Луанн Райс - Талисман любви

– Я имею в виду не команду, – уточнил Мартин.

– Но…

– Ты и я, мы победили, Мэй, – сказал он. – Ты была со мной там, на льду. Я не знаю, как или почему. Я только знаю, что говорю правду.

Сердце Мэй билось, как у подстреленной птицы. Она представила, что была рядом с Мартином в игре. Она воображала, как скользит по льду рядом с ним, помогает ему победить, оберегает его от травм.

– Это все розовые лепестки, – сказала она. – Вот для чего они с вами.

– Что ж, они работают.

Это не была Мэй. Мэй совсем не была такой, чтобы, затаив дыхание, напрягая слух, слушать кого-то на другом конце провода. Мэй закрылась в себе намертво на многие годы. Она для себя прекратила верить в привязанность. Это возможно для невест, для которых она работала, но не для нее.

– Я теперь лучше пойду, – произнес Мартин. – Я позвоню снова, когда мы вернемся в Бостон, можно?

– Я буду продолжать смотреть ваши игры, – пообещала Мэй.

– Передай своей подруге и Кайли, я желаю им боннуи (спокойной ночи).

– Передам.

– Боннуи и тебе, Мэй.

– Спокойной ночи, Мартин.

Мэй еще долго стояла в темноте, прижимая к щеке телефонную трубку, пристально вглядываясь в темноту, глядя, как коты-тени охотятся вокруг залитого лунным светом сарая, и закрывала глаза, пытаясь запомнить звук его голоса.

Бостон выиграл начало, но потребовался гол Рэя Гарднера в дополнительное время, чтобы выиграть вторую игру. Третья игра также вошла в добавленное время, и на сей раз «Ойлерз» выиграли со счетом 2:0. Нильс Йоргенсен блестяще блокировал каждый удар, который направлял в сторону его ворот Мартин.

Мартина замучила его лодыжка, когда они вернулись в Бостон. Старый ушиб колена дал о себе знать воспалением. Тренеры не оставляли его одного, применяя все виды лечения, известные в Новой Англии и даже методику, привезенную из Древнего Китая. Лед, лазер, массаж, акупунктура. «Ойлерз» выиграли игры 4 и 5, а «Медведи» выиграли игру номер 6, тем и завершив серию. Мартин думал о своем отце в кирпично-красной тюрьме, наблюдавшим за каждой ошибкой, которую делал сын. Наклонив голову, он съеживался, пытаясь выкинуть мысль о нем из головы.

Тренер Дэйфо нашел фотографию матери Мартина в старом хоккейном еженедельнике, приклеил ее рядом с фотокарточкой его собственной матери и прикрепил на шкафчик Мартина. Жена Рэя Гарднера каждое утро отправлялась на мессу и молилась об их победе, Джек Делани рассказал, что, когда у его дочери выпал зуб, она оставила Зубной фее записку с просьбой, чтобы «Медведи» победили.

Мартин говорил с Мэй после каждой игры. Он хотел пригласить ее во Флит-центр посмотреть игру живьем, но осторожность помешала ему сделать это. Он нуждался в каждой частице концентрации, чтобы сосредоточиться на победе в Кубке. Каждая частица фокусировки, каждая молекула силы должна была остаться в его мозгу и костях. Когда Мартин был моложе, он часто приглашал женщин посмотреть на игру и из кожи вон лез, чтобы показать им себя во всей своей красе. Но с Мэй все было иначе. Ему не надо было хвастаться перед ней, и теперь, с такой большой ставкой на этом постсезонье, он не доверял себе, что бы думать о Мэй и победе одновременно.

После бессонной ночи, после поражения в игре с «Ойлерз» Мартин подверг сомнению свой план. Со всеми другими парнями, полагающимися на молитвы, зубы и умерших матерей, Мартин не чувствовал себя столь уж странным со своим талисманом из розовых лепестков и подумал о том, что лучше держать Мэй подальше от стадиона. Он позвонил ей домой.

– Я хочу, чтобы вы были там, понимаешь? – спросил Мартин. – Но я думаю, что это безумие, я не смогу сосредоточиться.

– Не сможешь сосредоточиться? – спросила Мэй, разочарованно.

– Пойми, – начал объяснять он. – Я должен не спускать глаз с шайбы.

– Но я не стану попадаться тебе на глаза, – сказала она.

– Пусть так, но даже в этом случае я буду знать, что ты где-то рядом.

– Все нормально. Я понимаю, – произнесла Мэй, и в голосе ее почувствовалась боль.

– Нет, ты не понимаешь, – заметил Мартин.

– Уверяю тебя, я понимаю. – Ее голос был холоден.

В тот день, во время полуденного перерыва, Мэй и Тобин оставили тетушку Энид с невестой и ее матерью, забрали с собой бутерброды и направились к дереву позади сарая. Там, в тени дерева, они поедали свой ланч и слушали хор птиц, рассевшихся в его ветвях.

– Ты расстроена, – заметила Тобин.

– Да. Ничего не могу с этим поделать.

– Это оттого, что он снова в Бостоне, но не пригласил тебя посмотреть игру?

Мэй кивнула, смотря на свой бутерброд.

– Он говорит, что он хотел бы, чтобы я оказалась на стадионе, но он думает, что я внесла бы сумятицу в его чувства и это было бы безумием для него. Это напомнило мне о Гордоне, когда он отправлялся в деловые поездки, никогда не желая брать меня с собой.

– Но Гордон не ездил в командировки, – напомнила ей Тобин. – Он ездил домой к жене.

– Я знаю, – сказала Мэй. – Говорил мне, будто у него дела в Гонконге и в Лондоне, когда сам он фактически улаживал отношения с ней.

– Мартин же тебя не обманывает, – заметила Тобин.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ты можешь наблюдать за ним по телевизору. Ты знаешь, что он именно там, где он говорит.

– Тогда почему он не хочет, чтобы я была там?

– Возможно, он сказал тебе правду, он боится, что твое присутствие там отвлечет его.

– Я думаю, он понял, что я расстроилась, когда мы говорили по телефону вчера вечером. – Мэй посмотрела на «Брайдалбарн», покачав головой. – Человеческие отношения так сложны. Я едва начала и уже не могу выдержать сама себя.

– Гордон действительно испортил тебя.

– Это – не ошибка Мартина.

– Так и скажи ему в следующий раз, когда будешь с ним разговаривать. Пожелай ему удачи и подумай о нем.

– Я думаю, – несчастно произнесла Мэй.

Но Мартин не позвонил в тот день, и тут она поняла, что у нее нет его номера телефона, чтобы позвонить самой. Она наблюдала игру по телевизору, видела, что Мартин выиграл игру номер 6 взрывным броском высоко в ворота, электризуя каждого зрителя во Флит-центре, заставив публику вскочить на ноги и обрушиться громом аплодисментов. Нильс Йоргенсен послал ему вслед проклятие, насколько хватило его глотки, едва сдерживаемый своими товарищами по команде. Мэй видела, как Мартин встретился с ним глазами, и ярость, закипевшую между ними. Она желала, чтобы он позвонил ей, но он этого не сделал.

В синей бетонной комнате, воняющей потом, несвежим дымом сигарет и парами алкоголя, пронесенного тайком, заключенные столпились вокруг телевизора, поощряя хоккеистов и громко глумясь над ними, почти в равной мере.

«Медведи» только что выиграли шестую игру. Тюремный блок был построен из бетона и стали, и в отсутствие эха мужские голоса были глухи. Старик думал о звуке шайбы, хлопающей о стены.