Наоми Хортон - Мечтательница

-..хочешь поехать на Кейп на уик-энд? Мы можем снять домик на побережье у дюн, как…

— Нет, — почти отрезала она. — Одно дело — потерять день, другое целую неделю. У меня завтра много работы, Райан. Извини.

Райан, помедлив, кивнул, его лицо посуровело. Он подбросил щепок в потрескивающий огонь.

— Лин, черт побери, я не имею права спрашивать, у тебя был кто-нибудь? Что-нибудь серьезное?

Линдсей, как ни странно, ожидала подобного вопроса, хотя ее поразило то, что он скорее позабавил, чем рассердил ее.

— Нет, — тихо ответила она. — После твоего отъезда я с головой окунулась в работу, и мне ни на что не хватало времени, просто не до этого было.

Линдсей солгала в очередной раз. У нее было сколько угодно возможностей устроить свою жизнь. Но всякий раз она вспоминала о Райане и отказывалась что-либо менять для себя.

Она подумала об интеллигентном профессоре-правоведе из Гарварда, с которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что любит его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой его искаженное болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и отказала во встречах.

Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.

— А у тебя? — (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?) — Можешь не отвечать, — быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее великодушное предложение и сменит тему разговора.

— Один раз.

Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом громко вздохнул и неуклюже развалился перед огнем камина, опершись на локоть.

— Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я решил, что мне надо раз и навсегда выбросить тебя из своей жизни. Я убедил себя, будто люблю Карлу.

Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.

— Понятно, — коротко откликнулась Линдсей.

Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не любила, заставляют ее страдать?

— Однажды мы поехали на вечеринку. Я выпил немного больше обычного и рассказал Карле о зеленоглазой, рыжеволосой девушке-архитекторе, которую оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к моему признанию, сказала, что если я не вернусь к тебе, то буду таким дураком, каких она еще не встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.

Они помолчали. Линдсей вдруг почему-то стала расправлять узкие, гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.

— Может, изменишь свои планы на завтра?

Райан склонил голову набок.

Она покачала головой и отставила стакан.

— Завтрашний день и большую часть воскресенья я проведу с Анжелой Боровейк.

— Господи, ты никак не угомонишься.

— Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.

— У тебя есть одна очень плохая привычка, любовь моя, — в самое неподходящее время напоминать о том, чему я учил тебя. — Он ласково улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. — В холодильнике есть мясо и бутылка импортного шампанского. Давай проведем у меня уик-энд, обнаженные…

— Господи, Райан, ты неисправим!

— Опьянен, — проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.

Он устроился рядом с Линдсей, положив руку на спинку дивана, и нежно дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.

— Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.

Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к нему лицом, положив ладонь на спинку дивана рядом с рукой Райана. Она расправила воротник его рубашки, ее рука безотчетно скользнула на плечо и пальцами дотронулась до мочки уха.

— В среду ты мог бы гордиться мной, я целый день провела в инвалидной коляске Анжелы.

Райан поднял бровь.

— Ты даже не представляешь себе, как меняется самый обычный дом, если человек прикован к инвалидной коляске. Все раздражает — дверные ручки, выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими, комнаты слишком маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные удобства и полки в туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах… — Она вдруг поняла, что Райан наблюдает за ней; на его лице запечатлелись радость, нежность и снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. — Извини, я несколько увлеклась.

— Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест, — мягко проговорил Райан; он ласково убрал руку с плеча любимой и обхватил ее голову сзади. — Марг говорила мне о серии статей, которые ты пишешь для журнала «Проблемы архитектуры», они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически больных людей.

— Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень увлекла меня, ты знаешь…

Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.

— Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы говорить об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу, как и ты.

— Так для чего же, — срывающимся голосом проговорила Линдсей, глядя на него сквозь завесу ресниц, — для чего же ты привел меня?

Райан слегка пробежал ладонями вниз-вверх по ее рукам, и это прикосновение его грубоватой кожи оказалось божественно волнующим. Он скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с плеч Линдсей.

— Бывают мгновения, когда действия важнее слов.

Он проследил, как платье сползает с нее. Оно задержалось на бедрах; Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная огнем камина и светом глаз Райана.

Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, откинув назад голову. Он положил широкие ладони чуть выше талии и принялся гладить большими пальцами ложбинки под грудями, приподнимая соблазнительные округлости. Потом опустил темноволосую голову и взял в рот ее розовый сосок.

— О Райан, — раздался прерывистый шепот. Сладостная чувственная игра его языка обдала Линдсей и жаром, и ледяным холодом; она судорожно вцепилась пальцами в его волосы, когда он потянулся жадным ртом к другой груди. Он стал кружить влажным кончиком языка вокруг затвердевшего соска. Я не думаю… что мне следует остаться. — Линдсей прижала к себе его губы, спина ее выгнулась, охваченная божественной слабостью.

— Останься. — Он прошелся нежными быстрыми поцелуями по ее груди, напрягшейся шее, подбородку. — Завтра я должен уехать в Нью-Йорк, но я хочу, чтобы ты подождала меня здесь, я скоро вернусь. Мы будем любить друг друга, и пить шампанское, и снова любить…

— Райан! — Линдсей сдавленно рассмеялась. — Я сказала, что ты ненасытен? Нет, ты скорее одержим!

— Околдован, — пробормотал он у ее щеки. — Не знаю, как я выдержал эти три года без тебя, Лин…

Она взъерошила волосы Райана, поцеловала его в ухо, в мягкую ямку под ним. Его шершавая щека чуть царапала кожу Линдсей, от него пахло луговой травой, шампунем и мужским одеколоном, который она так любила.