Фрэнсин Паскаль - Безвыходное положение

– Ну, – произнес он неловко, стараясь не встречаться с Эмили взглядом. – Как ты поживаешь?

Эмили тоже вдруг оробела. Она не могла не заметить, как хорошо выглядел Дан. На нем, как обычно, были джинсы, но сверху – трикотажная вязаная рубашка темно-бордового цвета, которая очень шла ему. И ей очень нравились его волосы, которые при свете лампы отливали золотом.

– Все хорошо, – быстро ответила она.

Ей так хотелось сбросить с себя эту скованность и стать с Даном самой собой. Но каждый раз при взгляде на него девочка вспоминала, как Карен выкрикивает все эти ужасные слова о ее матери.

«Бог знает, что он должен был подумать обо мне, – мысленно терзала она себя. – Вероятно, он всем в школе рассказал обо мне – о том, какая я лгунья: говорила, что мать умерла, а она на самом деле жива. Могу побиться об заклад, что он рассказал об этом и всем «Друидам», – подумала она вдруг. – Уверена, они даже рады, что я ухожу от них! Может быть, этот парень Джэми займет мое место».

– Я давно хотел поговорить с тобой, – начал мягко Дан, не отрывая взгляда от покрытого ковром пола. – Эмили…

– А почему же мы не забираем ударные инструменты? – поспешно спросила она, проскальзывая мимо него в глубь студии.

Ей хотелось поскорее с этим разделаться и чтобы Дан сразу ушел. Его присутствие приводило ее в сильное замешательство. Только бы поскорее забыть о том, что здесь произошло в прошлый раз. Она собирается стать другим человеком, твердила Эмили самой себе, вытаскивая из шкафа коробки с инструментами и бросая прощальный взгляд на свое сокровище. Избавление от ударных должно было стать первым практическим шагом к новой жизни.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил ее Дан, когда она помогала ему загружать коробки в багажник его машины. – Не хотела бы сходить в кинотеатр или что-нибудь в этом роде?

– Нет, спасибо, – отказалась Эмили, с трудом сдерживая слезы.

Было ужасно видеть, как инструменты, запакованные в коробки, навсегда исчезают в багажнике чьей-то машины. И Дан вел себя в этой ситуации так бессердечно!

– Ты уверена? – переспросил он разочарованно.

Эмили кивнула.

– Я снова в роли няньки, – объяснила она, и вовсе не потому, что считала, что это ему действительно интересно. Он, вероятно, очень рад, что нашел для своего друга целый комплект ударных инструментов.

– Ну, полагаю, мне лучше отдать тебе деньги, – произнес он, вытаскивая кошелек. – Двести долларов, не так ли?

Эмили нервно сглотнула. Как только он вручит ей деньги, ударные станут чужой собственностью.

– Да, – ответила она удрученно. – Ведь именно так сказано в объявлении?

Дан ничего не ответил. Вынув четыре хрустящие пятидесятидолларовые банкноты, он молча протянул их Эмили.

Первым ее побуждением было оттолкнуть деньги. Ее чуть не затошнило при виде их. Но она сама затеяла все это и теперь должна была довести дело до конца.

– Спасибо, – глухо поблагодарила она.

Возвращаясь к дому, Эмили сложила купюры пополам и засунула их к себе в карман. Сердце бешено колотилось, но она продолжала идти к дому, не оглядываясь.

– Эм, – легко постучался отец к Эмили.

Не услышав ответа, он толкнул дверь и просунул голову в комнату.

– Привет, – сонно поприветствовала его Эмили, садясь на постели.

Она не помнила, как заснула, но, судя по тому, что в спальне было темно, легко было догадаться, что наступил вечер. Отец переоделся и выглядел нарядно. На нем были темно-синий блейзер и галстук. Когда же он вошел и присел на край ее кровати, она уловила запах одеколона.

– Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты сегодня снова взялась понянчить малышку, – проговорил отец, погладив ее по голове. – Эм, я понимаю, в последнее время тебе нелегко. И хочу, чтобы ты знала, что ценю твои усилия.

Эмили почувствовала, как к горлу подступает комок. Было достаточно тяжело убедиться, что отец полностью встал на сторону Карен, или наблюдать его гнев. Но когда он пришел к ней и заговорил так ласково, перенести это было еще труднее.

– Я рада быть полезной, – заученно произнесла она, опуская ноги с постели. – Не придавай этому особого значения, папа.

Отец бросил на нее испытующий взгляд.

– Что ты решила делать с «Друидами»? Есть ли какая-нибудь возможность убедить их проводить репетиции пораньше, чтобы ты могла не нарушать свой распорядок дня?

Эмили уставилась взглядом в пол. К такому повороту она не была готова.

– Я ухожу из группы. Между прочим, сегодня я продала свои инструменты.

Глаза у господина Майера потемнели.

– Ты… Эмили, что такое ты говоришь?

Эмили пожала плечами.

– Похоже, из-за них слишком много волнений, вот и все. Кроме того, нет большого смысла держать инструменты здесь. Каждый раз, когда я начинала репетировать, Карен заявляла, что я бужу Кэрри.

Рональд Майер тяжело вздохнул.

– Ты знаешь, я искренне надеялся, что мы втроем сможем найти разумное решение, Эм. И меньше всего я ожидал, что ты будешь действовать так поспешно. Понимаю, как ты была расстроена, но не вижу, как, принеся в жертву занятия музыкой, ты надеешься наладить отношения.

По щекам Эмили катились слезы.

– Я не приносила никакой жертвы! Папа, ты ничего об этом не знаешь! Я сделала то, что меня принудили сделать, – добавила она. – И, честно говоря, рада, что этих барабанов больше нет.

– Возможно, сейчас ты чувствуешь именно так, – печально произнес отец, – но что, если ты передумаешь? Ведь будет слишком поздно что-либо предпринять. Инструменты утрачены тобой безвозвратно. Что ты думаешь делать, если тебе вдруг захочется вернуть их на следующей неделе?

Эмили закусила губу.

– Я не захочу вернуть их, – сказала она глухим голосом. – Никогда не захочу больше играть на ударниках, никогда, пока буду жива.

– Надеюсь, что ты хоть получила за них какие-то деньги. Помню, как много ты работала, чтобы накопить их.

– Я получила деньги! – отрешенно ответила Эмили, вспомнив, что почувствовала, когда Дан протянул ей пятидесятидолларовые купюры. – Не беспокойся, папа, я знаю, что делаю.

– Я оставлю на столе в моем кабинете номер телефона, где мы будем, – сказал отец, вставая.

Как только он вышел из комнаты, Эмили вскочила с кровати и направилась к своему столу. Включив настольную лампу, она открыла нижний ящик, в котором хранила все свои «сокровища»: полученное ею первое любовное послание; голубую ленту за победу в легкоатлетических соревнованиях в шестом классе; многочисленные почетные грамоты за музыкальные выступления.

Незадолго до этого Эмили спрятала в глубине ящика конверт с двумястами долларами. Она вытащила его наружу и заглянула внутрь. У нее не было пока никаких планов, как распорядиться этими деньгами. Но сознание, что они лежат там, помогло ей почувствовать себя немного увереннее.