Кейт О`Риордан - Ангел в доме

Как-то утром тетушка Брайди притихла. Войдя на цыпочках в спальню для первой проверки, Анжела заподозрила самое худшее. Глянула на Мэйзи, прижавшую палец к губам. Обе молчали, вслушиваясь в сиплое дыхание Брайди.

– Всю ночь не спала, – шепнула Мэйзи. – От страха. Говорит, ей прямая дорога в чистилище, если ты ее оттуда не вызволишь.

– Чушь.

– Но она так говорила. – Мэйзи, округлив глаза, и сама задрожала от страха. – Вроде бы даже чувствует, как ее пятки лижет огонь. Когда ты принесешь обет, Анжела? Когда?

Глаза Брайди неожиданно распахнулись. Лицо ее – точнее, то, что от него осталось, – и впрямь превратилось в маску ужаса.

– Когда? – тонким эхом прошелестел ее вопрос.

– Скоро, – ответила Анжела, сдержав гнев. Всю жизнь она только и делала, что исполняла их требования. Смерть на пороге, а тетка все цепляется за былую власть.

– Сожгут меня, – простонала Брайди. – И уголька не останется.

– Ты слышишь, Анжела? – встряла Мэйзи. – Возвращайся побыстрей и исполни обещание.

– О господи, когда вы уже угомонитесь?! – крикнула Анжела. – Я ведь дала обещание. Исполню, когда сочту нужным. Настанет время давать клятвы – дам. И хватит молоть чушь про чистилище, пекло, пятки и прочее. Опять сказки сочиняешь, чтобы заставить меня сделать то, что тебе хочется? О райской долине забыла? Ну так я отлично помню. – Прислонившись плечом к оконной раме, Анжела устремила взгляд в даль за окном – Рай там, как же, – фыркнула она.

– Ничего я не сочиняю. – Брайди попыталась оторвать голову от подушки, но та не пожелала повиноваться. Тетушка тряслась, обливалась потом и была близка к истерике. – Ты не понимаешь. Ты же не знаешь ничего.

– Не знаю – чего?

– Что я натворила!

Все трое надолго умолкли.

– И что же ты натворила?

Мэйзи навострила уши, но Брайди наглухо запечатала рот. Анжела пересекла комнату и села в изножьи кровати.

– О чем речь? Что ты такого сделала? Расскажи.

– Не могу, – глухо донеслось из-под одеяла, которое Брайди натянула до самой макушки. – Не могу.

Анжела с Мэйзи изумленно переглянулись. Что бы там ни натворила Брайди, она явно вознамерилась унести свою тайну в могилу. Точнее, по ее собственному утверждению, в чистилище. Если, конечно, Анжела, отдав себя Господу, не отведет от нее карающую десницу.

– Я бы яичко скушала, – простонало одеяло.

– А я бы снесла, – вздохнула Анжела, – лишь бы тебя раскусить, тетя Брайди, загадочное ты существо.

– Строит из себя, – презрительно фыркнула Бина, возникнув на пороге с готовым подносом. Горячее яйцо исходило паром на подставке. – А ты потакаешь, как обычно. – Она подошла к кровати и отшвырнула одеяло с лица сестры. – Подумаешь, ребус. Мало пинков под зад получала, вот и вся загадка. – Бина аккуратно разбила верхушку яйца, набрала полную ложку и сунула в потрясенно распахнувшийся рот.

Долгое время единственным звуком в комнате было чавканье. Анжела на миг поймала взгляд матери и с удивлением уловила в нем искру веселья. Она отважилась на улыбку и была вознаграждена. Губы Бины дрогнули, уголки рта приподнялись, и только, но это все-таки была улыбка.

Чуть позже Анжела, не чуя под собой ног от счастья, неслась к дядюшке с завтраком. Сердце ее пело. Ощущение было сродни тому, что она испытала после поцелуя Роберта. До сих пор Анжеле удавалось держать в узде воспоминания о последнем воскресенье. Стоило им высунуть голову, как она спешно запихивала их обратно. Но сейчас воспоминания полезли наружу, как тараканы, туманили голову, пока она карабкалась по лестнице и протискивалась в лаз к Майки. Тот сидел на полу в своей излюбленной позе и, склонив голову, разглядывал племянницу.

– Дядя Майки, – начала она необычно звонко. Умолкла на миг, когда лицо Роберта вновь всплыло перед глазами, и сказала просто: – Я лгунья.

Майки отщипнул кусочек пустого тоста. Глубокие темные глаза пристально смотрели на Анжелу.

– Да, я лгунья. Но если я лгунья, то я тогда не знаю – в чем правда?! С самого детства я думала, что стану монахиней. Что в этом такого плохого? Что плохого, если человек в чем-то уверен? Очень многие вообще ни в чем не уверены. Но если забыть о монашестве, тогда… – она пожала плечами, – тогда я понятия не имею, кто я такая есть. Первый же мужчина, который меня поманил… Вернее, поцеловал… Боже, какое унижение. Один поцелуй – и меня потянуло на сторону. Но он мне очень нравится, дядя Майки. Очень. И что теперь? Я оказываюсь вовсе не той, за кого себя принимала. А кто это за меня решит? Будь я проклята, если знаю.

Анжела сделала передышку, краем глаза косясь на Майки. Бред. Бред, каким-то образом связанный – это она нутром чуяла – с недавним бунтом матери против теток. Прежде Бине случалось огрызаться или бурчать что-то нелицеприятное себе под нос, но ни разу на памяти Анжелы мать не пошла наперекор желаниям старшей сестры. Туман в голове маленькой и взрослеющей Анжелы рассеялся лишь однажды, но солнечный луч тут же потух, и вот опять в мозгах у нее сплошной мрак. Как такое может быть, чтобы человек совершенно не понимал самого себя? Спросить у дядюшки? Но он-то что может об этом знать? Сон, еда да чердак – вот и все, что ему нужно от жизни. Взваливать на плечи деревенского чудака непосильную ношу нечестно. Но руки Майки с неожиданной силой стиснули ладони Анжелы. Он всем телом подался вперед. Продолжай, расшифровала Анжела. Расскажи еще.

Она и рассказала. О Брайди, с ее страхом чистилища. О том, что выдала сегодня Бина. Застыв на секунду, Майки в один присест проглотил остатки тоста с медом, вновь попытался изобразить кувырок и, несмотря на вторую неудачу, остался в высшей степени доволен собой. Чай он прихлебывал с видом полнейшего удовлетворения, то и дело посмеиваясь и морща лицо в веселой гримасе. Давно Анжела не видела такого счастья на лице Майки. А почему, собственно, нет?.. Она откинулась спиной на стену и заговорила о Роберте. О том, как они познакомились, о своих воскресных визитах, об экскурсии, которую он устроил лично для нее. Майки весь обратился в слух, поднимая глаза, когда она запиналась, а ему хотелось продолжения. Анжела описала «Счастье Иден-холла», мозаичный пол в сокровищнице музея, портрет неизвестной дамы. Майки взмахнул рукой, требуя подробностей.

Неожиданная мысль осветила мозг, будто молния – грозовое небо.

– Это я и есть, верно, дядя Майки? Я и есть та незнакомка. С тем же успехом я могла бы смотреть на свой собственный портрет! Куда же меня занесло, теперь и не выберешься из путаницы. К цели нужно двигаться. Вперед смотреть, а не сюда заглядывать, согласен? – Она ударила костяшками в висок и сморщилась от боли.

Улыбка дядюшки потускнела, и Анжелу вдруг разобрало зло. Чего это он разулыбался? Еще один пророк нашелся, уверенный, что она не станет монашкой?