Кирк Дуглас - Дар

– Да, – ответила Патриция. И повторила написанные по-испански слова по-английски.

В густой темной бороде сверкнула белозубая улыбка.

– Свободы-то у нас как раз предостаточно. Но нам нужны вода, электричество, канализация… и малость кирпича, чтобы построить себе дома.

– А почему эти люди живут в таких условиях? – спросила Патриция.

– Хороший вопрос. – Рафаэль вынул из кармана большой красный платок и вытер вспотевший лоб. – Американские компании сманили их сюда с ферм… Пятьдесят пять центов в час – это для мексиканца большие деньги. Но они не сказали, что цены здесь будут такими же, как по ту сторону государственной границы. А там, в Штатах, минимальная оплата составляет пять долларов в час. Так что им здесь едва удается прокормиться, а на жилье денег нет, что же касается строительства собственного дома, то такая мысль может прийти в голову только сумасшедшему. Знаете, сколько люди, работающие ежедневно по две смены, приносят домой в конце недели? Сорок шесть долларов!

– Как же они живут?

Он снова улыбнулся, как будто вопрос позабавил его.

– Позвольте я вам покажу.

И, взяв Патрицию за руку, он повел ее в одну из лачуг.

Войдя внутрь, он сказал женщине, готовящей бобы на керосинке, несколько слов по-испански. Патриция огляделась: мебели в хижине не было, только пара матрасов у картонной стены, увешанной грошовыми картинками с изображениями святых. В углу, на цементной плите, сидел молодой человек со страдальческим выражением лица; его левая рука была забинтована.

– Здесь живут восемь человек, – сказал Рафаэль. – Этот юноша вчера попал в аварию на фабрике. Ему оторвало два пальца.

Патриция еле выдохнула:

– На какой фабрике?

– Стоунхэм. Там хуже всего.

Патриция ужаснулась. Она торопливо полезла в бумажник и вывалила на стол все его содержимое.

– Пожалуйста, проследите за тем, чтобы ему была оказана достойная медицинская помощь, – сказала она Рафаэлю.

Когда она выходила из хижины, в горле у нее стоял ком.

Однако Рафаэль по-прежнему был сама любезность.

– Угодно осмотреть что-нибудь еще?

Патриция покачала головой.

Он церемонно раскланялся.

– Благодарю вас за то, что вы пришли. Большинство туристов сразу же отправляются в Акапулько… в Канкун… в Гуернаваку. А здесь, – его рука описала широкий круг. – Здесь перед вами подлинная Мексика.

Потрясенная Патриция поднялась по холму, обошла фабричный комплекс и села в машину. Когда они разворачивались у ворот компании, Патриции вновь бросилась в глаза часовня. Ей даже удалось разглядеть, что внутри, за ажурными окнами, горит множество свечей – маленькие язычки пламени надежды, не оставляющей людей, поставивших эти свечи, – надежды на то, что святой Рамон услышит их молитвы и пробудит совесть у владельцев здешней фабрики.

Дверь операционной открылась и оттуда вышел доктор Брага. Он снял хирургическую маску. Выражение лица у него было весьма озабоченным.

Мигель с нетерпением ждал слов врача.

– Гастроскоп показывает, что необходимо более серьезное обследование.

– Что это значит?

– К сожалению, нам придется сделать ему биопсию.

– Биопсию?

– Чтобы посмотреть, не является ли злокачественной опухоль в желудке.

Прежде чем Кардига успел собраться с мыслями, доктор Брага опять исчез в операционной.

Охваченный смятением, Мигель не мог понять, что ему теперь делать. Остаться здесь или уехать? И на сколько все это может затянуться? Усевшись в кресло, он огляделся по сторонам. В углу тихо всхлипывала седоволосая женщина; а девушка, вероятно, дочь, держала ее за руку и шептала ласковые слова утешения. Не в этом ли приемном покое сидел отец, пока самому Мигелю ампутировали ногу? А интересно, куда девают врачи отнятые у пациентов конечности? Мигель поспешил отогнать от себя дикую и мерзкую мысль. Он после собственного увечья отнесся к отцу жестоко, потому что был зол на него; не пора ли сейчас загладить свою вину? Или, может быть, уже слишком поздно? И, как знать, не является ли история, разыгравшаяся между ним и Патрицией, Божьей карой за тогдашнюю жестокость? Он горько усмехнулся – немало воды утекло с тех пор, как он в последний раз вспоминал о Боге.

– Мигелино, что – дурные новости?

Он почувствовал, как на плечо ему легла рука Эмилио.

– Еще не знаю. Но его оперируют.

– О Господи!

– У него опухоль.

– Рак? – прошептал Эмилио.

– Как раз на этот вопрос я и жду ответа.

– Я останусь с тобой и тоже дождусь. Но, может, пойдем выпьем по чашке кофе.

Мигель, казалось, не слышал его. Он сидел, уставившись в одну точку – на дверь операционной Эмилио молча уселся рядом с ним.

После того, как секретарша пропустила ее в кабинет Хорейса Коулмена, Патриция удивилась, застав его в одиночестве за письменным столом. Увидев ее, он предпринял вялую попытку приподнять непомерно грузное тело из кресла, но затем, передумав, опустился обратно.

– Я рад вам, Патриция.

По его улыбке трудно было в это поверить.

– А где мистер Роузмонт и мистер Эш?

– Ну, вы позвонили из самолета всего пару часов назад. А у них свои дела. Тед – в Вашингтоне, а Боб – в Лас-Вегасе. – Он хмыкнул. – Боб, должно быть, разочарован, – вы взяли самолет Дж. Л., так что ему пришлось довольствоваться другим лайнером из воздушного флота компании. (Они оба говорили о «самолете Дж. Л.», как будто владелец компании все еще был жив.) – Я и сам собирался в Даллас, но ваш голос прозвучал так взволнованно. И вы потребовали немедленной встречи. А что стряслось?

– Я провела два последних дня в Ногалесе.

Нижняя губа Коулмена отвалилась до самого подбородка, а брови поползли вверх, напоминая арки световой рекламы закусочных «Макдональдс».

– Ну, и прекрасно, моя дорогая, – начал он в покровительственном тоне. – И что же вам удалось понять в производстве инсектицидов?

– Это грязное дело. Вы эксплуатируете бедных людей и загрязняете окружающую среду.

Брови Коулмена вернулись на место.

– Выходит, вы с места в карьер стали экспертом по данному производству.

Он произнес это крайне цинично, что не могло не смутить Патрицию.

– Я этого не утверждаю. Но, дядя Хорейс, вам следовало бы там побывать и разобраться во всем самому. Ведь ответственность за происходящее лежит на финансово-промышленной группе Стоунхэм!

– Вы хотите сказать, что ответственность лежит и на мне, не так ли?

– Нет, дядя Хорейс. – Патриция чувствовала, как почва ускользает у нее из-под ног. Она намеревалась обвинить его в грязных делах, которые компания творит в Ногалесе, а вместо этого оказалась вынуждена обороняться сама. – Я хочу сказать, что… что…