Молли Райс - Свидание с прошлым

Картина сначала дрожала и расплывалась, затем приобрела резкость. Стала видна дорога, уходившая, казалось, в бесконечность, и дорожный указатель на обочине.

Она попыталась прочитать надпись на указателе, но зрение подводило, и разобрать буквы ей не удалось. Она огляделась вокруг.

Недалеко от указателя росло корявое дерево, и его ветви царапали землю, будто пальцы, искавшие, за что бы уцепиться. Стейси понимала, что идет по дороге, ощущала скрипевший под ногами гравий, улавливала приносимый дуновениями легкого ветерка аромат золотарника. Но когда она посмотрела вниз, то не увидела ни своего тела, ни ног, ступающих по дороге. Она повернулась вокруг себя — кругом, кругом, кругом. Голова кружилась. Она упала и, падая…

Стейси ухватилась за следующую перекладину лестницы и лбом прижалась к руке. Раз, два, три… Подняла голову, заставляя себя сосредоточиться. Она была у себя в мастерской и, стоя на стремянке с кистью на длинной ручке, работала над своей последней картиной — огромным, со множеством деталей пейзажем, создаваемым по акварельным этюдам, которые она писала с натуры прошлым летом. На ватных ногах она кое-как съехала с лестницы, сунула кисть в жестянку со скипидаром и доковыляла до старой кушетки, стоявшей у застекленной стены. Теплые солнечные лучи ласково касались ее волос, и она ждала, чтобы они вытеснили холод, возникавший, как ей казалось, где-то у нее внутри, хотя лицо ее сделалось влажным от пота, и ей пришлось пустить в ход испачканную красками тряпку, лежавшую в кармане рабочего комбинезона.

На шатком трехногом столике возле кушетки стоял телефон. Звонок заставил ее вздрогнуть. Повернувшись на бок, она схватила трубку, но при этом опрокинула столик. Наклонившись, чтобы поднять столик, она чуть не выронила трубку и яростно выругалась.

— С меня хватило бы и простого «здравствуй», — сказала, характерно растягивая слова, Бет Хэрри, агент Стейси.

— А по мне, лучше простое «до свидания», — парировала Стейси.

— Не клади трубку, — крикнула Бет, когда Стейси именно это и собиралась сделать.

Тяжело вздохнув, Стейси снова поднесла трубку к уху.

— У тебя ровно тридцать секунд. Время пошло!

— Я устроила тебе выставку, они хотят повесить дюжину твоих картин и дюжины две этюдов и акварелей, открытие запланировано на третье декабря, а это значит, что ты получишь большую прессу под праздник, а кроме того…

— Стой, не тарахти! — перебила ее Стейси. Она откинулась на подушки и ошалело уставилась на телефонную трубку. Потом осторожно снова поднесла ее к уху. Ее лицо выражало растерянность. — Повтори все сначала. Помедленнее.

Бет повторила хорошую новость в медленном темпе, с удовольствием выговаривая каждое слово.

— Третьего декабря?.. — Стейси шепотом пересчитала на пальцах месяцы. Остается всего девять месяцев.

— Ты хочешь сказать, что не в состоянии выдать какую-то несчастную дюжину картин за девять месяцев?

Стейси нахмурилась.

— У меня есть шесть готовых и одна в работе. Думаю, они успеют высохнуть к тому времени. — Стейси перевела взгляд на незаконченную седьмую и покачала головой. — Не знаю, Бет. Разве что писать остальные акрилом.

— Правильно. Я не один год пытаюсь вдолбить тебе, что акриловыми красками можно писать так же выразительно, как и масляными. Скажи уж лучше, что ты ловишь кайф от запаха скипидара.

— Так оно и есть. Если я хотя бы дня два обхожусь без него, то у меня начинаются галлюцинации. — Стейси опять пробрал холод при воспоминании о посетившем ее странном видении. Она с усилием заставила себя сосредоточиться на том, что говорила Бет.

— Слушай, у меня идея. Что, если тебе написать парочку картин по этим твоим видениям? Мы могли бы представить их под рубрикой «Фантазии художницы в состоянии скипидарного голодания». А?

Обе засмеялись одновременно, хотя у Стейси голос немного дрожал.

— Эй, Стейси, что с тобой? Я что-то не слышу восторгов, на которые рассчитывала.

Смысл сказанного начал наконец доходить до Стейси. Это был как раз тот большой поворот в ее карьере, ради которого она так много работала все эти годы. И Бет, всегда верившая в талант Стейси, работала ничуть не меньше.

Бет заслуживала настоящей благодарности. Сделав глубокий вдох, чтобы унять дрожь, Стейси уселась, поджав ноги под себя, и прислонилась спиной к подушкам. Намотала на палец локон рыжих волос.

— Ладно, Бет. Как насчет того, чтобы кутнуть по этому поводу? Ты могла бы и раскошелиться — учитывая колоссальные комиссионные, которые получишь в декабре.

— Господи, когда мы кончим делать вид, будто у меня денег куры не клюют, а ты сидишь на мели? — жалобно спросила Бет.

Стейси жестко засмеялась.

— Да будет тебе. Бет, мы обе знаем, что у тебя под матрасом целое состояние. Тебе давно пора встать с этого матраса и отнести драгоценности в банк.

— Если я это сделаю, все узнают, чего я на самом деле стою, — лукаво сказала Бет. Стейси хохотнула.

— Так я и думала. Ну погоди, обязательно расскажу всем нашим.

— Ладно, — проворчала Бет, — угощение за мной. А ты держи язык за зубами и постарайся явиться не в комбинезоне, в котором обычно ходишь, а в чем-нибудь другом.

Они договорились о времени и месте встречи.

Положив трубку и все еще усмехаясь, Стейси взглянула на пейзаж на противоположной стене. Следы веселья мгновенно исчезли у нее с лица. Она стала озадаченно всматриваться в картину. Что-то там было не так. Она разогнула ноги и встала, собираясь подойти к мольберту. Заготовленные этюды были прикреплены клейкой лентой по сторонам высокого деревянного студийного мольберта. Она посмотрела на этюд, потом на картину, потом опять на эпод. И вдруг щелкнула пальцами.

— Вот оно что!

Стейси отлепила этюд от мольберта и поднялась с ним на стремянку. Без всякого сомнения, картина на стене менялась — ее уже нельзя было назвать копией акварельного наброска. Цветовое решение, правда, осталось прежним, но появилось несколько предметов, которых раньше там не было. Как, например, корявое дерево на обочине дороги. А с его самой высокой ветки…

— Что это такое? — Стейси подалась вперед и коснулась толстого слоя свежей краски. — Веревка? — Сжимая в руке акварель, Стейси быстро спустилась на пол и отбежала на другой конец комнаты, чтобы посмотреть на картину издали.

Это на самом деле была веревка! Она свисала с ветки дерева, но Стейси не могла отделаться от ощущения, будто вот-вот увидит петлю на веревке. И надо же вписать такое!..

— Зачем я это сделала? — Стейси нахмурилась. — И когда? — Произнесенные ею вслух слова как-то странно прозвучали в тишине мастерской.