасно. Я всего лишь пойду навестить своих братьев, занесу этот пакет, и пойду обратно домой.

– Ты не понимаешь, да? – он схватил ее за плечи и притянул к себе. – В этом лагере есть некто, которому очень не хочется, чтобы это донесение попало в нужные руки. Некто, который, скорее всего, уже убивал, чтобы предотвратить это. И Боже меня упаси, если с тобой что-нибудь случится.

Она слышала отчаяние в его голосе и знала, что оно было искренним. Если с ней что-нибудь случится, что он мог бы предотвратить, это будет для него последним ударом.

– Джонатан, – тихо сказала она. – Со мной ничего не случится.

– Ты права. Потому что, если ты не пообещаешь мне точно выполнить инструкцию, я не позволю тебе отнести пакет в лагерь повстанцев.

Она кивнула.

– Хорошо, обещаю. Когда я попаду туда, что мне делать?

– Ты найдешь Вашингтона. Это будет нетрудно.

– Так. Что потом? Я же не могу просто пойти к нему в гости?

– Нет. Поговори с караулом. Упомяни имя Голиаф. И он примет тебя. К тому времени ему будет известно о моей работе.

– Голиаф? – она усмехнулась. – Какое подходящее имя.

Но на самом деле ей было совсем не смешно. Она поняла, что каждый день, каждую минуту он живет среди людей, которые, если он ошибется только один раз, посчитают своей обязанностью, даже долгом, избавить мир от предателя. Бэнни задрожала от внезапно охватившего ее холода.

– Голиаф. Я запомню.

– Так. И еще кое-что. Ты не должна никому говорить об этом. Пойми, Бесс. Никому.

– Конечно, нет.

Она снова кивнула, слегка смущенная его горячностью.

– Я вообще редко разговариваю с кем-нибудь, кроме моей семьи и…

– Нет! – он вскочил на ноги, грубо потащив ее за собой. – Не с твоей семьей!

– Но, Джонатан… – Его глаза были холодными, их выражение невозможно было понять. – Ты подозреваешь одного из моих братьев?

Он не ответил, а только посмотрел на нее. Но его молчание было достаточным подтверждением для нее.

– Нет! – закричала она, стуча ему в грудь кулаком. – В моей семье нет предателей!

– Бесс…

– Что с ним будет?

– С кем?

– Со шпионом. Когда вы его поймаете, что с ним будет?

– Тоже, что бывает со всеми предателями.

Его голос был таким холодным. Холодным, лишенным чувства безжалостности. Она посмотрела на него с удивлением и непониманием.

– То же, что случилось бы со мной, если бы меня поймали, – продолжал он.

Это опять был не тот мужчина, которого, как Бэнни думала, она знала. Это был человек, который мог убить. И он будет продолжать делать свое дело отрешенно и безжалостно. В нем не осталось и следа той нежности, с которой он относился к ней когда-то.

Так каким же он был на самом деле? Неужели вся та теплота и нежность, которую он проявлял по отношению к ней были лишь частью тщательно продуманного плана? И если это так, значит это и есть настоящий Джонатан – опасный, бесчувственный, безжалостный, не знающий и не понимающий ничего, кроме своего долга?

– В моей семье нет предателей, – повторила она.

– Думай, как хочешь, – холодно ответил он.

Ее глаза потемнели от боли и страха, и больше всего на свете ему хотелось обнять ее и сказать, что все будет в порядке. Но Джонатан не смог ей этого обещать, а ему не хотелось снова лгать. Он не хотел давать ей ложную надежду. Он заметил, как она расправила плечи и подняла голову – классическая поза Джоунзов – пусть они попробуют достать меня. Он молил небо только, чтобы все Джоунзы были такими неуязвимыми, как они о себе думали.

– Давай мне бумаги, – ледяным голосом потребовала она.

– Нет, пока ты не пообещаешь, что ничего никому не скажешь, включая и твою семью – особенно не им.

– Тогда я хочу знать, что в этих бумагах.

– Бесс, пойми, безопаснее, если ты не будешь этого знать.

– Я хочу знать, – сказала она, и он понял, что она не уступит.

– Расположение войск британцев в колониях.

Он отметил удивление в ее глазах раньше, чем она успела подавить его.

– Всех войск?

– Да. Войска, артиллерия, корабли, все.

– Теперь я понимаю, почему это так важно. Что-нибудь еще?

О, Господи, неужели это никогда не кончится? Он снова не мог сказать ей всей правды.

– Планы обороны и отхода на случай, если колонисты нападут на Бостон.

Она протянула руку.

– Давай их мне.

Джонатан протянул ей пакет и застыл так. Как только отдаст ей бумагу, пути назад уже не будет. Он втянет Бесс в суматошную игру войны. Бесс, которая так много для него значила. Но ведь есть еще и его работа. Столько лет он ставил свою работу на первое место, выше всего и всех. А теперь он тоже сможет это сделать.

– Ты никому не скажешь? – еще раз спросил он.

– Я выполню инструкцию, сэр.

Он отдал ей бумаги, и она убрала их в карман.

– Но никогда, слышишь, никогда больше ни о чем у меня не проси, – в ее голосе звучало отвращение.

Она повернулась и широкими уверенными шагами прошла прочь. На краю поляны, под огромным раскидистым дубом, Элизабет обернулась и оглянулась на него.

– В нашей семье нет предателей.

На Бэнни военный лагерь не произвел особенного впечатления. Грязно, шумно, везде было полно людей, которые были заняты тем, что копали, как ей показалось, абсолютно бесполезные ямы.

«А кое-кому уже надоела военная дисциплина», – подумала она, проходя мимо небольшой группы людей, игравших в карты. Когда она только вошла в лагерь, какой-то солдат попытался ее остановить, полагая, что появление здесь женщины может быть вызвано только одной причиной. Одного взгляда с высоты ее роста оказалось достаточно, чтобы все ему объяснить. Пыл остальных солдат Элизабет охлаждала сообщая им, к кому она пришла. Казалось, ее братьев здесь знали все.