Лора Эллиот - Нас не разлучить

— О чем?

Даниэл равнодушно пожал плечами.

— О чем угодно. Можем поговорить о твоей свадьбе.

— Я бы этого не хотела.

— Правда? Ты меня удивляешь. А мне казалось, что, кроме этого, ты ни о чем теперь и думать не способна. Любая женщина с восторгом принялась бы щебетать о своей предстоящей свадьбе с любимым мужчиной. Но если ты не хочешь говорить об этом, то можем выбрать другую тему. Например, вспомнить старые добрые времена… — Памелу словно окатило кипятком. — Вспомнить, как мы проводили время вместе. Как мы…

— Ладно! Скажи, что ты хочешь знать?

Она готова была говорить о чем угодно, только бы не ворошить эти мучительные воспоминания. Воспоминания, от которых ее сердце разрывалось на части.

— Расскажи мне о своем великолепном Эрике.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты называл его так.

— Почему?» Разве он не великолепный? Ты хочешь сказать, что собираешься замуж за Квазимодо?

В голове Памелы возник образ Эрика. Серые глаза, темные густые волосы, мягкие черты лица. Эрика нельзя назвать великолепным. Это слово больше подходит Даниэлу, но Эрик…

— Он славный, — заключила она.

— Славный? — Даниэл презрительно хмыкнул. — Это ни о чем не говорит.

Памела на миг растерялась, но быстро нашлась.

— В наше время слово «славный» утратило свой истинный смысл. Мы понимаем под этим словом нечто обычное, заурядное и скучное. Но для меня это слово дороже множества других слов.

Он бросил на нее косой взгляд, полный скептицизма, и Памела приготовилась услышать очередную колкость. Но он лишь удобнее уселся и, глядя ей прямо в глаза, спокойным и невозмутимым голосом спросил:

— А чем он занимается?

— Он работает в местном банке. Заведующий отделом личных вкладов. Это довольно высокая должность, если учесть, что ему всего тридцать.

Ее голос слегка понизился. Она внезапно вспомнила, что в двадцать четыре года Даниэл успел уже завершить карьеру спортсмена и принялся успешно делать следующую — карьеру бизнесмена. К своим двадцати восьми годам он стал миллионером.

— Ты любишь его?

— Он мне очень нравится, — ответила она, но тут же осознала, что совершила ошибку. Даниэл не упустит возможности поиздеваться над ее словами.

— Очень нравится, — брезгливо повторил он. — И этого, по-твоему, достаточно, чтобы подписаться под своей жизнью и отдать ее этому мужчине?

— Ты говоришь об этом так, будто это финансовая сделка! — возмутилась она.

— Нет! Это ты говоришь об этом, как о сделке! Похоже, единственное, что интересует тебя в Эрике, это его «солидная» должность. Почему ты выходишь замуж за этого человека, если…

— Хватит!

Памеле казалось, что она стоит на краю крутого утеса, и достаточно одного сильного порыва ветра, чтобы столкнуть ее в бездонную пропасть.

Даниэл неожиданно выпрямился, подобрал ноги под себя и уставился на нее.

— А как же страсть? Куда девалась твоя безумная жажда, то горящее желание, которое ты не способна была контролировать? Разве ты больше не нуждаешься в любимом человеке, без которого не способна прожить и дня? Ты испытываешь эти чувства к своему Эрику?

Я испытывала это с тобой и едва не сошла с ума, когда ты бросил меня. Меня и малыша, которого я носила в себе. Ты не хотел этого ребенка, потому что он был препятствием для твоей карьеры. Я испытывала эту потребность, эту страсть к тебе, и что? Моя жизнь превратилась в руины, когда я потеряла тебя. Неужели ты думаешь, что я соглашусь пройти через всю эту боль еще раз?

Ей нестерпимо хотелось выкрикнуть все это ему в лицо. Но она хорошо знала, что ему на это наплевать, что ее отчаянные слова не коснутся его очерствевшей души. Сделав глубокий вдох, она с невероятным усилием сдержала себя.

— Я однажды испытала страсть, — стараясь сохранять самообладание, сказала она. — Одного раза достаточно. Более чем достаточно. Страсть приносит боль, она разрушает. Убивает. А желание, которое ты называешь жаждой, не что иное, как примитивное сексуальное влечение. Элементарная похоть, как ни называй ее.

Она произнесла последние слова с такой мстительностью, что Даниэл невольно отпрянул, как будто ее слова были полны яда и она выплюнула этот яд прямо ему в лицо.

— Что ж, по крайней мере, эти чувства сильнее тех, которые ты испытываешь к Эрику. Скажи, ты поэтому не носишь его кольцо?

— Что?

— Его кольцо.

Даниэл схватил ее за левую руку и, держа ее перед собой, указал на безымянный палец.

— Если ты так ценишь своего Эрика, то почему не хочешь заявить об этом всему миру? Почему с гордостью не носишь его кольцо? Почему не ткнешь мне в лицо его кольцо и не пошлешь меня к черту? Почему не скажешь, что у тебя есть мужчина, который помог тебе уничтожить все, что было между нами?

— Я… я…

Памела окончательно растерялась. Она летела в пропасть головой вниз, а на дне ее ждали темные, опасные, ледяные воды, готовые поглотить ее.

— Я… Мы… Для нас все это не так важно…

— Слушай, не нужно подсовывать мне эту чепуху, — жестоко оборвал он ее сбивчивую попытку объясниться. — Ты знаешь, что этого недостаточно.

— Недостаточно, чтобы…

— Да, не достаточно, чтобы перечеркнуть все, что было между нами… Было и есть.

— Нет, — беспомощно пролепетала она, зная, что ее голос слишком слаб, чтобы выразить истинный протест.

— Да.

Даниэл продолжал держать ее за руку, но теперь его пальцы слегка ослабли и почти нежно обхватывали ее пальцы. Он осторожно, но довольно настойчиво потянул ее за руку к себе. И она невольно оказалась рядом.

— Памела, не отвергай того, что у нас есть. Не отвергай саму себя.

Слегка наклонившись, он провел губами по ее лбу и щеке. Она тихонько всхлипнула, чувствуя, как от его ласки внутри нее пробуждается та дикая, языческая, неуправляемая страсть, которую, как ей казалось, она похоронила в себе много лет назад.

Но, видимо, похоронила не очень глубоко, потому что, чтобы оживить ее, оказалось достаточно крошечной искры. Всего несколько секунд его близости, и по ее жилам растекся огонь, порождающий жажду…

И эта жажда заставила ее отыскать его губы и, найдя, припасть к ним с такой жадностью, как будто они были животворным источником. Ее пальцы сначала впились в его плечи, потом скользнули по спине и сомкнулись на шее, перебирая шелк его волос…

— Памела, — произнес он со вздохом наслаждения, оторвавшись от ее рта на долю секунды, а потом вновь припал к нему, с силой раздвигая губы и играя с ее языком — провоцируя, дразня и напоминая о более интимном вторжении.

Поцелуй сводил ее с ума. Ее словно несло по волнам бушующего моря. Но это море не было холодным, опасным и предательским — оно было теплым и ласковым и качало ее, то поднимая на гребень высокой волны, то позволяя соскользнуть в прозрачную бездну…