Нерина Хиллард - Любовь под парусом

— Не считай меня полным идиотом. Если ты не любишь меня, то так и скажи. Если ты не хочешь быть моей женой, — севшим от волнения голосом сказал Джон, — я не буду устраивать сцен или умолять остаться со мной. Любимая, если причина действительно в этом, мы просто расстанемся, но прошу тебя, объясни, в чем дело?

Кенда с трудом заставила себя выдержать его возмущенный взгляд. Проведенные вместе с этим мужчиной дни калейдоскопом замелькали в ее памяти. Еще крепче вцепившись в поручень, она перевела взгляд на остров. Несмотря на открытия прошлой ночи, несмотря на все то, что она прочла, а вернее сказать, не прочла в судовом журнале, Кенда любила этого человека.

Взяв жену за подбородок, Джон заставил ее снова посмотреть ему в глаза.

— Это так, да? Ты просто поняла, что не любишь меня? Тебе было приятно со мной, но это чувство оказалось недолговечно? — Его дыхание участилось, и он сумбурно продолжил: — Тебе быстрее хочется всего того, что ждет тебя там? — Он резко кивнул в сторону острова. — И того, что будет после, что предстанет перед тобой в тот момент, когда ты очутишься в Гонолулу — все эти огни, внимание, весь этот блеск? — Он приблизил к ней свое лицо. — Что ж, ты получишь все то, чего добиваешься, всю эту блестящую минуту. Я лично позабочусь об этом. — На его лице залегли глубокие морщины. — Но если в итоге ты сядешь на мель на каком-нибудь другом острове, то не рассчитывай на мою помощь! У меня слишком тяжело на сердце, и оно может не выдержать повторения подобной спасательной операции.

Повернувшись к ней спиной, капитан «Красавицы» направился в каюту.

— Джон! — тихо окликнула Кенда, но он уже не слышал ее.

Она дважды пыталась заговорить с ним, но он упрямо избегал разговоров с ней. С каменным лицом капитан «Красавицы» не выпускал из рук румпель, всматриваясь в океан. Единственный раз он обратился к ней, когда после ужина зашел в каюту, да и то лишь для того, чтобы холодным, безразличным тоном сообщить, что вертолет с острова Рождества прибудет за ней утром, через день, а до Гавайских островов она доберется чартерным рейсом самолета.

Неожиданно набежавшие слезы затуманили ей глаза, но Джон не увидел этого, поскольку, резко повернувшись, уже вышел из каюты.

Следующую ночь она провела на острове Фаннинг, в выделенном ей друзьями Джона бунгало. Никогда в жизни Кенда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Сложись обстоятельства по-иному, и все было бы прекрасно. Приезжие на острове были большой редкостью, поэтому Герберт Ленсинг, знакомый Джона Тейлора по его последней морской экспедиции, принял их, как королевскую чету, и в течение целого дня показывал все местные достопримечательности. Почти не общаясь друг с другом, они с притворно вежливым интересом наблюдали за сбором кокосовых орехов, из копры которых затем изготавливают масло, осмотрели школу и деревню, после чего снова вернулись в бунгало. Жена Герберта — Диана — приготовила чудесный ужин, который Кенда с трудом затолкнула в себя, запив тремя стаканами красного вина и, сославшись на усталость, вежливо извинилась, и удалилась в свою комнату. Рухнув на кровать, она свернулась калачиком и обхватила колени руками.

В голове царил полный хаос. Джон даже не представил ее как свою жену, а еще обвиняет ее в том, что она не любит его. Надо же было заявить — не любит его!? Кенда едва сдерживалась от того, чтобы не броситься к мужу через небольшой холл, разделявший их комнаты. Она чувствовала себя полностью опустошенной, в ней не осталось ничего, кроме всепоглощающей тоски. Сжавшись в комочек на большой, двухспальной кровати, она прислушивалась к звукам, доносившимся через раскрытое окно из темной ночи.

Кенда рассчитывала, что следующим утром Джон все же зайдет к ней, поэтому немало удивилась, когда, открыв дверь, столкнулась лицом к лицу с Гербертом Ленсингом. Всю ночь напролет размышляя о размолвке с мужем, миссис Тейлор пришла к выводу, что утро — подходящее время для того, чтобы они с Джоном могли поговорить и решить все проблемы, из-за которых корабль их любви так резко сбился с правильного курса. Мягко говоря, странные записи в судовом журнале потеряли свою былую значимость. Возможно, Джон Тейлор смог бы все объяснить ей, в любом случае теперь она была готова выслушать его.

Герберт приветливо улыбнулся.

— Джон попросил меня позаботиться о том, чтобы вы благополучно добрались до острова Рождества. Там я посажу вас на самолет до Гавайских островов, а сам вернусь обратно на вертолете. Мой друг очень беспокоился о вас.

Она разинула рот от удивления:

— А где Джон?

— Он отчалил сегодня утром. — Хозяин дома задумчиво почесал затылок. — Еще до рассвета. Диана приготовила ему завтрак, но он вообще не притронулся к еде.

Кенда ахнула, прикрыв ладонью рот, а затем, закрыв глаза, бессильно прислонилась к стене. Пронзившая ее сердце боль была нестерпима.

— Так вы готовы, мисс Вон? — озабоченно поинтересовался Герберт. — Вертолет вот-вот прибудет. — Войдя в ее комнату, он оглянулся по сторонам. — Вы собрали багаж?

Все еще прижимаясь к стене, Кенда молча указала на стоящие возле кровати сумки. Она оглушенно наблюдала за тем, как, взяв их, Герберт Ленсинг вышел из комнаты. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кенда смогла сдвинуться с места на ставших ватными ногах и последовать за ним в холл. Она была настолько выбита из колеи, что вообще ничего не соображала. Джон все-таки бросил ее. Кенда смахнула набежавшие на глаза слезы. Уплыл на «Красавице», оставив ее наедине с болью и отчаянием, которые отныне, она не сомневалась в этом, будут с ней навсегда.

Герберт Ленсинг выполнил данное Джону обещание. Расположившись в кресле самолета, следующего чартерным рейсом до Гонолулу, Кенда помахала ему рукой. Несколько минут спустя она уже была на высоте нескольких тысяч футов над морем, голубая вода иногда просматривалась сквозь пелену облаков. Пассажиров на борту было немного. Стюардесса поприветствовала каждого в отдельности. Кенда так и не запомнила имена своих попутчиков, когда они представились друг другу, и почти не слышала их разговор. На душе у нее было тяжело. В то время, как самолет с огромной скоростью рассекал воздух, мир для Кенды, казалось, совсем замер. Джон отплыл от острова, даже не сказав последнее «прощай», и теперь она самая несчастная женщина на всем белом свете. Сладостные воспоминания о проведенном вместе времени рвали ей душу на части. Устало откинувшись на спинку кресла, Кенда закрыла глаза. Постепенно к ней пришло осознание того, что те чувства, которые Джон Тейлор испытывал к ней, нельзя было назвать любовью. Он обманул ее — никакая она ему не жена. Вконец измученная бессонницей, — а последние две ночи она почти не смыкала глаз, — Кенда почувствовала, как ее веки налились свинцом. Она так любила этого мужчину, что ничего не замечала вокруг, реально не воспринимала происходящее. На этой грустной мысли Кенда погрузилась в сон.