Патриция Мэтьюз - Оазис

– Вы могли бы добиться того же самого результата, записывая все телефонные разговоры.

Хэнкс изобразил крайнее удивление:

– Мой дорогой доктор Брекинридж, это было бы не только неэтично, но и противозаконно.

Однако ярость Ноа вызывали даже не сами записки, а их привычное уже содержание. Вот что он прочел на этот раз:

Доктор Брекинридж!

В течение ближайших трех дней нас должен удостоить своим присутствием новый пациент – губернатор Уильям Стоддард. Сегодня утром я разговаривал с губернатором по телефону и посоветовал ему связаться с Вами.

– Проклятие! – вырвалось у Ноа.

О нем все кругом говорили, что в умении найти подход к больным он превосходит доктора Маркуса Уэлби и молодого доктора Килдейра, вместе взятых. Это было для него одновременно и проклятием, и благословением. Для того чтобы иметь дело с пациентами Клиники, с их чрезвычайно переменчивым нравом, требовалось обладать терпением Иова и тактом дипломата в придачу. Последнее и стало для Ноа источником всех бед. Как только Хэнкс узнал о его умении общаться с людьми, он предпринял шаг столь ловкий, что Ноа даже ни о чем не догадывался, пока не стало слишком поздно.

Теперь на Брекинриджа была возложена обязанность лично принимать всех высокопоставленных пациентов – встречать их у входа, как в случае с Лейси Хьюстон, опекать их в течение всего времени, уходившего на предварительные процедуры, и осуществлять контроль за их лечением. По мнению Ноа, все это было не более чем работой на публику. Он ведь врач, черт побери! Он выбрал эту область медицины по сугубо личным причинам, чтобы помогать всем алкоголикам и наркоманам, а не только богатым и знаменитым. Не говоря уже о том, что такого рода поденщина ему глубоко претила, она отнимала его время у других пациентов.

На его энергичные протесты Хэнкс вежливо ответил:

– Ваши исключительные способности очень ценны для нас, доктор Брекинридж.

– Но я же врач!

– Никто не ставит под вопрос вашу медицинскую квалификацию. Без сомнения, вы лучший доктор в штате. Однако Клиника сама по себе уникальна и, безусловно, пользуется большей известностью, чем даже центр Бетти Форд. Наша слава гремит по всему свету, и вполне заслуженно. Благодаря такой репутации лечение у нас оказывается предпочтительным для известных людей, и этим мы не в малой степени обязаны вашим усилиям. Пациенты, прибывающие сюда, осведомлены о ваших способностях, и они вправе ожидать от специалиста такого уровня личного внимания к себе.

– Известных? Вы хотите сказать, пользующихся дурной славой, – пробормотал Ноа мрачно.

– Вы имеете право на собственное мнение, – отозвался Хэнкс сурово, – до тех пор, пока вы храните его при себе. Продолжайте выполнять свои обязанности, как и раньше, доктор Брекинридж.

Чтобы освободиться от тягостной для него рутины, Ноа обращался в совет директоров, и там ему коротко ответили, что все подобные вопросы находятся в исключительном ведении Стерлинга Хэнкса.

Он даже подумывал обратиться с этой просьбой к самому Карлу Хейнману, основателю Клиники. Но кто знал, как найти его? Хейнман был весьма загадочной личностью.

Все еще глядя на записку, Ноа сосредоточился на имени. Оно показалось ему смутно знакомым… Да, конечно. Уильям Стоддард был губернатором одного из самых густонаселенных штатов. Ноа сделал гримасу. Если не считать кино– и рок-звезд, политические деятели пользовались его наименьшим расположением. Обычно они представлялись ему чем-то вроде геморроя. Немало политиков уже прошло через Клинику, включая бывшего президента страны, нынешнего вице-президента и многочисленных сенаторов. Стоддард был первым из губернаторов на памяти Ноа. Звезды шоу-бизнеса, невзирая на их заявления, обычно не слишком возражали против огласки, но политики требовали соблюдения строжайшей тайны. Вряд ли избиратели посмотрели бы благожелательно на то, что человек, страдающий алкоголизмом или наркоманией, вершит дела государства. До сих пор Ноа довольно успешно удавалось сохранять имена пациентов из правящих кругов в секрете; лишь дважды такие сведения просачивались в прессу. Один из тех политиков потерпел поражение на следующих выборах, зато другой, подав себя заново рожденным, победил, и с большим преимуществом над соперниками…

И тут, как если бы незримый телепатический сигнал перелетел через добрую половину континента, телефон внешней связи в кабинете Брекинриджа зазвонил, прервав его сосредоточенные раздумья над листком бумаги, который он держал в руке.

– Доктор Брекинридж слушает.

– Алло, доктор Брекинридж! Говорит губернатор Стоддард. – Голос звучал приглушенно, в нем не было и следа той бьющей через край уверенности в себе, запомнившейся Ноа по немногим публичным выступлениям губернатора, которые ему довелось слышать. – Я уже разговаривал сегодня утром с вашим директором.

Ноа подавил вздох:

– Да, губернатор. Мистер Хэнкс поставил меня в известность как о вашем звонке, так и о ваших намерениях.

– Он предложил мне проконсультироваться у вас, как мне попасть в Клинику неузнанным.

– Это без труда можно устроить, если вы в точности будете следовать инструкциям.

– Я в вашем распоряжении, доктор, и обещаю вам мое полное содействие.

Ну и денек, подумал Ноа.

– Прежде всего, кто из членов вашей семьи будет знать о вашем пребывании здесь?

– Никто, абсолютно никто. Вы должны войти в мое положение, доктор. Через три месяца мне предстоят повторные выборы. Буду с вами откровенен. У меня еще осталось достаточно здравого смысла, чтобы понять, что я больше не в состоянии контролировать свое потребление спиртного. А если я напьюсь во время кампании и выставлю себя дураком, то могу сорвать выборы.

– Что ж, весьма похвально, – сухо отозвался Ноа. Сегодня уже второй раз ему приходится выслушивать откровенные признания. – Но я все же не понимаю, почему вы не предупредили родных. У вас ведь есть семья, насколько я помню.

– Жена и трое детей, и я очень люблю их всех, однако не смею им довериться. Если они хоть полсловом обмолвятся об этом, пусть даже случайно, моей политической карьере придет конец.

– Губернатор, наши правила на этот счет строги. Кто-то должен знать о том, что вы проходите здесь курс лечения. Хотя это и не связано с риском, несчастные случаи не исключены. Сердечный приступ, например. Нам надо будет поставить кого-то в известность, если произойдет что-нибудь непредвиденное.

– Мой помощник будет знать, где я, и никто больше. Я полностью ему доверяю. Если он даст хотя бы слову просочиться в печать, я живьем сниму с него шкуру, и он превосходно это понимает.

– Хорошо, губернатор, как вам будет угодно, – проговорил Ноа медленно и в завершение беседы дал губернатору необходимые рекомендации, каким образом ему лучше добраться до Клиники незамеченным и без лишнего шума.