Даниэла Стил - Кольцо

Младенец был не похож ни на Манфреда, ни на Герхарда, ни на Вальмара. Он вообще ни на кого не был похож.

– Как вы его назовете? – ласково спросила медсестра.

– Не знаю…

Ариана так устала, а младенец казался таким крошечным! Она забеспокоилась – нормально ли, что ребенок такой маленький. И все же через дурман обезболивающего к сердцу подступала теплая волна радости.

– Сегодня Рождество, – сказала медсестра. – Можно назвать ребенка Ноэль [5].

– Ноэль? – Ариана задумчиво улыбнулась, борясь с дремотой. – Хорошее имя.

Она обернулась туда, где лежал младенец, и перед тем как провалиться в сон, успела произнести:

– Ноэль фон Трипп.

Ровно через четыре недели после рождения ребенка Ариана стояла с чемоданами в прихожей своего бывшего дома. Согласно условиям развода, она освобождала помещение. Спеленутый младенец уже лежал в такси. Мать и ребенок переезжали в гостиницу, которую Ариане порекомендовала медсестра. Там было уютно и недорого, к тому же питание входило в стоимость проживания. Вообще-то после кесарева сечения полагалось долгое время находиться на постельном режиме, но у Арианы такой возможности не было. Она несколько раз пыталась позвонить Полу на работу, однажды даже осмелилась потревожить его дома, но все тщетно – Пол отказывался с ней разговаривать. Все было кончено. Он отправил ей чек на пять тысяч долларов, а взамен потребовал ключи от дома.

Ариана закрыла за собой дверь и шагнула навстречу новой жизни. Ее имущество состояло из ребенка, одежды, фотографии Манфреда и томика Шекспира с потайным отделением. Кольцо с бриллиантом, полученное ею от Пола, она вернула бывшему мужу и теперь опять, как прежде, ходила в кольцах Манфреда. Они так естественно и плотно сидели у нее на пальцах, что Ариана поняла: больше она никогда с этими кольцами не расстанется. Отныне и навсегда она будет Арианой фон Трипп. Если в Штатах приставка «фон» сейчас не в моде, от нее можно и отказаться, но никогда больше Ариана не будет лгать и притворяться. Она, как и многие другие, пострадала от фашистов, но при этом отлично понимала, что нацисты – это огромная людская масса, в которой попадались и вполне достойные личности. Никогда больше она не предаст Манфреда.

Манфред – вот муж, которому она будет верна всю жизнь. О таком отце не стыдно рассказать сыну. Этот человек доблестно служил своей стране и был верен женщине, которую любил, до самого конца. Еще она расскажет сыну о Герхарде, о деде. Может быть, когда-нибудь она поведает ему и о своем браке с Полом Либманом, но в этом Ариана уверена не была. Она знала, что поступила скверно, но и заплатила за свой поступок сполна. Ничего, утешала себя она, с улыбкой глядя на спящего младенца. Зато у нее теперь есть сын.

Когда Ноэлю исполнилось два месяца, Ариана увидела в газете объявление, в котором предлагалась работа продавщицы в магазине иностранных книг. Жалованье там платили мизерное, но на него все же можно было существовать, а главное – Ариане разрешили приносить с собой на работу ребенка.

– Ариана, ты должна это сделать! – сказала молодая женщина, наблюдая за тем, как Ариана возится со своим малышом.

Прошел год после того, как Ариана начала работать в книжном магазине. Ноэль уже ходил и все время хватался ручонками за яркие корешки книг.

– Мэри, мне ничего от них не нужно.

– Тебе, допустим, не нужно, а твоему ребенку? Неужели ты собираешься всю жизнь торчать в этом магазине? Не произойдет ничего страшного, если ты наведешь справки. Ты ведь добиваешься не милостыни, а того, что тебе принадлежит по праву.

Ариана заколебалась.

– Не принадлежит, а принадлежало. Это большая разница. Когда я уезжала, все имущество захватили нацисты.

– Во всяком случае, нужно сходить в консулат и выяснить.

Мэри была настойчива, и Ариана решила в ближайший выходной последовать совету подруги. Германское правительство постановило, что люди, пострадавшие от нацистов, могут получить компенсацию за утраченное имущество. У Арианы на руках не было никаких документов, из которых следовало бы, что дом в Грюневальде и родовой замок Манфреда принадлежат действительно ей, и это осложняло дело.

Две недели спустя, когда выходной пришелся на четверг, Ариана с детской коляской отправилась в немецкое консульство. Был холодный, ветреный мартовский день. Ариана чуть было не отложила свой поход из опасения, что пойдет снег. Оказавшись у здания консульства, она закутала ребенка в теплое одеяло и открыла массивную бронзовую дверь.

– Чем я могу вам помочь? – спросили ее в приемной по-немецки.

Ариана ответила не сразу. Она давно уже не слышала родной речи, не видела европейцев, да и от официальной вежливости, не слишком распространенной в Америке, тоже успела отвыкнуть. Ей показалось, что она в мгновение ока перенеслась обратно в Германию. Ариана принялась объяснять чиновнику, в чем состоит суть ее дела. К величайшему ее удивлению, чиновник отнесся к ней уважительно, с вниманием, предоставил всю необходимую информацию, выдал бланки и предложил явиться вновь на следующей неделе.

Когда Ариана пришла в консульство в следующий раз, в вестибюле было довольно много народу. У Арианы в кармане лежали заполненные бланки, и теперь ей оставалось лишь дождаться приема у клерка, который переправит бумаги по назначению. Кто знает, сколько времени займет юридическая процедура? В лучшем случае годы, а в худшем она вообще ничего не получит. Но тем не менее попытаться следовало.

Стоя в очереди с коляской, в которой мирно спал Ноэль, Ариана закрыла глаза и представила себе, что она снова дома. Сделать это было легко – отовсюду доносились звуки немецкой речи: баварский, мюнхенский, лейпцигский, франкфуртский диалекты, даже суетливый берлинский говор. Эти звуки были родными, сладостными, и в то же время слушать их было мучительно больно. Среди обилия знакомых слов и интонаций ни одного знакомого голоса. В этот миг Ариану кто-то схватил за локоть, она услышала удивленное восклицание, судорожный вздох и, открыв глаза, увидела перед собой – о чудо! – знакомое лицо. Эти карие глаза она когда-то видела прежде… Неужели с тех пор прошло всего три года?

– О Господи! Не может быть!

У Арианы выступили слезы. Это был Макс, Макс Томас… Не раздумывая, она бросилась ему на шею. Они простояли обнявшись, казалось, бесконечно долго. Оба одновременно смеялись и плакали. Макс прижимал ее к себе, целовал, любовался ребенком. У Томаса тоже было ощущение, что осуществилась несбыточная мечта. Ариана рассказала ему о гибели отца и Герхарда, о конфискации дома. Поведала она Максу и о Манфреде. Ей уже нечего было бояться и нечего было стыдиться. Она сказала, что полюбила Манфреда, что они поженились, что Ноэль – их сын. Однако выяснилось, что Макс и так обо всем знает, за исключением рождения ребенка. После войны он приехал в Берлин и долго разыскивал фон Готхардов.