Ивана Трамп - Только про любовь

Нина под предлогом ежемесячных приездов в Нью-Йорк старалась заманить Катринку на обед или ужин, когда они обе были в городе, и если Катринка была занята, то она без приглашения останавливалась в ее квартире, чтобы сделать их встречу неизбежной. То, что Адам уже больше не жил здесь, могло бы быть достаточным поводом для будущей-бывшей невестки выразить нежелательность таких посещений, но Катринке не хотелось этого делать. Это казалось ей мелочным и грубым, это нарушало ее представление о семье. Вместо этого она просто старалась избегать Нину.

Катринке было трудно понять, почему Нина Грэхем настаивала на встрече с ней. Их встречи были не более приятными, чем раньше.

За тринадцать лет она добилась завистливого восхищения Нины, но не ее любви, хотя сейчас ее это уже больше не волновало. Она поняла, что у Нины нет нежности, что она не могла дать любви даже своим детям и внукам. Самое большее, что она могла предложить им, – это вскользь одобрить их достижения в случае, если таковые соответствовали ее высоким критериям. Но Катринка не принадлежала к ее семье и даже не смогла дать ей желанного внука, и самое большее, что она хотела бы услышать от Нины – это признание: женитьба Адама не была полным провалом.

Если бы Адам ушел от Катринки к кому-нибудь, кто был более приемлем в социальном отношении, к кому-нибудь по фамилии Дьюк, Рокфеллер или Эллиот, Нина, может быть, не была бы так расстроена из-за развода сына. Но вместо этого он выбрал, как выразилась Нина, парижскую продавщицу, разведенную с арабом и с нечистокровным ребенком на руках. Она считала, что Адам совершенно потерял голову.

– Кто эта женщина? – постоянно спрашивала она Катринку, как будто бы она никогда не встречалась с Натали на всевозможных приемах. – Что мой сын нашел в ней?

– Почему бы вам не спросить об этом Адама? – был обычный ответ Катринки.

Нина, конечно, спросила, но Адам, думая, что это приглашение, привел Натали с собой в гости. Даже после их двухдневного пребывания в Ньюпорте Нина ничего не поняла. Очарование Натали не произвело на нее никакого впечатления, что, конечно же, было не удивительно.

– Это правда, как ты считаешь? – спросила Нина Катринку однажды утром в мае, протягивая ей номер газеты «Кроникл», которую она читала.

Накануне они вместе ужинали в ресторане «Лягушка», и Катринка надеялась ускользнуть к себе в кабинет как можно раньше, чтобы избежать новой встречи с Ниной. Но, к своему ужасу, она застала свою свекровь в библиотеке за чтением утренних газет.

– Что? – спросила Катринка, взяв у нее газету и мельком проглядывая статью Сабрины.

– Ты думаешь, что эта женщина действительно беременна?

Катринка побледнела. Возможно ли это? Кажется, Сабрина в этом уверена. Натали видели покупающей детскую одежду.

– Возможно, – сказала Катринка и почувствовала неприятный спазм в желудке.

– Не очень убедительное доказательство, – фыркнула Нина.

– Не очень, – согласилась Катринка. Комок подступил к горлу так, что она едва могла говорить.

– Я думаю, что если она подарит ему ребенка, то вся эта суета стоила того.

– Для вас, – огрызнулась Катринка, – но не для меня.

Впервые Нина Грэхем, казалось, была поражена.

– Ох, дорогая, извини. Я надеялась, что ты уже не принимаешь это так близко к сердцу, – добавила она.

– Уже нет, – сказала Катринка, хотя не была в этом полностью уверена. Ее ощущения, казалось, менялись каждую минуту: любовь и гнев, одиночество и облегчение так быстро сменяли друг друга, что она не могла сказать определенно, что она чувствовала по этому поводу.

– Но это не значит, что это не причиняет боль, – продолжала она, размахивая газетой перед Ниной. – И я не буду больше говорить с вами об Адаме. Если вы хотите узнать что-то, спросите его самого. Не меня. – Катринка повернулась, чтобы выйти из комнаты, но остановилась, когда услышала, что Нина зовет ее по имени. – Что? – спросила она грубо.

– Я не делала секрета из того, что не считала тебя подходящей женой для моего сына, Катринка. Но это не значит, что ты не нравилась мне. Напротив, ты мне нравишься. Ты всегда те нравилась. Ты умна, смела, и, Бог видит, ты честолюбива и много работаешь…

– Почему я не была подходящей женой для вашего сына? – спросила Катринка, перебивая ее.

Нина Грэхем помолчала, нахмурившись. Почему, собственно? Она составила свое суждение о Катринке быстро, как и все свои суждения, не особенно принимая во внимание доводы «за» и «против». Но никто до этого не требовал от нее объяснения.

– С одной стороны, не было детей… – начала она.

– Это было позже. Почему с самого начала?

Нина отпила глоток кофе, обдумывая несколько секунд вопрос, и затем сказала:

– Я думаю, это очень просто. Необработанные алмазы меня никогда не привлекали.

– Эта женщина совершенно ужасный сноб, – сказала. Лючия в тот же день за обедом, когда Катринка повторила ей слова Нины.

Они были вдвоем в ресторане «Ле Сирк», и при этом обе старались не обращать внимания на любопытные взгляды в их сторону, приветствовали знакомых с удивительным самообладанием, твердо решив, что не будут прятаться лишь потому, что их личная жизнь оказалась в центре внимания прессы. Нику Кавалетти было, наконец, предъявлено обвинение большим жюри в совершении нескольких уголовных преступлений, включая заговор с целью обмана и пособничества в убийстве.

Друзья, которые могли бы их поддержать, по тем или иным причинам отсутствовали. Рынок искусства сделал резкий скачок вниз, и Александра увязла в бухгалтерских делах, стараясь спасти свою галерею. Дэйзи была во Фьезоле с Риккардо; Марго и Тед все продали и переехали в Монте-Карло; Жужка, которая, наконец, ушла от Томаша, ездила на соревнования по гольфу вместе с Карлой; оставалась Натали, с которой, конечно, никто из их компании не общался. Сама Лючия приехала в город на короткое время по делам и торопилась вернуться во Фьезоле, чтобы быть поближе к Паие.

– Она все-таки погубила Адама, – сказала Катринка. – И Клементину. Никто из них не узнает, что значит быть счастливым.

– Я полагаю, ты права. Она заставляет всех, включая ее собственных детей, чувствовать, что они принесли собачье дерьмо на ее бесценные обюссонские ковры. – Катринка рассмеялась, и Лючия, взяв еще одну плетеную булочку с сыром «бри», намазала ее маслом и откусила кусок, не выражая никакого удовольствия. Будучи одной из тех женщин, которые едят, чтобы успокоиться, она за последние несколько месяцев потолстела на два размера, так как ее жизнь была полна неприятностей.

Для такой невысокой и узкокостной женщины толщина казалась огромной.

– Но разве кто-нибудь знает, как быть счастливым? – спросила она.