Луанн Райс - Талисман любви

Сглотнув, Кайли сконцентрировалась на своих ногах. Скользнула одной, потом другой. Эта нога, та нога. Мартин замедлил ход, и внезапно Кайли осознала, что он перестал крепко держать ее. Слегка поддерживал, и только. И по льду она катилась сама. Назад и вперед, короткими шагами.

– Не скреби, – подсказал Мартин. – Скользи. Вот именно… длинными движениями. Смотри вперед, а не на ноги.

– Великолепно, – сказала мама. – О, я так горжусь тобой!

Кайли попыталась улыбнуться, но ей приходилось концентрироваться, чтобы не упасть. Неужели мама опять счастлива?! Почти такая же, как раньше, улыбающаяся и веселая?

– Я катаюсь, папа.

– Правильно. Катаешься.

– Я катаюсь! – снова сказала Кайли.

– Балет на льду.

Теперь впервые Кайли услышала музыку. Неужели она играла все это время? Какая красивая музыка, мелодичная, как в балете. Кайли представила, как танцуют фигуристы в балете на льду. Она увидела сказочные замки, принцев и принцесс, злых волшебников. Все эти персонажи танцевали вокруг них, хотя для всех остальных на льду оставались только Кайли, мама и Мартин.

Потом Мартин снял руку с ее талии, и Кайли задохнулась от страха. Но ничего не случилось, она продолжала ехать. Он держал ее за руку, и она не падала. Кайли была жеребенком, который справился со своими ногами, и она уже вот-вот захочет побежать. Но тут Мартин взял ее за обе руки и поехал спиной, равномерно перекладывая свой вес с одной ноги на другую.

– Смотри мне в глаза, ладно? – сказал он. – Вот именно! Так! Великолепно! Покажем твоим друзьям не большое представление?

– А я не упаду, если я буду смотреть на тебя? – спросила она, стараясь даже не мигать.

– Ты не упадешь, – пообещал он.

– Ты едешь спиной.

– И ты когда-нибудь научишься.

– Мне нравится, – сказала она и в тот же миг вообразила, как она едет спиной в своей искрящейся юбке, перед трибунами всего стадиона Айс-Кападес.

– Ох, и мне тоже нравится, – сказал он.

– А я все делаю правильно?

– Лучше, чем Мишель Кван.

Так, танцуя вдвоем, Мартин спиной, а Кайли держась за его руки и повторяя все его движения, они проехали по всему кругу катка. Мартин помогал ей описывать медленные круги, музыка играла, и весь переполненный каток смотрел на отца и дочь, пока те танцевали на льду.

Кайли была очень счастлива и почти совсем забыла, что ее родители разлучались и жили отдельно, что Марти на не было с ними очень и очень долго, что она плакала по вечерам и ей удавалось заснуть, только когда не оставалось уже больше сил плакать. Она почти забыла про свои видения, связанные с Натали, которая просила ее помочь, но не говорила как.

Потом Мартин дал знак кому-то из служащих катка, и тот позволил всем остальным детям спуститься на лед. Кайли переполняла гордость. Мама присоединилась к ним, взяв дочь за руку. А Мартин держал ее за другую. Дети и кое-кто из родителей толпой окружили их. Ведь потом они смогут рассказать, как они катались вместе с Мартином Картье. Но Кайли знала: он пришел на каток только из-за них – ее, ее мамы и Натали. Они семья, Мартин ее папа. И они снова вместе, и все вместе снова принадлежат друг другу.

За час до первой из финальных игр на Кубок Стэнли, фактически их матча-реванша против Эдмонтона, Мартин Картье сидел в раздевалке, забинтовывая лодыжки. Он знал, что Мэй и Кайли были уже на трибуне. Играла музыка, и команда была наизготове. Мартин ощущал присутствие Йоргенсена где-то рядом, прямо здесь, на стадионе.

Мартин волновался так, словно пришел его час. Они с Мэй снова были вместе. Он готовился сокрушить Йоргенсена, выиграть игру, серию и Кубок Стэнли в придачу и сделать все это ради Мэй, но внезапно он окунулся в полную черноту.

Только минуту назад все было залито светом, его товарищи по команде проходили мимо, тренер Дэйфо стоял опершись одной ногой на скамью, а в следующий миг все исчезло, погрузившись во тьму. Мартин слышал их голоса, но ничего не видел.

– Хорошо, теперь вот что, Мартин, – заговорил тренер. – Мы закормим тебя шайбами. Это все, что тебе надо знать. Только жди шайбы и делай то, что ты делаешь лучше всего. В прошлом году ты делал это успешно и вел нас все время. Ты сможешь сделать это снова, Мартин. На защите, естественно…

– Не волнуйтесь насчет защиты, тренер, – раздался голос Рэя. – Мы с Мартином позаботимся об этом.

– Да, – сказал Мартин, и ему показалось, будто слово «да» щелкнуло выключателем в его голове: лампы снова зажглись.

Чернота отступила, и все вокруг оказались на своих местах: главный тренер, Рэй, инструктор, его товарищи по команде, и все занимались тем же, что и до его погружения в темноту.

– Защита не станет проблемой.

– Ты теперь женат, – продолжал тренер Дэйфо, – должен признаться, новость эта потрясла меня в прошлом году. Я думал, мы проиграли, потому что Мартина сбили с толку. Но что я знаю? Кто я такой, чтобы знать, что хорошо, что плохо?

– Можно сказать, хорошо.

– Ну, да, ты работал в этом году, как электростанция.

– Выходит, действительно хорошо, – повторил Мартин.

Он был потрясен чернотой, которая только что окутывала его. Но было легче забыть про это, раз все опять прояснилось.

– Это хорошо, – сказал тренер. – Мы ведь в финале, не так ли?

– Рад, что вы заметили.

– Я не видел твою жену. А где она была в последнее время? Все прошлые игры?

– Она здесь сегодня, – решительно вмешался Рэй. – Там, на льду, с Дженни и детьми.

Мартин закрыл глаза. Он вспомнил свой первый год в Бостоне. Тогда прошло совсем немного времени после смерти Натали, и он играл хуже, чем ожидал сам, что уж было говорить о команде. Батареи не могут обеспечивать работу ламп, если провода, связывающие их, разъедены или вытравлены, а Мартин был сожжен изнутри. Только двигался, как марионетка. Встреча с Мэй изменила все, даже во время их разлуки она полностью вела его в игре.

– Мы победим, – сказал тренер, пожав ему руку.

– Дайте мне Йоргенсена, – прорычал Мартин. – Это все, о чем я вас прошу.

– На серебряной тарелочке, – расхохотался Пит Бурк.

Мартин опустил голову. Внезапно он понял, что в глазах двоится. Почти незаметно, словно каждый объект, попавший в поле его зрения, отбрасывал тень. Тренер, отбрасывал тень, Рэй отбрасывал тень. Мартин потряс головой, и тени исчезли. Все снова выглядело нормальным.

– Ты в порядке? – спросил Рэй.

– Все отлично, – ответил Мартин, втайне надеясь, что Рэй как-нибудь отметит мигание света в раздевалке и слова друга подтвердят, что ничего не происходит ни с его головой, ни с его глазами.

Но по поведению Рэя было ясно: со светом в раздевалке все в полном порядке.

– Что-то не так? – не успокаивался Рэй, сузив глаза.

Мартин посмотрел на друга. Рэй был не типичным для канадца. И кожа смуглая, и волосы темные. Да еще густые грозные брови. Когда Рэй концентрировался на чем-то, всегда казалось, будто он размышлял, куда бы вонзить нож. И все же всякий раз, когда Мартин смотрел на его лицо, он видел в нем мальчика, с которым он вырос и еще в детстве катался на коньках.