Грэм Грин - Выигрыш

Сначала Кэри огорчила меня, потому что сказала:

– Нам нужно было снять два одиночных номера.

Но тут же отметила, противореча себе:

– Но чтобы кровати были двуспальные.

А потом я снова упал духом, когда она сказала, глядя на диван в гостиной:

– А я могу спать и тут.

Словом, я так толком ничего не понял, и мы продолжали обсуждать разные системы игры в рулетку, хоть мне было совсем не до этих проклятых систем.

В казино мы показали свои паспорта, получили билеты и вошли в зал, где делаются небольшие ставки.

– Вот это мне подходит, – сказала Кэри, и она была права.

За столами сидели постоянные посетители со своими таблицами, графиками и карандашами, которыми они помечали каждый номер, на который выпадал выигрыш.

Некоторые из них походили на курильщиков опиума. Я обратил внимание на маленькую смуглую старую леди в соломенной шляпке, украшенной лет сто назад маргаритками. Ее левая рука лежала на краю стола, будто ручка зонтика, а в правой она держала фишку стоимостью в сто франков. Когда игральный шарик перекрутился четыре раза, она поставила свою фишку и проиграла. Затем снова стала ждать своей очереди. Молодой человек наклонился над ее плечом и поставил сотню на последние двенадцать номеров, выиграл и отошел от стола.

– Вот это благоразумный человек, – отметил я.

Когда мы проходили через бар, то увидели его у стойки с бокалом пива и сандвичем в руках.

– Вероятно, празднует свой выигрыш в три сотни франков, – сказал я.

– Не придирайся к нему, взгляни на него внимательнее. По-моему, он ест сегодня впервые.

Мне до смерти хотелось ее, и я внезапно вскипел по-глупому, потому что при других обстоятельствах она никогда бы не взглянула на него дважды. Вероятно, это было предвестием нашей будущей совместной жизни. Я сказал:

– Ты бы не обозвала меня придирой, если бы он не был таким молодым и красивым.

– Милый, – удивленно заметила она, – я только… – И тут она твердо сжала губы. – Ты действительно ведешь себя теперь как мелкий придира, – отметила она. – Пусть меня черти возьмут в ад, если я первая попрошу у тебя прощения.

Она специально остановилась и уставилась на молодого человека, пока тот не поднял свое романтическое голодное лицо и не взглянул на нее.

– Да, – отметила она, – он молод и привлекателен.

И твердой походкой вышла из казино. Я поплелся следом за ней, кляня себя на чем свет стоит за свою несдержанность.

– Потянул же меня черт за язык… – шептал я про себя.

Теперь-то я знал, как мы проведем эту ночь.

В глухом молчании мы поднялись в лифте, прошли по коридору и очутились у себя в номере, в гостиной.

– Ты можешь занять большую комнату, – предложила она.

– Нет, она для тебя.

– Мне вполне достаточно маленькой. Мне не нравятся большие комнаты.

– В таком случае я должен перенести твои вещи, потому что их уже внесли в большую комнату.

– Ну, ладно, пусть остается так, как есть, – отрезала она, вошла в большую комнату и закрыла дверь, даже не пожелав мне спокойной ночи.

Во мне начала закипать злость и на нее, и на себя.

– Неплохая первая брачная ночка, – сказал я вслух, пнув ногой чемодан. Но тут же вспомнил, что мы еще не поженились, и все, что произошло, показалось мне нелепым.

Я надел пижаму и вышел на балкон. Фасад казино был залит светом: здание походило на дворец какого-нибудь балканского вельможи. На краю его зеленой крыши высилась какая-то нелепая, безобразная скульптурная группа. В сверкающем свете все это бросалось в глаза… В небо над возвышенностью Монако взлетела ракета. Все вокруг выглядело так романтично!

– Фейерверк, милый, – раздался голос Кэри, которая тоже вышла на балкон полюбоваться разноцветием огней.

Нас разделял балкон гостиной.

– Фейерверк, – повторила она. – В честь нашего счастья. Ну, разве нам не повезло?

Таким образом я узнал, что между нами снова воцарились мир и согласие.

– Кэри, – сказал я (нам приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга), – прости меня, пожалуйста…

– Как ты думаешь, будет ли «огненное колесо»?

– Возможно, будет.

– Ты видишь огни в гавани?

– Да.

– Ты думаешь, яхта мистера Друтера уже прибыла?

– По-моему, он появится завтра утром в самый последний момент.

– А мы сможем обручиться без него? Он ведь наш свидетель. Может, у него на яхте сломался двигатель или корабль попал в шторм, – да мало ли что могло случиться в открытом море.

– Думаю, мы прекрасно обойдемся и без него.

– Ты уверен, что все образуется, правда?

– Конечно. Мисс Булен все предусмотрела. Завтра в четыре часа.

– Я уже охрипла от крика, а ты, милый? Перейди на другой балкон.

Через гостиную я перешел на другой балкон. Она продолжила:

– Вероятно, завтра мы будем завтракать все вместе: ты, я и твой Гом.

– Если он успеет на завтрак…

– Вот была бы потеха, если бы он не успел, если бы он немного опоздал… Мне очень нравится этот отель.

– Думаю, что у нас хватит денег дня на два, не больше.

– Забудь про все эти ужасные счета. Не обращай на них внимания, – сказала она, потом добавила: – Но все-таки это не так весело, как жить в грехе. Интересно, у того молодого человека, видимо, много долгов?

– Мне хочется, чтобы ты забыла о нем.

– О, мне он абсолютно безразличен, милый. Мне не нравятся молодые ребята, – она задумалась. – По-моему, я склонна относиться к тебе, как к отцу.

– Черт побери, Кэри, – обиделся я. – Не такой уж я и старик!

– Нет, ты старый, – настаивала она. – Половая зрелость начинается в четырнадцатилетнем возрасте.

– В таком случае через пятнадцать лет после этой ночи ты можешь стать бабушкой.

– После сегодняшней ночи? – нервно переспросила она и сразу же смолкла.

Еще один фейерверк взорвался в небе.

– Вот оно, твое «огненное колесо», – сказал я.

Она подняла голову и безразлично посмотрела на огни фейерверка.

– О чем ты теперь думаешь, Кэри?

– Странно, – заметила она. – С этого времени мы собираемся жить вместе многие годы. Милый, как ты думаешь, у нас хватит с тобой тем для разговоров?

– Мы ведь с тобой будем не только беседовать.

– Милый, я говорю серьезно. Есть ли между нами нечто общее? Я совершенно ничего не понимаю в математике. Я не понимаю поэзии, которой ты восхищаешься.

– Тебе этого совсем и не нужно… Ты сама – поэзия.

– Нет, право же, я говорю серьезно.

– Мы еще не исчерпали всех тем для разговоров, а мы ведь с тобой еще совсем ничего не делали, только все говорим и говорим.

– Будет ужасно, – сказала она, – если мы с тобой сделаемся обычной семейной парой. Ты понимаешь, что я имею в виду. Ты все время будешь копаться в своих бумагах, а я буду вязать.

– Ты ведь даже не умеешь вязать.