Сандра Хилл - Люби меня нежно

Она удивлялась тому, что в ее жизни за каких-нибудь три недели произошли такие колоссальные перемены. За что ей даровано столько счастья сразу? Как ей удалось найти заветный цветок с четырьмя листочками?

«Удача приходит тонким ручейком, зато несчастья наваливаются ураганными волнами».

Она вздрогнула, услышав это неожиданное предупреждение. Снова работа бабушки? Или, может, она боится быть слишком счастливой, боится сглазить удачу?

– Как дела? – спросил Альварез, подходя к ней. Он выглядел расслабленным. Наверное, любовь к Наоми изменила его. Во всяком случае, все, кто знал любвеобильного адвоката, только диву давались, видя, как он обхаживает красотку Наоми.

– Хорошо. А у тебя?

П. Т. бросил в их сторону насмешливый взгляд и подмигнул. Синтия подмигнула в ответ.

Альварез, который стал невольным свидетелем этой сцены, вдруг сказал:

– Я забыл поздравить тебя. Наоми мне рассказала, как ты сумела обработать босса еще в замке. Кстати, это означает, что у тебя больше нет претензий? Черт побери, П. Т. всегда меня удивлял. Он умеет добиться поставленной цели! Но кто же мог предположить, что на этот раз его накроет волной?

Он ухмыльнулся, словно его рассмешили собственные слова.

Синтия встревоженно посмотрела на него.

– О чем ты говоришь?

– О нашем плане. О соблазнении неприступной Синтии Салливан. Ты попалась!

– Да, можно сказать и так. Очень смешно, да?

– Ну, не стоит так уж убиваться. С женщинами это случается, ведь перед П. Т. невозможно устоять. Кроме того, в случае с тобой все пошло не по плану. Да уж, хорошо смеется тот, кто смеется последним. В конце концов, ты получила не самого плохого мужа.

Синтии показалось, что ее сердце наливается свинцом.

«Значит, все это было подстроено с самого начала. Я так и знала. Я говорила это себе сотни раз, но мне хотелось надеяться на лучшее. Я снова начала мечтать, и что же?!»

– Конечно, я никогда не думал, что ты поверишь в эту сказку о принце…

– Сказку?

– Когда ты догадалась, что он не настоящий принц?

«Он говорит, что П. Т. лишь притворяется принцем? Но как такое возможно? Он обещал… Он говорил: «Доверься мне». Если он солгал, то чего от него еще ждать? Он лгал все время, даже когда говорил, что любит меня. Я выставила себя на посмешище».

– Я думаю, что такая конфетка, как ты, догадалась обо всем с самого начала.

Альварез игриво взглянул на нее. В его представлении «конфетка» было эквивалентно комплименту. Она не имела права сердиться. Он не был намеренно жесток. Он просто не видел, что своими словами словно вонзил в ее сердце кинжал.

Напустив на себя равнодушный вид, Синтия беззаботно сказала:

– Я не могла понять, зачем вы вообще затеяли эту игру.

– Ты шутишь? Когда пять лет назад мы решили покорить рынок туфлями от Феррама, сказка о принце стала настоящей находкой. Не думаю, чтобы мы так быстро добились успеха, если бы не этот рекламный ход.

Вот все и встало на свои места. Но, к сожалению, на сложившейся картинке Синтия не находила для себя места.

Она была шокирована услышанным. Ее глаза затуманили слезы, и она вдруг натолкнулась взглядом на принца. О нет, не принца, а обычного Питера Феррама. «Проклятие! Не принц, не муж, не любовник, никто!» Он стоял в окружении своих подчиненных, среди которых была и Морин. Вдруг он заметил пристальный взгляд Синтии.

Как в замедленной съемке, она увидела, что он все понял. Он вопросительно посмотрел на нее и перевел взгляд на Альвареза, стоявшего рядом. Снова посмотрев на жену, он заметно побледнел и произнес: «Нет!»

Она не знала, что произошло потом, потому что сорвалась с места и бросилась из зала. Он догнал ее, когда она собиралась войти в лифт.

– Прочь! – прорыдала она.

– Никогда!

Остановив закрывающуюся дверь, он вошел следом за Синтией и попытался обнять ее. Она с силой оттолкнула его.

– Позволь мне все объяснить.

Она сердито вздернула подбородок.

– Ты приехал в замок для того, чтобы соблазнить меня и вынудить не обращаться в суд?

– Нет… да… Это не так просто, как кажется, моя красавица.

– И что же ты хочешь сказать в свое оправдание? – взорвалась она. – Ты приехал в роли опытного искусителя, но влюбился в меня до потери рассудка? Никакого волшебства не было. Ты, Элмер и твои сестрички были в сговоре с самого начала! Ты решил поймать акулу на живца, чтобы похвастаться новым трофеем?

– Синтия, все было не так. Тебе надо успокоиться и проявить благоразумие. Я все объясню.

– Я проявлю благоразумие! – закричала она еще громче. Сделав несколько глубоких вздохов, она взяла себя в руки и произнесла ровным голосом: – Я хотела задать последний вопрос. Ты настоящий принц?

– Формально да.

Она с отвращением охнула.

– Формально?

– Дик купил для меня титул и остров на Канарах. Но если отнестись к твоему вопросу серьезно… Принц ли я? Конечно, нет, и никогда не мечтал им стать.

– Откуда ты?

– Из Пуэрто-Рико.

Она прижала кулак к дрожащим губам, чтобы подавить крик.

– Синтия, какая разница?

– Глупец! Если ты не понимаешь, в чем разница, то ничего не смыслишь ни в мечтах, ни в надеждах. Но самое главное, ты ничего не смыслишь в доверии.

Двери лифта со свистом открылись, и она вышла, гордо подняв голову. Она не знала, надолго ли ее хватит: казалось, ее сердце разбито.

Вдруг она услышала, как он шепчет вслед:

– Я люблю тебя.

Это признание должно было принести ей счастье. Но не в этом мире! Ее надежды были погребены в стране несбыточных грез, и теперь она точно знала; что сказок не бывает.

Синтия чувствовала себя ужасно несчастной.

Первый раз за неделю она вышла из квартиры. Она сидела на скамейке в Центральном парке и наблюдала за кормившими уток детьми, гуляющими влюбленными парами, полицейскими, охраняющими их покой… Одним словом, за жизнью, которая продолжалась, несмотря на то, что Синтия чувствовала себя раздавленной и оскорбленной.

Никогда она не простит Феррама за то, что он возродил ее веру в чудеса лишь затем, чтобы посмеяться над ней. Она избегала встреч с этим негодяем и даже сменила номер, чтобы не слышать страстных признаний, которые он оставлял на автоответчике. Если бы она не знала, какой он искусный притворщик, то могла бы снова поверить в его искренность. Однажды ей даже показалось, что он плачет. Ха! Слезы мужчины, который клялся, что не помнит, когда плакал в последний раз.

Элмер, Рут, Наоми, даже Альварез, готовый извиниться за свои слова на коленях, постоянно атаковали Синтию, но она была непреклонна. Для нее они стали тем, чем были в самом начале, – вражеским лагерем.

– Любовь мужчины проходит быстрее, чем солнце скрывается за горизонтом, – пробормотала Синтия.

Ей будет очень сложно забыть Феррама. Она пыталась напомнить себе старую поговорку: «Как птица не оставляет следа на ветке и корабль не оставляет следа на водной глади, так мужчина не оставляет следа в сердце женщины». О, она боялась, что в случае с ней это, увы, не соответствует действительности! Феррама всегда будет с ней. Всегда.