Даниэла Стил - Звезда

Кристел вздохнула и высморкалась в чистый белый носовой платок, протянутый ей Спенсером. Она посмотрела на него с благодарностью, глубоко вздохнула и закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

– Не знаю... я ходила по дому... мы продолжали переругиваться еще долго... Потом я разбила лампу.

– Каким образом?

– Я запустила лампой в него.

– И попала?

– Нет, – она грустно улыбнулась сквозь слезы, – промахнулась. – Потом ее улыбка угасла. – А потом он сказал, что кого-то ждет и хочет, чтобы я вернулась домой в Беверли-Хиллз.

– Он сказал, кого именно? Она покачала головой:

– Он никогда мне этого не говорил.

– Кто-нибудь видел, как ты уходила?.. Может быть, соседи? Или слуги?

– Там никого не было. Мы были совершенно одни.

– Во сколько ты ушла?

– Около восьми. На следующий день я работала. А в тот день взяла выходной. Я очень хотела поскорее лечь. Он сказал, что останется в Малибу. А потом... я больше ничего о нем не знала и не видела его. Я думала, что все в порядке. В пять часов утра водитель, как обычно, отвез меня на киностудию, – и тут слова начали застревать у нее в горле, – а в девять... пришла полиция... прямо на площадку... и они сказали... сказали, что он мертв. Его нашли с пятью пулями в голове и определили, что смерть наступила около полуночи.

– Оружие нашли?

Она опять испуганно кивнула:

– Да, его выкинуло на пляж прибоем. Кто-то хотел от него избавиться, но кинул не очень далеко, я так думаю... и еще... там, на пляже, обнаружены следы женщины... но, Спенсер, – она опять начала всхлипывать, – клянусь, я не убивала его!

Он схватил ее за руки.

– Ты когда-нибудь прежде видела пистолет? Она кивнула:

– Да, это пистолет Эрни. Я его видела пару раз у него в столе, но потом он, наверное, испугался, что я им воспользуюсь, и... с тех пор я его не видела, пока... пока вчера утром мне его не показали полицейские.

– Как ты думаешь, кто еще мог знать, где лежит пистолет, и воспользоваться им?

– Не знаю... не знаю...

За последний год у нее была масса возможностей и причин, чтобы убить его, но Спенсер прекрасно понимал, что не она сделала это. А зная обширные связи Сальваторе, можно предположить, что его мог убить кто угодно. Кому-нибудь могло не понравиться, что его не взяли в долю, или женщина, которую он обманул; он мог кого-нибудь обыграть в карты, или это мог быть кто-нибудь из подчиненных, которые его ненавидели, или даже его боссы. Спенсер понимал, что если они принадлежат к подпольному миру бизнеса, то их очень тщательно будут скрывать. Разыскать настоящего убийцу вряд ли возможно. Они подставили Кристел под удар. Она идеально подходит для того, чтобы набросить петлю ей на шею.

Вдруг в этой отвратительной комнате он услышал, как Кристел прошептала:

– Как ты думаешь, чем все это может закончиться? Ему очень не хотелось отвечать на ее вопрос. Если они не смогут доказать ее невиновность, ей грозит пожизненное заключение или кое-что похуже. Он даже думать об этом не хотел. Он знал одно – этого нельзя допустить.

– Мне не хочется тебя обманывать, Кристел. Предстоит тяжелый процесс. У тебя была возможность убить, был мотив, и у тебя нет никакого алиби. Это просто невероятное совпадение. Слишком много людей знают о ваших дрязгах. Черт, да любой на твоем месте возненавидел бы его. Рассчитывать можно только на одно: кто-то должен был видеть, как ты уходила из дома в Малибу или возвращалась в Беверли-Хиллз. Ты уверена, что тебя никто не видел?

– Не уверена, но, если честно, не могу себе даже представить, кто бы это мог быть.

– Хорошо, подумай об этом. Для этого дела нам нужен чертовски хороший следователь. – Он уже решил, что сам оплатит все расходы. Спенсер знал, что у Кристел ничего нет. Сальваторе лишил ее всех доходов.

– Что ты теперь собираешься делать? – Она смотрела на него испуганными глазами. Ужасно, но ей придется возвратиться в камеру. Все охранники открыто пялились на нее, а несколько женщин-заключенных проявляли явно нездоровый интерес к «малышке-кинозвезде», как они ее называли. То, что Кристел Уайтт оказалась в тюрьме, стало сенсацией, и Спенсер очень хотел забрать ее оттуда. Но все его попытки взять ее под залог не увенчались успехом. Весь день он добивался, чтобы ее перевели на ослабленный режим за убийство в результате несчастного случая, но следователь продолжал обвинять ее в умышленном убийстве и заявил, что она должна находиться в тюрьме до начала процесса. Спенсер попросил ее держаться изо всех сил и отправился обратно в отель, чтобы сделать несколько звонков. Он позвонил своим друзьям с юридического факультета, и они назвали ему имена лучших адвокатов в Лос-Анджелесе. Но большинство из этих адвокатов совершенно не заинтересовались этим случаем, для них все было ясно. Другие заявили, что случай с «монстром и его малышкой» слишком щекотлив. Спенсер в ярости повесил трубку после последнего звонка, встал и бессмысленными глазами окинул комнату. Он принял решение. Он не мог доверить Кристел ни одному из них. Решив, что будет защищать ее сам, он молился лишь о том, чтобы у него хватило опыта для ее защиты. На карту поставлены ее жизнь и их будущее.

В тот вечер он позвонил Элизабет и в свой офис и сказал, что остается. Его босс был не в восторге, а Элизабет пришла в ярость. Он очень хорошо помнил угрозы, которые она упоминала перед его отъездом, но ни одна из них не имела сейчас никакого значения. Жизнь Кристел в опасности, и только он мог защитить ее.

– И сколько же все это продлится, Спенсер? – спросила она после того, как он сообщил, что стал адвокатом следствия.

– Не знаю. Она имеет право находиться под следствием тридцать дней, а сам процесс займет еще несколько недель. Думаю, придется пробыть здесь месяца два, а то и больше. – Он вздохнул, укладываясь на кушетку. Этот день, казалось, длился бесконечно, и он не добился ничего.

Но Элизабет просто взбесилась, когда он сказал, сколько пробудет в Калифорнии.

– Мне кажется, ты не собираешься возвращаться домой к Рождеству? – Оставался месяц, и они, как обычно, собирались поехать с ее родителями в Палм-Бич.

– Не думаю, что меня примут с распростертыми объятиями.

– Правильно думаешь. Но, черт возьми, что я теперь скажу своим родителям? – Опять то же самое. Спасти свою репутацию гораздо важнее, чем спасти их брак. Но теперь, зная, что Кристел его любит, он считал, что им незачем спасать брак.

– Думаю, тебе ничего не надо им говорить. Они сами все узнают из газет. Этот процесс не сойдет со страниц в течение нескольких месяцев. – Некоторые репортеры сфотографировали его, когда он выходил из тюрьмы, и он рассчитывал увидеть свои фотографии уже на следующее утро.

– Грандиозно. А как же твоя работа? Полагаю, о ней ты подумал? – Ее отец наверняка тоже поинтересуется прежде всего этим. Такое впечатление, что судья одолжил ему все, даже свою дочь.