Беверли Марти - Любовь на Бродвее

Тот, кто был знаком с Джаффи Кейн, ничуть не удивился, узнав о том, как она погибла: была заживо погребена под лавиной в швейцарских Альпах в октябре 1957 года. Ее смерть, как и жизнь, была необычной, непредсказуемой и драматичной.

Тридцать лет Джаффи жила ярко, бурно, так что вряд ли следовало ожидать заурядной кончины, как у обычных людей. Ее искалеченный, замерзший труп был поспешно похоронен на каком-то малоприметном швейцарском кладбище. Спустя неделю в Нью-Йорке отслужили панихиду, в основном для прессы. Организованная доверенным лицом, занимавшимся делами Джаффи при жизни, она скорее походила на шоу, раздутое средствами массовой информации, чем на траурное событие. Толпы людей стояли на улице и наблюдали, остальные прильнули к телевизорам и радиоприемникам. Панихида совпала по времени с еженедельной пресс-конференцией в Белом доме, на которой президент отметил, что страна потеряла национальное достояние.

Лишь немногие действительно оплакивали Джаффи Кейн. Им трудно было представить жизнь без этой яркой звезды, освещавшей их небосклон. Например, Карен Райс. Карен навсегда запомнила момент, когда пришло сообщение о смерти ее лучшей подруги. В это время она лежала в постели с Полом Дьюмонтом, мужем Джаффи.

В возрасте двадцати девяти лет Карен лишь впервые испытала оргазм, за которым быстро последовал второй, третий и четвертый. По такому случаю Пол откупорил бутылку шампанского, и они, обнаженные, расслабленные и насытившиеся, потихоньку потягивали его, развалившись на огромной постели в роскошном пентхаусе с видом на Ист-Ривер. Этот особняк Джаффи смогла приобрести благодаря своей известности и немалому состоянию.

Пол прожил в Америке одиннадцать лет, но все еще сохранил европейские привычки. На его столике рядом с кроватью стоял коротковолновый радиоприемник, постоянно настроенный на Лондон и Би-би-си — лучшую в мире радиовещательную компанию, сообщающую международные новости. Он включил его как раз в то время, когда в заключение передавали краткое изложение происшедших событий.

-..и президент Эйзенхауэр сказал, что для осуществления расовой интеграции в школах южных штатов могут быть использованы федеральные войска. Бывший президент Франции Шарль де Голль снова настаивает на том, что Алжир должен оставаться французской колонией. Близ Вербьера в швейцарских Альпах произошел мощный сход лавины. Среди пропавших и, вероятно, погибших известная американская актриса Джаффи Кейн. На этом мы заканчиваем передачу новостей из Лондона.

— О Боже! — Дьюмонт вскочил и взглянул на нее, и Карен удивилась, увидев, что глаза его полны слез. Значит, он все-таки был способен оплакивать Джаффи.

— Пол, мы должны связаться с кем-то из официальных лиц.

Пол покачал головой. Прекрасный профиль его теперь казался расплывшимся, а мягкие черты, заставлявшие учащенно биться многие женские сердца, сильно исказились.

Пол Дьюмонт, герой французского Сопротивления, знаменитый импресарио, был совершенно подавлен.

Карен глубоко вздохнула, собираясь с силами. «Будь стойкой, — сказала она себе, — и делай то, что должна делать. Не всегда получаешь от жизни то, что ожидаешь». Джаффи часто так говорила.

В летний день 1927 года в Бостоне состоялась демонстрация. Одна из многих, начиная с семнадцатого столетия, в данном случае против казни на электрическом стуле Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти.

Сакко и Ванцетти были иммигрантами, откровенными анархистами и пройдохами. Семь лет назад они были арестованы и обвинены в убийстве двух человек с целью грабежа в Брейнтри. Несмотря на вмешательство губернатора штата, эти два человека должны были умереть сегодня днем в два часа. Бостонскую общину представляло около двухсот человек: они пришли с просьбой о помиловании. Среди них были Майер и Рози Кейн.

Майер с тревогой посматривал на жену:

— Как ты себя чувствуешь?

— О'кей. Все нормально. Не беспокойся. — Рози подняла повыше свой плакат. Она сама смастерила его из палки от метлы и белого картона, сделав углем надпись: «Не допустим позора нашей любимой Америки».

Она перехватила палку, чтобы удобно было ее держать. Рози Кейн была на девятом месяце беременности.

По ее расчетам, роды запаздывали, но сегодня она была рада этому, так как могла находиться на демонстрации с Майером. Ей трудно было представить что-либо более важное, чем присутствовать здесь и отстаивать американскую мечту о справедливости.

— Справедливость для всех! Свободу для всех! Справедливость! Свободу!

Рози сохраняла улыбку, пока не убедилась, что Майер больше не смотрит на нее. Затем отошла назад, почувствовав схватки. Она скажет ему об этом, когда они станут чаще, но не сейчас. Ничто не должно помешать Майеру выразить свой протест. Она знала, как это важно для него и почему.

Сквозь красную пелену боли Рози заметила эскадрон конной полиции, надвигавшийся со стороны Бикон-стрит. Позади нее больше десятка женщин тоже увидели полицейских и начали соединять руки, образуя живую цепь. Этот прием они отработали еще неделю назад во время выступления суфражисток и потому быстро осуществили его.

Руки Рози сплелись с руками соседей. Она выпустила свой плакат, и плотные ряды женщин в спешке затоптали его. Конные представители закона медленно, но решительно приближались.

— Давай, дорогая, — повторил тот же самый голос. — Мы поставим тебя впереди. Когда они увидят, что ты…

Боже правый! Что происходит? Подошло время? Ты рожаешь? Эй! Кто-нибудь, помогите! Здесь леди вот-вот родит…

Вот так и появилась на свет дочь Майера и Рози Кейн во время демонстрации в тот самый день, когда были казнены Сакко и Ванцетти, почти в тот момент, когда был включен рубильник и две тысячи вольт пронзили тела двух итальянских иммигрантов.

Когда Рози впервые взяла девочку на руки, она не смотрела на нее. Она смотрела на Майера, который наконец осознал, что происходит, и устремился к своей жене.

— Девочка, — Рози подняла глаза на мужа. — Не огорчайся, Майер. Мы пытались заставить их поступить по справедливости. Теперь у нас дочь, она вырастет и тоже будет бороться.

Майер кивнул.

Кейны жили на Уолнат-стрит в Ньютоне в трехэтажном, обшитом серыми досками доме викторианского стиля. Улица была прекрасной, достаточно широкой и казалась еще шире, так как перед домами находились лужайки, рассеченные бетонированными дорожками, ведущими к свежеокрашенным дверям.

Перед домом Кейнов не было деревьев, а на лужайке находился скромный указатель. На дубовой доске была вырезана и покрыта золотом надпись: «Майер Кейн, адвокат». Первый этаж дома был отведен под офис. В гостиной находился стол секретаря и большая библиотека юридических книг. За ней, в бывшей столовой, располагался кабинет Майера. На втором этаже разместилась уютная жилая комната, обставленная мебелью красного дерева, обитой голубой декоративной тканью. На полу лежал серый ковер, которым Рози очень гордилась. Здесь также находились столовая и светлая солнечная кухня.