Каринэ Фолиянц - А я люблю женатого

Она догадалась! Это был Даник со своей Гретхен! Они утащили в свою дурацкую Германию не только картины, но и саму Ларису!

– К лучшему все! – улыбнулся врач.

– Как вы не понимаете, какой же вы дурак! Она теперь не вернется, никогда не вернется! – крикнула Ника и бросилась бежать.

Отца она нашла у дяди Вити. Как она объяснила ему про Ларису и ее отъезд, не помнит. Пришла в себя только в такси, по дороге на вокзал. Как назло – пробка. Выскочили – и пешком, взявшись за руки…Только бы не опоздать! Только бы успеть к поезду!

…Лариса в привокзальной толчее катила по перрону свой чемодан. Подойдя к вагону, остановилась, стала вглядываться в толпу, точно ждала кого-то.

А те, кого так хотела бы увидеть, неслись на вокзал, неслись со скоростью ветра.

Отец и дочь. Бегут-летят, точно две птицы – большая и поменьше…

Лариса последний раз обернулась и вошла в вагон.

Еще немного, и поезд тронется. Вот уже и провожающих просят выйти.

Лариса посмотрела в мутноватое оконное стекло. Пошел дождь. Осень кончается. Скоро зима. Ну почему ее удел – расставания? Ей придется забыть тех, кто был так дорог.

Олег и Ника увидели только хвост отъезжающего поезда.

– Папа, мы не успели! Вон! Поезд ушел, папа…

Олег тяжело дышал, Ника тоже.

Они старались не смотреть друг на друга.

– Я с работы уволился, знаешь? – сказал вдруг Нике Олег. – Я у дяди Вити пока поживу. Не зови меня домой. Я не приду. И не обижайся. Постарайся понять, доченька!

Ника обняла отца:

– Ты у меня большой и такой смешной.

– Я не смешной, Ник, я дурацкий. Я не смог ничего дать ей…

– Поживем-увидим, – ободрила его Ника.

– И перед тобой я виноват! Ты-то меня простишь? – Голос его дрогнул.

И тогда Ника крепче прижалась к отцу:

– Не говори глупостей. Я люблю тебя, папа. Я уже выросла. Я все понимаю.

Они долго стояли обнявшись, а поезд Ларисы набирал ход, увозя ее в дальние края.

Прошло два дня. Ноги невольно привели Нику к мастерской Ларисы.

Она знала, Ларисы нет, никто не откроет. И не увидит Ника больше чудных картин, таких ярких и солнечных.

Ника хотела заглянуть в окно мастерской, но оно было плотно зашторено.

И вдруг голос сзади заставил ее вздрогнуть и обернуться.

– Культурная девочка, а подглядываешь в чужие окна! Поди сюда! – подозвал ее толстый дворник.

Ника хотела было уйти, но дворник остановил ее:

– Ключ она тебе оставила и письмо! Вот!

Через минуту Ника уже была в знакомой мастерской. Отдернула шторы с окон – как хозяйка. Протерла пыль. А потом села читать Ларисино письмо.

«Ты придешь сюда, я знаю. Обязательно придешь, – писала Лариса. – Так вот знай, я на тебя не в обиде. И запомни, все будет так, как надо, даже если будет иначе. Прошу об одном – рисуй. У тебя здорово получается. Это твое, понимаешь?»

Ника подошла к этюднику, где осталась незавершенная картина Ларисы. Робко коснулась кистью холста, потом ее движения становились все уверенней и уверенней. Над городом летел человек, не то эльф, не то бабочка. Очень взрослый человек. Глупо думать, что летают в своих мечтах только дети!

Ника стала дописывать за Ларису эту странную картину. Потому что она знала как бы это сделала сама хозяйка. И улыбалась, будто слышала слова из письма: «Все будет так как надо, даже если будет иначе. Прошу об одном – рисуй. У тебя это здорово получается…»

В дверь тихо кто-то вошел. Ника повернулась, увидела – Славка, а рядом с ним – мальчик лет эдак пяти. Ну вылитый Славка, с точно такой же рыжеватой челкой и веснушками.

– Вот… это он, брат мой младший. Нас вчера папа познакомил. Его оставить не с кем. Ну не выкинуть же его, брат все-таки. Пошли с ним… погуляем?

Он выжидающе смотрел на Нику. Ника улыбнулась и кивнула:

– Конечно пойдем! Это здорово, что вас папа познакомил! Это просто замечательно!

Она надела куртку. По хозяйски взяла ключи.

– Пошли в парк, мальчики! Тут рядом!

Все трое выбежали из мастерской. А картина с летающим человеком осталась неоконченной. Осталась ждать, когда снова придет Ника. А она придет обязательно! Пока же все трое, девочка и двое мальчишек, звонко смеются в парке, забрасывая друг друга охапками золотистой листвы…

Амапола в переводе с испанского – дикорастущий мак. Прекрасный цветок. Ее любимый. Он растет в горах и предгорьях. Целые поля алеют маками. И на них пасутся ушастые ослики. Это самое красивое из того, что она видела в жизни. «Амапола» – песня, которую она любила петь больше всего. Популярная когда-то песня. Сегодняшнее поколение знает ее лишь потому, что под эту красивую мелодию танцуют герои фильма «Однажды в Америке». Он любит ее. А она его – нет. Все почти как в этой истории.

«Амапола, прекрасная Амапола…»

Маленький провинциальный южный городок, городок у моря. Туристы приезжают сюда поразвлечься и завести курортный роман. Нина же жила здесь с детства. Слушая море, она научилась петь. И теперь пела много – в разных кафешках, на свадьбах и вечеринках. Нину знали в городе все. Она была, если хотите, даже местной достопримечательностью. Потому что обладала голосом ярким и сочным. Она мечтала о славе. Но больше чем славы, ей хотелось любви. И любовь эта пришла.

Все было банально: Нина полюбила женатого. Она изначально знала, что этот чудный мужчина с длинными смоляными волосами, в которых уже появилась легкая седина, несвободен. Но когда сердце готово к любви, когда оно сделало свой выбор, у разума уже нечего спрашивать. И какие тут расчеты! Полюбила – и точка.

Он часто приходил слушать ее перед сеансом фильма. Грустно стоял у стены, а она махала ему рукой с маленькой сцены фойе кинотеатра. Публика жевала бутерброды. Кто-то из стариков танцевал под песню Нины. А он просто стоял и слушал. И глаза его были ласковыми и нежными. Иногда Нине казалось, что в глазах этих она видит слезу. Или просто ей этого хотелось? Как часто мы принимаем желаемое за действительное! Он носил неизменный белый костюм и казался ей видением, мифом, чем-то нереальным. Даже самые замечательно красивые курортники не могли с ним сравниться. В незнакомце было столько тайны! Однажды она каталась с ним на пароходе. Потом они вернулись в город. И он уже ничего не обещал. Просто слушал ее песни и по-прежнему грустно смотрел на нее.

Нина пела для него «Амаполу» все в том же фойе кинотеатра, не замечая никого из зрителей. В конце песни она послала ему чуть заметный воздушный поцелуй. А в это время дети, два мальчика и девочка, подошли к мужчине ее мечты и стали тянуть его за собой к выходу.

– Папа! Папа, пойдем! Пойдем скорее!

Увидев детей, Нина все поняла. Быстро раскланявшись, кинулась бежать, чтобы догнать его. Слава Богу, он был один – дети вышли на улицу раньше. Нина схватила его за полу белого пиджака и, тяжело вздохнув, выпалила: