Сьюзан Одо - Грехи и грешницы

Она попыталась подхватить спадающие джинсы, но Макс перехватил ее руки и отвел их в стороны, а затем медленно-медленно стянул брюки вниз. Она покорно переступила через них, и он снял с нее трусики. Через секунду она уже стояла перед ним совершенно обнаженная.

Он скользнул пальцами по внутренней поверхности ее бедер, и по телу Сюзи пробежала дрожь. И вот они стоят лицом к лицу, их губы сливаются в поцелуе.

— Теперь твоя очередь, — прошептал он ей на ухо и слегка надавил на плечи, заставив опуститься на колени.

Макс мигом стянул через голову тенниску, обнажив загорелую мускулистую грудь с темными вьющимися волосами. Расстегивая его джинсы, Сюзи почувствовала, каким твердым стал его пенис. Спустив джинсы до колен, она вытащила его наружу.

Макс зарылся руками в ее волосах, их нежное прикосновение усилило его желание, и он мягко подтолкнул голову Сюзи.

Она знала, чего он хочет, и не стала упрямиться. Засунув пенис глубоко в рот, она заработала языком и вскоре ощутила поток горячей влаги.

Кончив, Макс сдавленно застонал, стиснул голову Сюзи руками, а затем нехотя отпустил ее. Напряжение покинуло его. Однако Сюзи все еще стояла перед ним на коленях, соски ее все еще были твердыми, тело по-прежнему горело желанием.

Натянув джинсы, Макс помог ей встать. Нежно поцеловав ее во влажные губы, он провел руками по ее телу, но этим только доставил ей мучения: она хотела почувствовать его пенис в себе, ощутить силу его страсти.

— Ладно, детка, сейчас попробуем новую пленку, — прошептал Макс и скрылся за камерой.

Сюзи не сдвинулась с места.

— Господи, ты такая красивая! — проговорил Макс, глядя на нее в объектив. — В общем, смотри в камеру и делай так, чтобы мне снова захотелось тебя трахнуть.

Сюзи ощутила себя животным. Ей хотелось уйти, однако сначала нужно было удовлетворить свое желание, избавиться от муки, которая привязывала ее к студии. Она знала, что достаточно только одного прикосновения — и она взорвется, поскольку уже находится на грани экстаза.

Положив руки на грудь, она сдавила пальцами ноющие соски.

— Отлично! Так, детка! Ты сделала то, что нужно! У меня опять стоит. Зажужжала камера.

Сюзи провела руками по животу и опустила их ниже.

Изнывая от томления и закрыв глаза, она нашла свой клитор. Возбуждение стало невыносимым.

Камера вновь зажужжала.

Сдавливая одной рукой сосок, другой Сюзи принялась стимулировать клитор — сначала одним пальцем, затем двумя — до тех пор, пока лицо ее не исказилось в экстазе. Наступил долгожданный оргазм.

Потом она в смятении лежала на полу. Макс опустился на колени, и на нее пахнуло потом. Едва он схватил ее за грудь, она почувствовала его возбуждение, а когда потянул за сосок, уже не испытала ничего, кроме боли.

Когда он накрыл ее губы своими, ей захотелось начать сначала и сделать все по-другому, но было поздно. Он победил.

И когда он перевернул ее на спину и Сюзи прижалась щекой к твердому белому полу, стало ясно, что иначе и быть не могло. Когда же он вошел в нее сзади, она приподняла бедра, чтобы ему было удобнее, но при этом хотела только одного — чтобы все быстрее кончилось.

Проснувшись, Сюзи огляделась по сторонам. В комнате было темно, тишину нарушало лишь тиканье дорожного будильника.

Она потянулась, с трудом вспоминая, где находится. После беседы с Карен по мобильному телефону она долго еще размышляла о жизни, пока наконец не задремала. Хотя Сюзи спала полностью одетая, она была укрыта сверху толстым шерстяным одеялом. Должно быть, мать поднялась наверх и укрыла ее. Откинув тяжелое одеяло, Сюзи почесала то место на лице, где шерсть кусала кожу.

Из-под двери пробивалась полоска света. Зевнув, Сюзи повернулась на бок и посмотрела на часы. Без пятнадцати двенадцать. На улице по залитой дождем мостовой время от времени пробегал одинокий автомобиль да где-то далеко шумели поезда. На душе было тепло и спокойно.

Сюзи осмотрелась в поисках стакана и вспомнила, что, прежде чем позвонить Карен, собиралась спуститься вниз.

Пошевелив пересохшими губами, она села на кровати.

Надо идти.

Из комнаты родителей доносится до боли знакомый храп — папа всегда так храпел, если принимал на грудь чуть больше нормы. Сквозь приоткрытую дверь лился свет, и Сюзи представила, как мама сидит на кровати и читает газеты. Бог знает, как она вообще ухитряется спать среди всей этой кутерьмы!

Внизу было темно как в погребе. Осторожно спустившись по ступенькам, Сюзи щелкнула выключателем на стене и осветила себе дорогу на кухню. Пройдя к холодильнику, она при мерцающем свете люминесцентной лампы налила себе стакан апельсинового сока, одним глотком его осушила и налила еще. Глядя по сторонам, Сюзи ощущала себя ребенком, маменькиной дочкой… Ладно, завтра все будет по-другому. Завтра наконец она избавится от этого — станет совершенно самостоятельной женщиной.

Посреди кухонного стола стояла стеклянная ваза с цветами, оставшимися после изготовления бутоньерок, и теперь Сюзи, держа в руках холодный стакан с соком, любовалась их хрупкой красотой. Среди вполне прозаичной кухонной утвари цветы казались пришельцами из другого мира.

На стене громко тикали часы, их стрелки неумолимо двигались к двенадцати. Сюзи не отрывала от них глаз, зачарованная их движением, завороженная неуклонным приближением дня ее свадьбы. Она смотрела на часы словно загипнотизированная, пока ее внимание не отвлек какой-то шорох у входной двери. Подойдя к окну, она выглянула в сад.

«По крайней мере дождь кончился, — подумала она. — А лужицы на дорожке похожи на маленькие зеркала».

Выключив свет на кухне, Сюзи снова вышла в коридор. Заглянув в гостиную, она увидела на столе море цветов и улыбнулась, взволнованная тем, что предстоит завтра.

Завтра будет ее день.

Повернувшись, она увидела возле телефона клочок ярко-желтой бумаги, на котором мать что-то нацарапала.

Стараясь не шуметь, Сюзи осторожно поднесла записку к глазам и вполголоса прочитала слова, написанные несмелой рукой Дорин.

Анна — «О многом надо поговорить. Увидимся завтра».

Заинтригованная, Сюзи подняла брови и мысленно отметила, что завтра утром надо будет звякнуть подруге.

Прочитав следующую запись, она широко улыбнулась.

Джо — говорит, «не опаздывай».

Она прочитала еще раз вслух, представив, как Джо это произносит.

Закусив губу, чтобы не размякнуть, Сюзи вытерла указательным пальцем навернувшиеся слезы. Оставалась последняя запись. И тут сердце ее сжалось. Макс. Больше ничего. Только Макс.

— Подонок! — тихо прошептала она, скомкала бумажку и, стиснув ее в кулаке, сосредоточила на ней всю ненависть к этому человеку. Она мяла и мяла бумажку до тех пор, пока длинные ногти не впились ей в ладони.