Джил Гаскойн - Ты в моей власти

Когда Фрэнсис вернулась в Уимблдон, Элла с Джоанной уже были дома. Она вошла в кухню и увидела, что они открывают банки с супом и тушеными бобами.

– Разве вы не должны были приехать раньше? – весело спросила Элла. – Сейчас поздновато для чая.

– Тогда я выпью побольше джина, – пошутила Фрэнсис, поставив на пол небольшой чемодан.

– Думаю, ма уже в постели. – Элла положила несколько бобов на кусок хлеба с маслом. Фрэнсис при виде этого содрогнулась.

– Да, она в постели. Неважно себя чувствует. Я останусь у вас на неделю. И, пока держу в руках бутылку, налить кому-нибудь джина?

Элла перестала жевать, а Джоанна, которая разогревала суп, повернулась от плиты.

– Мама заболела? – забеспокоилась Элла. – Что случилось? Этот чертов Бен опять вернулся?

Фрэнсис помотала головой.

– Нет. Она просто хочет полежать.

– У них утром была крупная ссора, – мягко вставила Джоанна.

– Я знаю. – Фрэнсис опустилась на стул. – Она сейчас совсем распадается на части. Но он не вернется.

– Она взяла ключ? – спросила Джоанна. Элла снова принялась за бутерброд.

Фрэнсис ответила, что нет.

– Он вернется, – печально проговорила Джоанна.

– Только через мой труп, – заявила Элла, отправляя в рот ложку холодных бобов из банки.

Джоанна отпила из чашки супа и сказала:

– Бедная Розмари. Любить человека, который заставляет тебя разлюбить саму себя.

Элла ответила ей улыбкой.

– Некоторые мужчины обладают такими талантами, – сказала Фрэнсис. Она захватила стакан с джином и, собираясь выйти из кухни, послала девушкам воздушный поцелуй. – Закусите ваши бобы сырными лепешками. Розмари напекла на полк солдат. Я очень боюсь, что теперь мне придется питаться ими целую неделю – она никогда не выкидывает еду.

– Ненавижу сырные лепешки. – Элла содрогнулась от отвращения, как всегда делала в детстве, когда Розмари пыталась заставить ее съесть пастернак, замаскировав его картофельным пюре.

Засмеявшись, Фрэнсис поднялась наверх. Она осторожно заглянула в спальню Розмари, решила, что та заснула, и протянула руку к выключателю ночника.

– Пусть горит, – сказала Розмари, вдруг открыв глаза.

– Я подумала, ты спишь. – Фрэнсис села на край постели. – Уже поздно. Розмари спросила:

– Ты уже что-нибудь сделала?

Фрэнсис кивнула:

– Да. Остались только Дженни и Пат.

– Лучше предупредить их пораньше утром, пока они не успеют выйти из дома.

– Хорошо. Ты сможешь заснуть?

– Да. Надеюсь, просплю целую неделю. – Она взяла Фрэнсис за руку. – Спасибо.

– Это самое меньшее, что я могла сделать. Оставить тебе свет?

– Да, пожалуйста. Не люблю темноту.

Фрэнсис поцеловала ее в щеку и встала.

– На обеих дверях цепочки, – сообщила она.

Розмари кивнула.

– Отлично. Помогает от взломщиков. Так обычно говорит Джонатан. – Она улыбнулась и закрыла глаза. – Разбуди меня в следующее воскресенье.

Фрэнсис отправилась спать.

После четырех просмотров у Джоанны должна была состояться премьера. У Эллы начинались репетиции, поэтому после премьеры она собиралась в Глазго. Джо собиралась ехать к ней в воскресенье и провести в Глазго две недели. Фрэнсис жила в Уимблдоне, каждый день ездила на работу и каждый вечер проводила с подругой. Они сидели на кухне, ели больше, чем надо, и разговаривали. Розмари не вылезала из халата, не пользовалась косметикой, у нее отросли волосы и стали заметны темные корни обесцвеченных волос.

– У тебя нарочито непрезентабельный вид, – как-то раз заметила Элла, когда утром принесла Розмари в постель апельсиновый сок.

– Ну и пусть. – Розмари смотрела в окно, за которым ветер и дождь бесчинствовали среди деревьев, быстро терявших листву.

Элла пребывала в растерянности и смущении.

– Это так на нее не похоже. Случилось что-то, о чем она нам не говорит. Никто не укладывается в постель из-за какой-то вонючей ссоры.

Джоанна незаметно ущипнула ее за руку, а Фрэнсис неодобрительно подняла брови.

– Прилагательное выбрано неудачно, – заметила она.

Элла вздохнула.

– С вами мама хоть разговаривает, – сказала она Фрэнсис.

– Детка, собирай вещи и поезжай спокойно. Я останусь здесь, пока она не придет в себя, что случится довольно скоро, – обнадеживающе проговорила Фрэнсис. За несколько дней, которые Фрэнсис провела в доме, они с Эллой стали друзьями.

Постановка Джоанны собрала очень хорошую прессу.

– Это может произвести переворот, – сообщила Джоанна Фрэнсис.

– Это хорошо? Прости мое невежество. Я имею в виду, хорошо для тебя?

Джоанна засмеялась.

– Возможно.

Майкл сумел убедить радио Би-би-си, что Розмари вернется к работе через неделю, а пока поставить замену. Некоему юному диск-жокею пришло в голову пожелать Розмари скорейшего выздоровления в эфире, вслед за этим стали появляться цветы от ее поклонников, которые присылали их через контору Майкла и продюсера передачи.

Это вызвало первое проявление эмоций у Розмари. Она смущенно спросила:

– Считается, что я больна чем?

– Гриппом.

Фрэнсис расставляла цветы в вазы. И тут Розмари в первый раз за неделю засмеялась. Они вдвоем сидели на кухне – Элла уже уехала, а Джоанна пропадала в театре.

– Ненавижу возиться с букетами, – призналась Фрэнсис и тоже засмеялась, – но, если тебя это веселит, готова сделать икебану своим хобби.

– Пожалуйста, не надо. Давай я займусь цветами, а ты приготовишь нам выпить.

Немного позднее, тем же вечером, Фрэнсис спросила, не лучше ли Розмари себя чувствует. Прежде чем ответить, Розмари некоторое время размышляла.

– Я вообще ничего не чувствую. Ощущаю только, что дома я в безопасности.

– Дорогая, рано или поздно, тебе придется выбраться. Например, в следующий четверг тебя ждут на Би-би-си.

Розмари, как улитка, сразу же ушла в себя и дрожащим голосом произнесла:

– Я боюсь.

– Бена Моррисона?

Розмари покачала головой.

– Тогда кого же?

– Не знаю, Фрэнни. Всех. Самой себя. Ты же знаешь, что, если он вернется, я его приму. Мне его не хватает.

Фрэнсис бросила на нее негодующий взгляд.

– Бога ради, Розмари, этот человек хочет тебя уничтожить. Чего именно тебе не хватает? Что ты от него получала? Кроме секса?

Розмари на мгновение закрыла глаза, потом медленно открыла и увидела искаженное гневом лицо подруги.

– Я не могу этого объяснить, ты не поймешь.

– Попробуй.

– Он заставляет меня почувствовать, что он – все, что у меня есть. Все, что у меня может быть. Что быть с ним – большая удача. Я сама ничего не понимаю. Разум говорит мне одно, а тело – совсем другое.

Наступило молчание, потом заговорила Фрэнсис:

– Ты можешь поговорить с одним человеком?

– Ты имеешь в виду психиатра?