Вера и Марина Воробей - Крутая девчонка

– Метро «Фрунзенская», – назвала она адрес с таким видом, будто каждый день катается на такси.

– Двести рублей, – сквозь зубы процедил водитель, презрительно покосившись на ее кроличью шубку.

– Отлично, – кивнула Каркуша, залезая в салон.

Устроившись на переднем сиденье и дождавшись, пока водитель наберет скорость, она небрежным жестом достала из сумки журнал «Крутая девчонка». Тот самый бесплатный экземпляр, который ей вручил Паша вместе с конвертом с долларами. Для виду пролистнув несколько страниц, девушка захлопнула журнал и принялась придирчиво разглядывать обложку.

– Нет, все-таки света маловато! – с деланной досадой сказала она и, повернув голову к водителю, спросила: – Как вы считаете?

– Чего? – не понял тот и тупо уставился на Катю: в этот момент он как раз притормозил на светофоре.

– Я говорю, хотелось бы побольше света! – пояснила Каркуша и указала водителю на обложку.

Тот с минуту таращился на журнал, а потом перевел на Катю свои выцветшие, какого-то непонятного водянистого оттенка глаза и сказал:

– Черт его знает… Я в этом ни черта не понимаю.

«Небогатый, однако, лексикончик!» – презрительно фыркнула про себя девушка, но остановиться уже не могла.

– Меня бы это тоже не слишком волновало, – проговорила она, жеманно растягивая слова, – если б не одно обстоятельство…

Она интригующе замолчала, ожидая, что таксист спросит: «Какое?» – или как-нибудь еще проявит свой интерес к беседе. Однако тот упорно молчал. Он лишь с опаской покосился на не в меру разговорчивую пассажирку и, недовольно поерзав на кресле, даже не повернул в ее сторону головы. Самое время Кате успокоиться, казалось бы. Ведь водитель явно не желал идти на контакт. Но не тут-то было! Будто кто-то подзуживал ее, заставляя корчить из себя избалованную мужским вниманием фотомодель.

– Нет, снимок загублен! – выдохнула она, резко отворачиваясь к окну. Но не прошло и нескольких секунд, как девушка снова повернула голову к водителю: – Ужас! Куда только этот фотограф смотрел? Где его глаза были?! – распаляла себя Каркуша. – Удивительно еще, что снимок вообще напечатали!

– Да нормальная вроде фотка, – подал-таки голос таксист. Очевидно, он решил, что лучше уж что-то сказать, иначе назойливая девица не отвяжется. Однако он просчитался!

– Нормальная?! – так и задохнулась от гнева девушка. – И это, по-вашему, нормально? – Она стала трясти журналом прямо перед его лицом.

– Эй, поосторожней! Вы же мне мешаете! – возмутился водитель, отстраняясь от Каркуши. – Чего вы разволновались из-за какого-то журнала? – спросил он, глядя на дорогу.

«Наконец-то!» – мысленно восторжествовала Каркуша.

– Я разволновалась оттого, – начала она с видимым усилием, чтобы показать, какого неимоверного труда ей стоит взять себя в руки, – оттого, что это, в некотором смысле, я. – Фраза получилась корявой, и понять, что имеется в виду, было весьма затруднительно, а водитель, как она уже успела заметить, не отличался особой сообразительностью.

Однако когда он в следующую секунду взглянул на нее, Катя уловила в его глазах напряженную работу мысли. Таксист посмотрел на журнал, который по-прежнему лежал у нее на коленях поверх сумки, и спустя минуту выдал:

– Так это ты, что ли?

«Ну, наконец-то!» – хотела выкрикнуть Каркуша, однако, помолчав с минуту, с достоинством произнесла:

– Разумеется.

– Надо же! – По его интонации трудно было угадать, как он относится к этой новости. Каркуша полезла в сумку и достала из конверта новенькую купюру в пятьсот рублей.

– Возьмите. – Она протянула ее водителю.

Небрежно сунув сдачу в карман шубки, Каркуша совершенно неожиданно для себя самой вдруг предложила:

– Могу подарить на память. Хотите?

С непроницаемым лицом водитель протянул:

– Да, не знаю даже… – Он почесал лысину и махнул рукой: – Ну, давай, если лишний. Дочке отдам.

Катя не стала подписывать журнал, это было бы совсем уж нелепо. Внезапно к горлу подступила обида и жгучая злость на лысого водителя. Будто это он сам напросился на подарок. И хотя этот экземпляр совсем не был у нее лишним, девушка молча сунула его водителю и, не попрощавшись, с силой хлопнула дверцей.

Станция метро находилась на противоположной стороне улицы, но Каркуше переходить туда было незачем, потому что кафе «Два клона» располагалось как раз на этой стороне, и его строгая лаконичная вывеска виднелась даже отсюда.

– Круто! – прокомментировала ее появление Галя Снегирева. – С каких это пор ты на такси разъезжаешь? – в своей обычной, слегка язвительной манере осведомилась она.

Очевидно, девушка в ожидании подруги прогуливалась по тротуару и видела, как та вылезала из машины.

– А, – небрежно махнула рукой Каркуша, – гонорар получила.

– Да ну? – с сомнением покосилась на нее Галя. – Уж не за тот ли снимок на обложке?

– Угадала.

Высокая и худая, Снегирева была почти на целую голову выше Каркуши. Она носила длинные обтягивающие юбки и такие же, в обтяжку, блузки, что еще больше подчеркивало ее худобу, которую язык просто не поворачивался назвать стройностью. Может быть, оттого, что Галина стеснялась своего роста, или по другой причине, но только она всегда сутулилась, как-то неестественно вытягивала вперед шею, а голову при этом сильно наклоняла вправо. Движения девушки были угловаты и порывисты.

«Опять затянулась, как глиста, в корсет! – частенько подшучивала над ней Каркуша. – Ты бы надела что-нибудь попросторнее», – советовала она подруге. На что та вполне резонно возражала: «И будет это тряпье на мне, как на вешалке, болтаться!»

Свои не слишком густые каштановые волосы Галина Снегирева обычно собирала сзади в скучный хвостик или, стянув их в тугой узел, сооружала у себя на макушке небольших размеров старомодную «шишечку». Лишь иногда девушка распускала волосы, которые едва доходили ей до плеч, предварительно накрутив их на бигуди или уложив в локоны с помощью фена и специальной пенки. У нее были редкие рыжеватые брови, светло-карие, близко посаженные друг к другу глаза, остренький небольшой носик и тонкие губы.

– Странно, что ты обо мне вспомнила. Мы же вроде как поссорились, – высокомерно вздернув подбородок, напомнила Снегирева.

– Вот и помиримся заодно, – широко улыбнулась Каркуша.

Девушки действительно были в ссоре. Впрочем, для их отношений это не являлось чем-то необычным. Просто Каркуша в очередной раз не пожелала слушать наставления Снегиревой и в довольно резкой форме заявила ей об этом. Та обиделась, и они перестали общаться. Вообще-то, Каркуше не особенно хотелось мириться со Снегиревой, идея пригласить Галю в кафе возникла спонтанно. Скорее, она сделала это назло Паше, ведь тот тоже принялся вдруг ее воспитывать. А Каркуша просто органически этого не переваривала. Но имелась еще одна причина, по которой Катя позвонила Снегиревой и именно ее пригласила в кафе: раньше, когда ссоры между одноклассницами случались гораздо реже и они заглядывали в «Два клона» чуть ли не каждый день, Галя очень часто расплачивалась и за себя, и за Каркушу. Происходило это не потому, что Катя жалела денег, а потому, что у нее их, как правило, просто-напросто не было. Родители не особо баловали дочь и на карманные расходы выделяли ей совсем немного денег, аргументируя это тем, что ее старшему брату деньги куда нужней. Ведь он учится в институте, да еще в каком! Во ВГИКе! Так что выдаваемых денег Каркуше едва хватало на школьные обеды, а Галя, хоть Катя и считала ее скучной и слишком правильной, любила расслабиться за чашечкой хорошего кофе, послушать музыку, а иногда даже и потанцевать. Но не ходить же ей в кафе одной! Вот она и таскала за собой Каркушу, прекрасно зная о ее стесненном материальном положении. Галя Снегирева совсем не была жадной, но Каркуша никак не могла смириться с тем, что она за нее почти все время платит. И вот теперь Катя вознамерилась взять реванш, решив щедро угостить бывшую, как считала она теперь, подругу. Пусть не думает, что деньги только у нее водятся! Можно было, конечно, позвать Снегиреву в какое-нибудь другое место, но Каркушу тянуло именно сюда.