Лавейл Спенсер - Прощение

- Мне выпадали тяжелые дела в жизни, но мой приход сюда сегодня побивает все.

- Зачем же ты сделал это?

- Потому что я жил как в аду последнее время, а ад - не самое лучшее место для жизни. А ты?

- Да, со мной то же самое.

- В городе теперь много хороших, приличных женщин. Но я скорее буду есть землю, чем приглашу хоть одну из них куда-нибудь. И все, черт побери, из-за тебя, Сара Меррит.

На лице ее засветилась печальная улыбка. Ноа глубоко вздохнул, вздрогнул, откинулся на спинку качалки, закрыл глаза и стал слегка покачиваться.

- Я чертовски устал.

Ее затопило желание подойти к нему, погладить его щеки, прижаться губами к его глазам, потом положить подбородок на его лоб.

Вместо этого она встала и наполнила свою чашку кофе, не предложив ему.

- Надеюсь, ты знаешь, что Адди и Роберт ожидают прибавления семейства?

- Да, я слышал.

- Довольно смешно... - Она стояла у очага, глядя на огонь, и держала чашку, не прикасаясь к кофе. - Смешно, что я хотела бы быть на ее месте...

Он открыл глаза и долго смотрел на нее, закутанную в некрасивую шаль тыквенного цвета, на которую падали длинные непричесанные волосы.

- Это правда?

- Да. И я завидую им.

- Это меня удивляет.

- Меня тоже. Я всегда думала, что работы в газете достаточно, чтобы я чувствовала себя счастливой.

- А оказывается, нет?

Она промолчала. Ноа вздохнул.

- рошло несколько минут в молчании, прежде чем он спросил:

- Можно поговорить о твоем отце, Сара?

- Имя его никогда не произносится в этом доме с некоторых пор.

- Это не так. О нем говорило каждое слово, которое ты и я произносили, начиная с того вечера, когда ты все узнала.

- Я любила его больше, чем кого-либо на свете, а он предал мою любовь самым непростительным образом.

- И теперь я расплачиваюсь за то, что он сотворил с Адди. Как долго еще мне придется это делать?

- Почему бы тебе не пойти к одной из тех женщин? Это было бы намного проще.

- Потому что я привязан к тебе, ты для меня все. Я говорил тебе об этом раньше. Я держался в стороне от тебя более полугода, надеясь, что у меня все перегорит. Но этого не произошло. Я все еще люблю тебя.

Он пристально смотрел на нее, ловя каждое движение. Вот она опустила голову, поднесла ко рту чашку с кофе, но не притронулась к нему. Потом поставила чашку в раковину, вернулась и села на стул в той же позе.

- Женитьба была бы непростительной глупостью.

- Тем не менее ты хочешь этого не так ли?

- Да.

- А что произойдет, если я подойду, прикоснусь к тебе совсем не по-братски и поцелую?

Она грустно засмеялась, приложила руки к лицу и покачала головой.

- Вот видишь, - проговорил он. - Я имел в виду именно это, когда признался, что мне совсем нелегко было решиться прийти к тебе сейчас. И если ты опять оттолкнешь меня, я уже никогда, никогда не вернусь к тебе.

- У меня была нелепейшая мысль в голове последние несколько месяцев. Сара глядела на него сквозь сплетенные пальцы. - Она совершенно абсурдна, даже греховна, но тем не менее она пришла ко мне в минуты слабости, когда я так скучала по тебе, что, казалось, умру. Я думала, почему бы мне не выйти замуж за Ноа, и мы молчаливо согласились бы, чтобы он продолжал посещать дом Розы, как он это делал, когда мы впервые познакомились? Вот так. Теперь ты лучше знаешь, какая я женщина.

Углы его рта опустились, на лицо легла глубокая печаль.

- Да, знаю. Одинокая, испуганная... совсем как я... - Они изучающе смотрели друг на друга, лампа тихо шипела, печка слегка потрескивала, излучая приятное тепло. Все это, сказанное так откровенно, вызвало и смущение, и облегчение.

- А теперь я признаюсь тебе в своих тайных мыслях. С тех пор как мы расстались, я часто думал о том, как приду сюда, потащу тебя наверх, сниму с тебя платье и начну целовать в десять мест и даже больше, чтобы ты поняла, что, когда любят друг друга так, как мы, все это должно быть просто и естественно. Не желаешь ли попробовать?

Она рассмеялась.

- Конечно, нет.

- Конечно, нет. Если бы ты сказала "да", ты не была бы Сарой Меррит, я не любил бы тебя, и мы не сидели бы в этой комнате, больно раня друг друга. Так что же мы будем делать?

Рот ее искривился в гримасе, чувствовалось, что она вот-вот расплачется. Она покачала головой и ответила:

- Не знаю. Я так боюсь...

Ноа наклонился вперед, вспугнув кошку. Положив локти на колени, он пристально посмотрел ей в глаза. Потом заговорил, голос его был сдавленным и чужим.

- Ты действительно так скучала по мне, что готова была умереть?

- Да, - прошептала она, чувствуя, как жар бросился ей в лицо.

- Тогда подойди ко мне. Вот сюда.

Она чувствовала себя приклеенной к стулу, но смотрела в его глаза, на широкие плечи и сильные руки. Он ждал ее ответа. Ей нужно было лишь встать и сделать шаг, чтобы очутиться в его объятиях. Или остаться на месте. Тогда он выйдет из дома, чтобы больше никогда не вернуться, а она будет продолжать мучиться.

Она жила в каком-то бесцветном, тоскливом пространстве всё эти месяцы, с тех пор как они расстались. Но сегодня, стоило ему лишь появиться рядом, как она почувствовала возвращение к нормальной жизни. Он только вошел в дом, и ее апатия исчезла, как исчезает изморозь с нагретого окна. Она опять обрела чувства.

Сидеть на расстоянии от него было мучительно, видеть страдание на его лице непереносимо. Это была страсть, к которой она так стремилась. Без нее жизнь ее будет обречена.

- Иди ко мне, - повторил он.

Она подавила слезы, встала и отодвинула стул, к которому ее прижимал страх, как тяжелая длань. Она облокотилась на стол и молча стояла. Он встал с качалки и ждал.

- Я бы хотела быть Адди, - прошептала она, медленно двигаясь к нему,

- Нет, не нужно этого, - возразил он, двигаясь ей навстречу. - Ведь тогда не было бы тебя и меня.

Они встретились у стола и остановились, держась за руки, поток горячих чувств готов был затопить их обоих. Потом Ноа чуть отступил назад, чтобы заглянуть ей в глаза, и, опять приблизившись, нежно поцеловал в губы. Тяжкое бремя одиночества спало с их плеч, в поцелуе и объятии они вновь обрели то, что потеряли. Она обвила его шею руками, и он крепко прижал ее к себе. Их сердца бились в унисон, одно против другого, глаза были закрыты, они растворялись в блаженстве воссоединения. Поцелуй их был продолжителен, жар его увеличивался, губы разомкнуты, языки соприкасались. Легкий стон вылетел из ее горла, и он еще крепче сжал ее в объятиях. Сдержанность исчезла, уступив место страстной жажде их тел после стольких месяцев разлуки. Он тоже издал звук, глубокий и низкий, страстный конец агонии.

Потом их охватило желание излить свои чувства в потоке слов.

- О Ноа, я люблю тебя, я так скучала по тебе, чувствовала себя такой осиротевшей.