Наталья Колесова - Управление

— Проснулись? — спросил командор. У нее что, дыхание изменилось? Карен села. За три часа она ни разу не шевельнулась, и теперь у нее затекли плечо и рука.

— Я почти закончил.

Не торопитесь, командор, мысленно разрешила она. Провела ладонью по примятым волосам, пытаясь вслепую привести их в пристойный вид.

— Ванная по коридору направо.

Карен злобно стрельнула взглядом в его спину. У него глаза на затылке? Или он наблюдает за ее отражением на экране?

Когда она вернулась, Холт сидел, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Карен задержалась на пороге, не желая мешать его размышлениям. Что она здесь, в конце концов, делает? Она ведь выполнила его задание. Или предстоит следующее?

— Садитесь, Эшли, — сказал командор, не открывая глаз. — Вы действительно хороший аналитик. Кое-что не заметил даже я.

Она должна быть польщена. Она действительно была бы польщена, если б смогла до конца проснуться. Карен задумалась, должна ли сказать ему «спасибо». Думала так долго, что момент, естественно, был упущен.

— А человек, который готовил этот доклад… почему он его не закончил?

Командор потер пальцами переносицу. Раньше она никогда не замечала у него этого жеста усталости. Хотя… когда она видела его ночью? Так как он молчал, Карен сообразила, что не должна была задавать такого вопроса. Из соображений субординации или секретности.

И тут она крупно вздрогнула.

— Это Сандерс, да?

Пальцы командора последний раз сжали переносицу — и, опустив руку, он посмотрел на нее ясным внимательным взглядом. Осведомился:

— Это озарение или заключение вашего знаменитого аналитического ума?

— Поэтому он и не был закончен, — прошептала она. — Это вы дали ему такое задание?

— Ни я и никто другой. Это называется здоровой инициативой снизу, — произнес Холт с горечью. — Если бы он пришел ко мне… или к своему руководителю…

— Вы думаете?..

Командор молча ждал.

— Думаете, это не было самоубийством?

Холт помолчал. Когда заговорил, тон его был почти лекторским:

— Как вы знаете, у нас лучшие следователи. Лучшие в стране. А может, и в мире. Но всегда есть шанс, ничтожный шанс, что и они могут ошибиться.

— А если… Если смерть Сандерса все-таки не связана с его… личным расследованием?

— Но у нас, — он постучал пальцем по дискетам, — все равно остается это. Какого, скажите, черта он не пришел ко мне? Пусть сначала у него не было доказательств, он не был уверен до конца. Но позже?

Карен помедлила, тщательно подбирая слова. Похоже, смерть молодого офицера задела не только разум командора, но и его чувства.

— Я думаю, — медленно начала она, — все дело в его отношении к вам.

Командор не спускал с нее глаз.

— Он был так… он так восхищался вами, что, когда наткнулся на эту информацию, наверняка подумал, что, проведя самостоятельное расследование, сможет произвести на вас впечатление. И дело тут даже не в карьере, а в его личном отношении к вам, командор.

Тишина. Холт посмотрел на пустой экран компьютера и неожиданно усмехнулся.

— Итак, если бы у него не было такого пиетета передо мной, он бы остался жив? Я правильно вас понял?

— Это только мое мнение, командор, — осторожно сказала она.

— С этим надо что-то делать, не находите?

— С чем?

— С моим авторитетом — если из-за него мои подчиненные предпочитают действовать и погибать в одиночку.

— Ну да, взвалите на себя еще и это! — вырвалось у Карен — неожиданно для нее самой. Холт развернулся — ей оставалось только выдержать его удивленный взгляд.

— Вы не можете отвечать за чувства этого молодого… — она проглотила «идиота». — Вы же не Господь Бог, в конце концов!

— В конце концов, я отвечаю за все, что происходит в моем Управлении!

Карен смолчала, хотя ей очень хотелось продолжить. Снять с его плеч часть тяжелого груза, о котором она раньше и не подозревала — ответственности, которую он не мог разделить ни с кем. Управление действительно было его детищем. Для нее и для всех остальных Управление и командор всегда были неделимым целым.

Повисла пауза, в течение которой командор продолжал оценивающе рассматривать ее. Наконец спросил — с язвительной ноткой в голосе:

— Надеюсь, ваше ко мне отношение не столь… драматично?

— Чтобы из-за вас я отправилась на тот свет — нет уж, увольте! — мгновенно отозвалась она.

Командор усмехнулся.

— Как ни странно, рад это слышать. Вообще-то я говорил о другом — не скрываете ли и вы от меня что-нибудь. Если да — самое время признаться.

Опять пауза. Карен тупо глядела в светящиеся в полумраке глаза командора и так же тупо вспоминала — есть ли ей в чем признаваться. В подделанной оценке в пятом классе? В тайных встречах с мальчиком, которого не одобряли родители? В том остром сексуальном желании, которое он в ней однажды вызвал, сам даже того не подозревая?

Командор первым отвел глаза. Взглянул на часы.

— У вас были трудные сутки, Эшли, но вы нужны мне на работе. Вам придется подождать, пока я, — он потер подбородок, — побреюсь и переоденусь. Это займет полчаса. Если хотите, можете приготовить кофе. К семи мы будем в Управлении.

Он действительно уложился в полчаса. Когда вернулся, поправляя обшлага рубашки — выбритый, посвежевший, причесанный, пахнущий одеколоном — то увидел приготовленный Карен завтрак.

— Неплохо, — заметил лаконично. Они молча и быстро расправились с едой. Командор помог ей надеть плащ, и Карен кинула прощальный взгляд на покидаемую квартиру. Вряд ли ей еще придется побывать здесь. Трудно сказать, какое чувство она испытала при этой мысли — сожаление или облегчение?

В этот раз они оба ехали на заднем сиденье. Хотя на улице было все еще темно, а в машине — тепло и уютно, сна у нее не было ни в одном глазу. Мысли неслись, обгоняя одна другую. Утечка информации. Самой разнообразной информации на протяжении… она даже боялась представить, какого времени. Если бы Сандерс сразу… как, кстати, он на это наткнулся? И откуда у командора…

— А откуда у вас… — начала она и осеклась, взглянув на затылок водителя. Командор опустил звуконепроницаемую перегородку, разделившую передние и задние сиденья.

— Пришло Сандерсу по почте.

Карен взглянула вопросительно.

— Видимо, он все же предпринимал кое-какие меры предосторожности. Регулярно обновлял информацию и посылал сам себе по почте из разных городов, где бывал в командировках. В этот раз почта подкачала, посылка пришла почти через два месяца… А так как я дал указание все новое по делу Сандерса приносить ко мне немедленно… — он пожал плечами. — А ведь мы могли знать все это уже несколько месяцев!

— Что-то натолкнуло его на подозрения, — начала она, — может…

— Я уже дал указание проанализировать все дела, которыми Сандерс занимался в этом году.