Кирк Дуглас - Последнее танго в Бруклине

– А если результат будет позитивный, – Бен с нажимом произнес «если», не веря, не желая поверить, что такое действительно возможно, – если так, пойдет ли речь об операции?

– Нет, в данном случае хирургическое вмешательство бесполезно.

– Бесполезно? – щеки Бена так и запылали.

– К тому времени, когда обнаруживается это раковое заболевание, оно почти всегда носит летальный характер.

Он почувствовал, как у него дрожат руки. Глазами Бен так и впивался в доктора, ловя каждое его слово.

– В общем, вот что, мистер Джекобс. Не хотелось бы без необходимости вас волновать. Пока что я не располагаю биопсией, у меня есть только результаты гастроскопического обследования, а эти данные не всегда бывают верными.

– Не всегда? Что значит – не всегда?

– Ну, как вам объяснить… – Доктор задумался на минуту, потом продолжил. – Не стану вводить вас в заблуждение. Ошибки при таком обследовании возможны, но вероятность ошибок не более десяти процентов.

– Не более десяти, – механически повторил Бен. – Иначе говоря, вы практически уверены в своем диагнозе.

– Нет, этого я не говорил. Пока не сделана биопсия, о диагнозе, в строгом смысле слова, речь не идет.

– Но вы же знаете, что с ней, вы уже это знаете. Я понимаю, вы меня щадите. Но на самом-то деле вы все уже знаете. Просто не принято сообщать родственникам, если нет стопроцентной уверенности.

Доктор ответил медленно, тщательным образом подбирая каждое свое слово.

– Ну хорошо, можно сказать и так, как сказали вы. Но с моей стороны было бы полной безответственностью диагностировать не поддающийся лечению рак без результатов биопсии. И я всей душой надеюсь, что при гастроскопии была допущена ошибка.

У Бена сжались желваки.

– А если ошибки не было?

– Прошу вас, мистер Джекобс, не надо…

– Я должен знать все, что известно вам! Говорите мне правду!

– Но мистер Джекобс…

– Говорите, черт бы вас подрал! Доктор произнес мягким, ровным голосом:

– Если биопсия подтвердит предварительное предположение, сделанное на основе гастроскопии… в таком случае у Эллен не более шести месяцев, так нам следует считать.

– Шесть месяцев!

– Как только рак перейдет с поджелудочной железы на печень, мы становимся бессильны.

– Но почему?

– Потому что в тех случаях, когда затронута печень, организм лишается способности удалять вырабатываемые им токсические вещества.

Бен закрыл лицо ладонями.

– Вы нормально себя чувствуете? – заботливо спросил доктор.

– А это… – не слушая его, пробормотал чуть слышно Бен.-… это очень больно?

– Ну, понимаете ли… в районе печени много нервных окончаний. Конечно, можно использовать болеутоляющие, однако на развитии болезни эти препараты не сказываются.

Все это время Бен прилагал гигантские усилия, чтобы держать себя в руках, и вот он почувствовал, что больше ему не по силам такое напряжение: его так и колотило, судорога пробегала по вздувшимся мышцам. Только голос его оставался все тем же – спокойным, как бы и не принадлежащим ему.

– Но есть ведь лучевая терапия, химия, еще что-то…

– Да, все это, разумеется, можно попробовать, но, если затронута печень, такие способы в лучшем случае продлят течение болезни на два-три месяца.

– Неужели совсем ничего нельзя предпринять, совсем!

– Мне очень трудно вам это сообщать, мистер Джекобс, но сделать нельзя действительно ничего.

– То есть остается просто ждать, когда она умрет, так?

– Если бы мы умели диагностировать болезнь, пока она не пошла дальше поджелудочной железы, можно было бы с ней бороться, но сейчас…

– А почему же вы ее не диагностировали? – Бен вскочил на ноги. – Она же в этой вашей чертовой больнице работает, она сотрудница ваша, а вы… По сто раз в день с ней общались, и ни один врач ничего, ровно ничего не заметил?

Доктор сидел молча. Только смотрел на него полными сострадания глазами, пока Бен, уткнувшись лицом в ладони, всхлипывал в кресле.

Плохо соображая, где он и куда направляется, Бен добрался из нового корпуса до холла основного здания больницы. Доктор поддержал его, пока новый всплеск эмоций не сменился отупением. А теперь навалилась усталость, одна усталость, даже пройти эту сотню метров по переходам было ему в тягость. Он тяжело дышал, словно бегун, завершивший состязание в марафоне… и проигравший.

Вообще-то ему бы и в голову не пришло подниматься на второй этаж лифтом, но сегодня он слишком вымотан: ага, вот и кабина подошла. Добравшись до библиотеки, Бен постоял на пороге, медленно окинул взглядом пустое помещение. Эллен у себя за столом, подложила под спину скатанную подушку и с головой ушла в какие-то бумаги. Точь-в-точь школьница, спешно что-то зубрящая перед экзаменом. Он перевел дух, не спеша зашагал к ней.

Эллен подняла голову, заслышав его шаги, и тут же вся засветилась в улыбке.

– Ах, вот и ты, Бен, послушай-ка, что ты по этому поводу скажешь? – Она протянула ему исписанный листок. – Понимаешь, я решила составить подробный отчет обо всем случившемся, раздобыла информацию о всех заказах Рихарда в нашей аптеке, а кроме того… – вдруг она оборвала себя на полуслове: – Однако, что ты, собственно, делаешь туг, в больнице?

– Решил тебя проведать.

– Очень романтично с твоей стороны, но ведь я, между прочим, на работе. – Она повернулась, приветствуя вошедшего в библиотеку врача.

– Что-нибудь разыскиваете, доктор Стивенсон?

– Да, интересуюсь вот, пришел ли уже последний номер «Патологоанатомического журнала»?

– Одну минуточку, Пенни сейчас проверит, – она кивнула в сторону своей помощницы, возившейся с журналами. Потом сказала, обращаясь к Бену: – А ты ведь и не знаешь, конечно? Рихард-то смылся.

– Как это?

– А вот так, подал рапорт об уходе и исчез, предположительно в Вену уехал.

– Вот это да! Значит, сильно ты его напугала. Можно тебя поздравить, цель достигнута.

– Не совсем еще. Раз уж сложно его засадить за решетку, я сделаю все, чтобы он никогда в жизни не занимался больше медициной. – Она говорила убежденно, с напором.

– Но послушай, Эллен…

– Разве ты не понимаешь, что рано или поздно он непременно захочет опять где-нибудь оперировать, не знаю, где. А чтобы ему дали такую возможность, потребуются сведения от мистера Грабовски, удостоверяющие, что он у нас практиковал, вот так я узнаю его местопребывание. А уж там, можешь не сомневаться, вот это – она показала на исписанные ею листки – отправится по назначению.

– Эллен, ты просто сошла с ума. Прошу тебя, не нужно нам всего этого. Рихард исчез с горизонта. Джелло больше нет. Остались только мы… мы двое, живые…

– Да-да, конечно, но все равно…

– Никаких «но».