Джун Боултон - Рискованное пари

С небес на землю ее вернул голос разума. Ты что, совсем спятила? – спросил он строго. Разве можно надеяться на счастье с человеком, так хладнокровно втоптавшим в грязь твои лучшие чувства? Это безумие! Очнись!

– Хотя когда я взглянула в его глаза, – вновь заговорила Мириам, – увидела в них столько искреннего раскаяния и любви, что даже задумалась, а не попробовать ли тебе… – Она резко замолчала, замотала головой и замахала руками. – А вообще-то нет! Что я такое несу? Сейчас насоветую тебе бог весть чего, а потом опять буду проклинать себя. Наверное, об Оливере тебе и впрямь надо забыть. Раз и навсегда. Первое время будет тяжело, потом страсти поулягутся и все пройдет. В один прекрасный день ты найдешь себе гораздо более достойного парня, а к Оливеру перестанешь возвращаться даже в мыслях!

Мириам произнесла последние слова с подъемом, но Лесли не поверила в то, что они когда-нибудь сбудутся. Может, потому, что почувствовала в них оттенок неискренности… Или потому, что ощущала странное нежелание встретить на своем пути другого. Следовало сменить тему.

– А как же Джерри? – спросила она, внезапно вспомнив о намерении Мириам посвятить этот день приезжему студенту из Нью-Йоркского университета. – Почему ты не с ним? Вы ведь перенесли свидание на вечер…

Мириам скривила рот.

– Знаешь, я подумала, что мне необходимо сделать перерыв. Я уже запуталась в парнях, с которыми в последнее время гуляла… Да и, если честно, немного устала от непостоянства.

– Серьезно? – спросила Лесли, всем сердцем радуясь происходящим в подружке переменам. – По-моему, это здорово!

– По-моему, тоже, – скромно призналась Мириам.

Некоторое время обе молчали. Лесли принялась размышлять о том, что в ближайшем будущем ей будет ужасно тяжело и что надо с достоинством все вынести.

– Кстати, в его глазах нет ничего особенного, – неожиданно сказала Мириам. – Я вечно все приукрашиваю и лишь по прошествии времени это осознаю.

– В чьих глазах? – спросила Лесли, живо представляя Оливера и уже готовясь, несмотря ни на что, заявить, что глаз, лучше чем его, на свете просто не существует.

Джерри, – ответила Мириам, всем своим видом выражая безразличие. – Увидев его сегодня в третий раз, я так сильно разочаровалась, что сбежала при первой же возможности. – Она подняла руки, будто решила, что Лесли намеревается прочесть ей нотацию. – Он еще не успел всерьез мной увлечься, переживет расставание с легкостью, точно тебе говорю.

Лесли взглянула на ее очаровательные веснушки, на слегка наморщенный нос и от души рассмеялась, чувствуя спасительное облегчение.

Жизнь для Оливера превратилась в сущий ад. С того проклятого вечера прошел уже почти месяц, а боль в сердце никак не утихала. Горела ярким пламенем и любовь. Он сотню раз пожалел, что заключил с друзьями идиотское пари. Ну с какой стати ему взбрело тогда в голову соблазнить совершенно незнакомую девушку? Почему он не подумал о ее чувствах? Не остановился вовремя? Не открыл ей карты, когда полюбил ее, не попытался все объяснить сам?

Ему казалось, он гораздо взрослее, умнее, самостоятельнее сверстников. Как выяснилось, ничего подобного. Восторженный Руди со своими странными романами, обожающий гулянки Питер, Куртис, которого часто вообще ничего не волновало, – все они почти не отличались от него, Оливера, были вполне подходящей ему компанией.

Только сейчас, пережив расставание с Лесли, он осознал, что должен измениться не только в намерениях, но и на деле. Следовало всерьез заняться поиском работы, забыть о праздном времяпровождении и, само собой, о бессмысленных ни к чему не приводящих романах. Впрочем, этой проблемы больше для него не существовало. Теперь он нашел свою единственную женщину. Полюбил ее всем сердцем, до боли желал вернуть и горячо надеялся, что в один прекрасный день – пусть не сейчас, а по прошествии времени – это у него непременно получится.

Надо было дать Лесли возможность остыть, прийти после потрясения в себя. Пока она не желала его знать, каждый раз, когда он пытался завести с ней беседу, даже не смотрела на него, а отвечала жестко и кратко. В основном: „Нам не о чем разговаривать“.

Оливеру был понятен ее гнев. Но его убивала ее холодность, точнее откровенная враждебность, но он вновь и вновь к ней подходил, терпеливо ожидая своего часа.

Лесли любит меня и умеет прощать, твердил он себе в минуты отчаяния. Если бы не любила, если бы относилась ко мне несерьезно, то не смотрела бы на меня так ласково и с любовью, не старалась бы вникнуть в мои проблемы, не доверяла бы.

Я страшно виноват перед ней, я совершил чудовищный проступок, но людям свойственно ошибаться и на своих же оплошностях учиться, становиться благодаря им мудрее, лучше. У Лесли чуткое, доброе сердце. Однажды она поймет, что я раскаялся, что живу ею одной, что готов ради нее на любые подвиги. И тогда мы снова будем вместе, станем единым целым. Навсегда.

Мечты спасали его, удерживали на плаву. Если бы не вера в прощение и, разумеется, не сила характера, он наверняка сорвался бы – может, махнул бы рукой на учебу, запил бы. Лесли снилась ему каждую ночь, присутствовала во всем, что его окружало, была путеводной звездой и смыслом всей жизни. Он дышал ею и все отчаяннее надеялся, что они еще будут вместе. Через месяц, год, десять лет – срок не играл для него роли…

В конце октября сильно похолодало. Дождь лил не переставая, желтые листья с берез и с яблонь в саду городка наполовину облетели, пасторально-белые стены общежитий и учебных корпусов как будто подернулись серой пеленой. Только сосны оставались величественно-зелеными, как в самом начале осени, когда между Оливером и Лесли все только начиналось.

Но теперь по извилистым лесным тропинкам Оливер бродил один. Темнело уже рано, и, чтобы не ходить меж сосен в полном мраке, он отправлялся сюда сразу после занятий. Заставить отказаться от единственного оставшегося у него удовольствия его не могли ни дождь, ни ветер. Он шел по таинственному лесному царству и вспоминал о вечерах, проведенных здесь с Лесли, воспроизводил в памяти каждое ее слово, жест, взгляд, вздох.

Как-то раз накануне Дня благодарения он зашел на почту и заглянул в свой ящик, о котором в последние месяцы почти забыл, – просто так, из желания убить время. Точнее, если говорить предельно честно, в его сердце теплилась слабая надежда: а вдруг перед праздником?..

Лесли ему не писала даже в их лучшие времена, без устали засыпала идиотскими посланиями лишь Энн Верлен. Чуда не свершилось – все осталось по-прежнему. В ящике он обнаружил лишь дюжину разноцветных конвертов, подписанных аристократически ровным почерком Энн.