Ли Стаффорд - Сердце на двоих

А Гиль… он сделан совсем из другого теста. С детства он учился стоять за себя и Корделия не могла представить ситуацию, с которой бы он не совладал, как ни хотелось ей порой увериться в обратном. Будь он здесь, он смог бы взять на себя управление кораблем и выправить курс, хотя пассажирам это вряд ли понравится. Корделия все больше приходила к мысли, что Гиль Монтеро — это как раз то, в чем все обитатели замка так сильно нуждаются.

На обратном пути, проезжая с Брюсом обширный парк Морнингтонов, она спросила его:

— Что же будет теперь? Похоже, что ситуация тупиковая.

Брюс пожал плечами.

— Честно говоря, не знаю, — неохотно признался он. — Проблема настолько сложна, что, пожалуй, выходит за рамки моей компетенции. Подкину-ка я ее своему компаньону Фолкнеру. У него больше опыта, впрочем, и ему придется поломать голову. Бывали случаи, когда наследники отказывались от титула, но от всего наследства никогда… Просто неслыханно.

Корделия задумалась. В ее голове возникла идея еще нечеткая, не до конца сформулированная, но странно ее взволновавшая. Обозревая через окно машины бесконечные акры тучной херфордширской земли, принадлежавшей Морнингтонам, она подумала: а ведь жизнь на этой земле, врастание в нее, может быть, ответило бы душевным потребностям Гиля. Но он никогда не почувствует этого, пока сам не увидит здешние места. А иначе всю свою жизнь он будет ощущать, что ему чего-то не хватает, и так и не поймет, чего же.

— Но, — заторопилась она, — ведь никаких дальнейших шагов нельзя предпринимать в отсутствие Гиля, не так ли? Закон ведь запрещает это?

— А я-то думал, что он тебе антипатичен, — живо отреагировал Брюс.

— По-моему, я говорю не об этом. — Разговор оборвался. Брюс высадил ее около собора, и она не торопясь побрела домой мимо старинных домов по выложенной булыжником Черч-стрит, откуда было рукой подать до ее магазина. Дома ее встретила знакомая ей после смерти отца гулкая тишина, от которой на душе становилось пусто и грустно. Впрочем, сегодня ее мысли были заняты совсем другим.

Ее квартира находилась на втором этаже, и из окон открывался вид на небольшую площадь и находившийся в некотором отдалении собор. В крохотной кухне она поставила чайник, но затем передумала и сняла его с плиты. На сегодня ей достаточно чая. Она прошла в гостиную, стены которой были украшены предметами, позаимствованными из собственной картинной галереи, налила себе изрядную порцию шерри-бренди и, торопясь приняться за дело, пока не исчез запал, уселась за бюро и начала писать письмо.

"Дорогой Гиль!

Я знаю, мы расстались не лучшим образом, но забудем это — я пишу по совсем другой причине.

Сегодня я посетила Морнингтон Холл и познакомилась с вдовой вашего отца и всем семейством. Скорее всего, мне не удастся поколебать ваше безразличие, но должна вам сказать, что они находятся в состоянии сильнейшего стресса и только вы способны облегчить их положение.

Но лучше я расскажу вам про то, что представляет из себя Морнингтон Холл. Ведь вам не довелось его увидеть и вы не можете представить себе его красоту и ценность".

И тут ее руку словно подстегнуло, словно она забыла, что пишет к Гилю Монтеро, странному человеку, к которому сама так по-разному относится. Удивляясь сама себе, она с восторгом описывала прелесть оленьего парка, трудно передаваемое очарование лужаек и зеленых холмов, голубое сияние озерной глади, золотые кроны деревьев. Затем перешла к замку, напрямую не говоря о нем, а стараясь передать то настроение, которое разбудили в ее душе зрелище его благородной древности и та вереница веков и стилей, что воплотились в его облике. Она с вдохновением писала о той жизни, которой никогда не знала и лишь сегодня углядела ее кусочек, о жизни английской земельной аристократии в домах, где высокие окна открывают вид на просторы парков, где собаки спят у очагов, в поместьях, окруженных фермами, где хозяйствуют арендаторы, чьи земельные владения передаются из поколения в поколение едва не с той же поры, когда Морнингтоны получили свои владения.

Приукрашивала ли она? Или, наоборот, в точности переносила на бумагу увиденное и узнанное? Корделия и сама не смогла бы ответить на этот вопрос, но твердо знала: ни одного слова в написанном она не изменит.

"Вы не можете просто так отказаться от того, чего не знаете, — написала она в конце своего послания. — Я призываю вас сперва приехать и посмотреть. Вы для самого себя должны это сделать, и вы это сделаете, если у вас есть мужество".

Концовка получилась неуклюжей, но Корделия посчитала, что их краткое и сумбурное знакомство не обязывает ее к банальным любезностям. Поэтому она просто окончила письмо формальным приветствием: "С наилучшими пожеланиями Корделия Харрис".

Сама не знаю, зачем я все это делаю, думала она, наклеивая марку на конверт и сразу же затем отправляясь на почту, чтобы скорее отрезать себе путь назад.

И только потом, когда дело было сделано, она позволила себе осознать: если Гиль примет ее вызов и приедет, то их новая встреча почти неизбежна. Ведь Херфорд настолько мал и тесен, что даже если Гиль не станет ее специально разыскивать, рано или поздно они просто столкнутся на улице. Тут же она стала себя убеждать, что ее действия никак не были вызваны этими соображениями, когда она писала письмо, мысль о возможной встрече совсем не приходила к ней. Ведь на самом деле она не стремилась увидеть его вновь. Он был груб и высокомерен, слишком много думал о себе, а особенно о впечатлении, которое он производил на женщин. Вспомнив об этом, она ужаснулась: конечно, он истолкует ее письмо так, будто он поселился в ее сердце. И легко найдет предлог, чтобы вновь встретиться с нею.

Боже мой, как все глупо! Но что делать, письмо уже идет в Испанию, и нет никакой возможности вернуть его. Ей же лучше всего выбросить всю эту историю из головы и предоставить разбираться в своих делах Гилю и Морнингтонам. Это не ее мир — и не ее проблемы.

Октябрь незаметно пришел на смену сентябрю. Оказалось, Корделии не трудно отбросить от себя мысль о Гиле; она с головой ушла в заботы о своем магазине, стремясь придать делу больший размах. Подступающие зимние месяцы, когда деловая активность спадала, сулили ей отдых, тем более необходимый, что летом ей было не до этого.

А пока она загорелась идеей организовать при галерее небольшую кофейню, чтобы привлечь туда побольше покупателей и несколько увеличить прибыль. Конечно, на это требовался некоторый капитал, добыть который было не так легко. Но Корделия знала, что надо либо тонуть, либо учиться плавать, и решилась рискнуть. Последовали нудные и мелочные переговоры с банком, предоставлявшим ей ссуду, а затем не менее утомительные совещания со строителями, нанятыми для перепланировки помещения.