Сьюзен Андерсон - Бэби, я твой

Сэм Мак-Кэйд, энергично работая локтями, пробирался сквозь толпу к выходу на посадку. Так, еще чуть-чуть, еще немного! Уже виден выход к рейсу 437. О Боже! Сэм замер на месте: его самолет медленно отползал от ворот в сторону взлетной полосы.

– Вот сука! – не удержался он и в отчаянии рубанул рукой по воздуху.

Одни пассажиры толкали его, другие обходили стороной, предпочитая держаться подальше, но Сэм ни на кого не обращал внимания.

Ему так хотелось стукнуть по чему-нибудь как следует, разбить вдребезги. Разнести ко всем чертям! На мелкие кусочки! Удача сама плыла к нему в руки – и на тебе!

Сэм попытался обдумать сложившуюся ситуацию спокойно. Черт побери, он опознал Кейли Макферсон сразу же, как только увидел. Это произошло совершенно случайно. Он возвращался со встречи с рыбаками из Северной Каролины, у которых собирался купить в кредит рыбацкую хижину. И меньше всего ожидал встретить в аэропорту клиентку поручителя. Да, это была она, и пока Сэм стоял и пялился на нее, как идиот, девица преспокойно растворилась в толпе. Сэм не поверил собственным глазам и упустил момент. Но он не мог ее ни с кем перепутать: неделю назад Сэм был в офисе и забирал квитанцию, в то время как оформлялись бумаги по залогу, внесенному за Кейли. Если абсолютно верно то, что небеса сотворили зубатку, то нет сомнения и в том, что в Майами не найти еще одной женщины с волосами такого цвета и с такой фигурой. Сэм, черт побери, очень хорошо понимал, что, улетая отсюда, она нарушала условия поручительства.

Да, верно говорят, что никогда не следует успокаиваться раньше времени.

Вот тебе и доказательства. Теперь попробуй погоняйся за девицей.

Но какая же она все-таки дурочка, ведь могла бы попытаться изменить внешность и, уж конечно, удирать под вымышленным именем. Черт побери, глядя на нее, любому мужчине невольно станет жарко от знойного движения крутых бедер. А эти шикарные рыжие волосы, блестящие на солнце! Сэм мог не следить за ней в толпе, а просто наблюдать за тем, куда поворачиваются головы мужчин.

Ну и везет ему!

Ну кто бы мог подумать, что на контроль поставят новенького и тот преградит ему путь? О чем тут говорить, Сэм должен винить только самого себя. Теперь остается одно: купить билет до Сиэтла и там снова искать ее след. Боже, как хочется курить! Черт побери, ну разве сейчас время бросать?

Сэм Мак-Кэйд позвонил в офис и сообщил, куда направляется. Ему нужно знать об этой Макферсон абсолютно все, каждую мелочь. Потом он отправился к стойке, где продавали билеты, и там ему наконец повезло: одна новость была хорошая, а другая плохая. Хорошая заключалась в том, что он приземлится в Сиэтле меньше чем через час после Кейли. А плохая – весь его бюджет летит к черту, но тут уж ничего не поделаешь.

Придется найти способ сэкономить на обратном пути в Майами. Размышляя об этом, Сэм печально усмехнулся. Ему придется опекать женщину, которая очень дорого обходится с самого начала.

Услышав звонок, Кэтрин Макферсон решила не открывать. Сейчас ей не хотелось никого видеть.

Чувство жалости к себе – не лучшее состояние для человека. Но в дверь продолжали настойчиво звонить, и в конце концов чувство долга, вырабатывавшееся годами, одержало верх. Она открыла.

На пороге стояла сестра-близняшка. Вот уж кого Кэтрин никак не ожидала увидеть.

– Кейли, – произнесла она, ошеломленно уставившись на сестрицу.

– Вот и сюрприз! – воскликнула Кейли, вваливаясь в прихожую.

Бросив чемодан и сумку на пол, она кинулась к Кэтрин. Та машинально обняла сестру, предчувствуя, что пришла беда. Похлопав Кейли по плечу, она высвободилась и отступила назад.

Кейли обвела взглядом прихожую, потом заглянула в гостиную, затем снова посмотрела на Кэтрин, насмешливо изогнув бровь.

– Как всегда безупречная Сьюзи, – заметила она с легкой усмешкой. – Всем вещам хватает места, и каждая вещь на своем месте.

Кэтрин с раздражением ответила:

– В общем-то сейчас немного чище, чем обычно, я все прибрала, потому что еще вчера вечером собиралась улететь в Европу. Но когда приехала в аэропорт, то узнала, что турагентство обанкротилось и плакали мои денежки.

– О! – с сочувствием воскликнула Кейли.

– Я так долго копила деньги на это путешествие. – Подбородок Кэтрин на мгновение дрогнул, но она стиснула зубы, стараясь взять себя в руки.

– Да, не повезло, – подтвердила Кейли. Потом повела плечами, словно отодвигая от себя чужое несчастье, и весело добавила:

– Ничего, переживешь, ты крепкая. – Она взяла с маленького столика в прихожей хрупкую статуэтку и повертела в руках, бесстрастно разглядывая ее, потом снова посмотрела на сестру. – Дело в том, Кэтрин, – она осторожно поставила фигурку на место, – что у меня оч-чень серьезные проблемы.

«Ну конечно, сюрприз!» – Кэтрин с горечью повторила про себя только что произнесенное сестрой слово. Да, она осуждала себя за сарказм, но не испытывала к Кейли никакого сочувствия. Ведь не случайно она поселилась подальше от нее, насколько это возможно в Соединенных Штатах, где все близко из-за хорошего сообщения.

Кэтрин всегда приходилось заниматься семейными проблемами. Когда и как это началось, теперь и не вспомнишь, но, похоже, причина в одном: чтобы какое-то дело было сделано, надо найти того, кто захочет им заняться. Кроме нее, в их семье добровольцев не находилось. Отец дома не сидел. Он мотался по стране, пытаясь реализовать очередной план быстрого обогащения. Отец всегда придерживался принципа: каждый отвечает за себя, и к черту все остальное. Мать была глуховата и много лет почти безвылазно жила в какой-то фундаменталистской религиозной общине, выныривая оттуда только для того, чтобы напомнить Кэтрин и Кейли об опасностях, подстерегающих тех, кто выставляет напоказ свое греховное тело. Мать твердила об этом с тупым упорством, а до остального ей не было никакого дела, поэтому Кэтрин приходилось следить за оплатой счетов, за тем, чтобы на столе была еда. Все заботы о доме лежали на ней, равно как и проблемы Кейли – сестры-близняшки, которая то и дело попадала в невероятные ситуации.

Когда Кэтрин была подростком, ей хотелось, чтобы мать перестала читать нотации. Из-за них она, Кэтрин, стала стесняться собственного тела, а Кейли, наоборот, открывала его больше, чем следовало. Сестра решила для себя: что запрещают, то и делай, пока самой не надоест!

Кэтрин становилось нехорошо при мысли о поступках Кейли. Необузданные выходки сестры отнимали все силы. Кейли редко думала, прежде чем сделать.

С годами терпения у Кэтрин поубавилось, но нельзя отрицать, что, как и собака Павлова, она должным образом отреагировала на знакомое раздражение. То есть тут же начала обдумывать, что же понадобилось от нее сестре на этот раз. Кэтрин подавила вздох и наклонилась за чемоданом.