Сюзанна Маккарти - Находка Джинни Гамильтон

— Выходи за меня, и я одену тебя в такое белье, о котором можно только мечтать, — промурлыкал он бархатистым, искушающим голосом, гораздо более соблазнительным, чем все его обещания.

Джинни с трудом пыталась успокоить учащенное дыхание и понимала, что, глядя через ее плечо, Оливер прекрасно видит, как вздымаются и опадают ее груди, крепкие и упругие, под тончайшей шерстяной тканью. Она горела, как в лихорадке, по ее жилам растекался жидкий огонь, голова кружилась.

— Моя маленькая, милая Вирджиния, девственная и невинная. — Он резко рассмеялся. — К несчастью, я ошибался, верно? Так когда же ты утратила свою драгоценную невинность? Не с Марком Рэнсомом, я надеюсь?

— Конечно, нет! — Отчаявшись противостоять его магии, она резко метнулась в сторону, издав нервный смешок. — Задолго до этого.

— О? — Одна черная бровь иронически изогнулась. — Тогда кто же оказался этим счастливчиком?

— Первый? — Пока она мучительно пыталась выдумать какое-нибудь несуществующее имя, ее взгляд упал на столик из розового дерева, стоящий рядом с окном — Франция, восемнадцатый век. — Луи… Его звали Луи.

— Луи? Француз?

— Вот именно. Он был студентом и гостил по обмену у одной моей школьной подруги. У него были голубые глаза. — Забавно, как легко полилась ложь с ее губ, стоило только начать. — Голубые глаза и светлые волосы. И роскошное тело.

Во взгляде Оливера появилась явная угроза, но было слишком поздно внимать предупреждению.

— А потом?

Джинни пожала плечами, с презрительной усмешкой отворачиваясь от него.

— Боже, Оливер, — томно протянула она, — неужели, по-твоему, я должна помнить их всех?

— Думаю, нет. Какая ирония… когда в Нью-Йорке я пытался обуздать свой основной инстинкт, пытался оберегать тебя, боялся спугнуть, ты верно удивлялась, почему я не тащу тебя в постель. Кажется, мне пора наверстать упущенное.

Джинни была уже на полпути к двери, когда Оливер схватил ее за руку и силой заключил в объятия, со смехом глядя на ее отчаянные попытки вырваться.

— Однажды я позволил тебе сбежать, — протянул он, прижимаясь губами к ее рту. — Теперь не скроешься.

Джинни откинула голову, но он запустил пальцы в ее прическу, вытащил шпильки и намотал ее распустившиеся волосы на руку, грубо удерживая ее в повиновении. Ее тело изогнулось, соски прижимались к его твердой, как камень, груди, глаза метали молнии.

— Я не выйду за тебя, — выдохнула Джинни. — Ты меня не заставишь.

— Правда? — В его ленивой улыбке светилась уверенность победителя. Посмотрим.

Джинни приготовилась защищаться, но как она могла противостоять такому поцелую? Сначала язык Оливера медленно очертил поверхность ее пухлых губ, заставляя их раздвинуться. Затем в игру вступили его зубы, словно предупреждая, что в любую минуту эта игра может превратиться в жестокое наказание. Он дал ей понять, что не примет ничего, кроме полной капитуляции — и у него есть все возможности, чтобы сломить ее волю к сопротивлению.

Джинни закрыла глаза, охваченная чувственным восторгом. Она наслаждалась прикосновениями его губ, горячих и соблазнительных, и наконец с тихим стоном приоткрыла рот, позволив его хищному языку проникнуть глубоко внутрь. Рука Оливера сползла вниз по ее спине, прижав ее еще ближе, заставляя почувствовать его возбуждение.

Было трудно дышать, а думать и вовсе невозможно. Джинни чувствовала только его руку, скользящую по ее телу. Резкий вздох сорвался с ее губ, когда сильные пальцы Оливера погладили ее мягкую, округлую грудь и принялись ласкать, пока нежный бутончик соска не затвердел в его ладони.

Пылая, как в огне, она запрокинула голову, подставляя для жгучих поцелуев свою шею и нежную ложбинку в ее основании. Только когда Оливер начал целовать ее обнаженное плечо, Джинни поняла, что он расстегнул воротник и стащил с нее блузку.

Но протестующий возглас застыл у нее в горле, стоило ей снова почувствовать на своей груди ладонь Оливера, кажущуюся такой теплой через тонкие кружева лифчика.

— Какая прелестная вещица, — заметил Оливер, нащупывая застежку. Готов поспорить, что она стоит целое состояние.

Джинни в ярости раскрыла глаза; к своему стыду она вдруг вспомнила тысячи причин, не позволяющих ей так себя вести. Но Оливер без труда справился с ней, когда она попыталась его оттолкнуть. Швырнув на пол блузку и лифчик, он схватил девушку за запястья, бросил на постель и навалился сверху, придавив ее своим весом.

— Итак… — Оливер самодовольно рассмеялся и, приподнявшись, осмотрел ее обнаженную кремовую грудь с торчащими розовыми сосками. — Очень хорошо, насмешливо оценил он. — Ради этого стоило ждать.

Оливер сжал оба ее запястья железной рукой, чтобы высвободить вторую. Джинни смотрела на него горящими гневом глазами; сжав зубы, она решила сопротивляться его ласкам. Но судя по блеску его глаз, он принял это как вызов, и уже от первого дразнящего прикосновения ей пришлось закусить губу.

Кончики его пальцев лениво блуждали по ее разгоряченной коже, описывали круги вокруг набухших сосков, разжигали в ней мучительное предвкушение, способное свести с ума. Оливер лениво улыбнулся, зная, что она уже проиграла. Она хотела, чтобы Оливер раздел ее до конца, насладился ее телом, подчинил своей воле…

Джинни словно током ударило, когда Оливер наконец коснулся ее твердого соска; она ахнула, ее тело растворилось в вихре сказочных ощущений, когда он начал легонько пощипывать нежный бутончик, сжимать его пальцами и гладить ладонью.

Оливеру уже не нужно было удерживать ее за запястья — Джинни была охвачена страстью, которую он пробудил в ней, она изогнулась, подставляя свое тело его волшебным ласкам. А когда его темноволосая голова медленно склонилась над ее грудью, Джинни замерла в предвкушении, едва дыша, понимая, что ждала этого всю жизнь.

Язык Оливера коснулся ее напряженного соска, обвел его, дразня и возбуждая, нежно облизывая, словно спелую ягоду. Стон удовольствия сорвался с губ Джинни, и она забилась в агонии, умирая от наслаждения.

— Ты этого хочешь? — усмехнулся Оливер, его голос был хриплым и шершавым, словно прикрытый бархатом булыжник. — Ты хочешь, чтобы я любил тебя? — Его руки скользнули по ее тонкой талии. — Ты хочешь, чтобы я взял тебя прямо сейчас? Ты хочешь почувствовать меня внутри, глубоко внутри, и заниматься со мной любовью до умопомрачения?

— Да… — Переведя дыхание, она в отчаянии взмолилась, — Пожалуйста, да… Сейчас…

Его жестокий смех был полон презрения.

— Нет, не сейчас. В нашу брачную ночь. — Оливер легко поднялся, с насмешкой глядя на нее, полуобнаженную, растянувшуюся на кровати. — Подумай о том, как ожидание способствует удовольствию.