Алина Кускова - Стрелы гламура

– Тетя! Дядя! – возопил малыш, кусая Виктории руку и показывая на противоположный дом.

– Тише, – зашептала та, тряся перед собой раненой конечностью, – ничего особенного. Подумаешь, тетя и дядя, зато мы с тобой будем партизанами. Сиди тихо и подглядывай.

– Так поступают настоящие партизаны? – заинтересовался малыш.

– Так, – сказала Виктория и обнадежила его, – но иногда они, когда их особенно допекут, взрывают все на своем пути. Будешь хорошо себя вести, и мы тоже кого-нибудь подорвем.

Сороконожка недолго поерзала под столом и вылезла оттуда с мусорной корзиной. Виктория изумленно разглядывала, насколько это позволяло расстояние, мусорную корзину. Так, ничего особенного в смысле секса, корзина как корзина. Может, в ней хлыст и наручники? Сейчас Славик скинет пиджак, и эта баба начнет с ним заниматься мазохизмом. Женщина разогнулась, и Виктория увидела ее лицо. Эта баба не была похожа на сороконожку. Та была, по крайней мере, довольно симпатичной, а эта – вся такая понурая, блеклая, в синем халате. С пылесосом в руках. Корзина исчезла, в руках женщины появился длинный шланг от пылесоса.

Виктория не поверила собственным глазам. Женщина убирала комнату, а не занималась черт-те чем с мужчиной. Тот вообще не обращал на нее никакого внимания, как только она вылезла из-под стола, снова уткнулся в свои бумаги. Получался какой-то диссонанс, чего-то не хватало. Виктории снова захотелось подскочить к нему и растрясти хорошенько этого пройдоху, выбив из него все признания. Она задумалась: может быть, стоит повторить эксперимент с Мариной и Виноградовым?

Если этот Славик один раз попался на удочку, пусть даже и не на ее, то вполне возможно, он зацепится за крючок дважды.

Но на этот раз рыбаком станет она, а не Виноградов. Тем более в таком превосходном виде, в котором она ходит сегодня. Не пропадать же такой красоте! Мужчина в офисе встал и собрался уходить. Вика как старший партизан приказала Ростику неотрывно следить за окружающей обстановкой и, если что, сразу ввести ее в курс дела и кинулась прощаться со Светкой.

– Ты куда? – удивилась Смирнова. – Мы толком ни о чем не поговорили.

– Зато придумали хорошие стихи. – Вика поцеловала ее пухлую щеку.

– Да, – согласилась та, – талант не зароешь.

Назаров вышел из офиса и направился к своему автомобилю, когда в него со всего маху врезалась какая-то красотка. Подумав о том, что Алиса вернулась для того, чтобы помочь ему с отчетом, он повернулся ей сказать, что уже все проверил сам, и обомлел. Красоткой оказалась не Алиса, но этого было мало, в него врезалась девица, чем-то отдаленно напоминающая продавщицу обувного магазина, с которой он случайно переспал в гостинице. Только эта девица была совершенно другой. Взъерошенный, напыщенный «гламур» отскочил от него, как мячик от стенки, и тряхнул головой, как бы приходя в сознание. Из волос посыпался песок, угодивший ему в глаза. Назаров чертыхнулся и полез в карман за носовым платком. Девица фыркнула и сказала ему какую-то гадость, она потонула в потоке автомобильного шума, и Назаров не нашел ничего лучшего, чтобы переспросить, а что она такое сказала. Та ответила что-то невразумительное. Ему показалось, что она назвала свое имя, и он представился.

– Вячеслав Назаров, – протирая глаза платком, произнес он, – к сожалению, не помню, где мог вас видеть, но то, что не смог бы вас пропустить, это точно. – Это был дежурный комплимент, который приводил в восхищение всех девиц. Обычно после этого они обменивались телефонами и мирно расходились в разные стороны. Звонить и продолжать знакомство было совершенно необязательно.

– Виктория Виноградова, – сказала довольная девица.

– А, – взвился Назаров, вытерев глаза, – это ты?! Вы?! Ты?!

– Можно на «ты», – вздохнула она, – Славик. – И неожиданно чмокнула губами в его сторону.

– Это что еще такое? – поразился тот. – Что за чмоки средь бела дня?!

– Вечереет, – подмигнула Виктория, – погуляем? – и схватила Назарова под руку.

От такой наглости тот опешил и пошел с ней по пешеходному переходу через проезжую часть, забыв про свой автомобиль.

Он понял, что она тянет его к парку, где совершит над ним надругательство или что-то еще похуже. С другой стороны, что может с ним совершить симпатичная девушка? Назаров решил расслабиться и получить удовольствие. Он подумал, что эта кукла специально вырядилась и накрасилась для него, и наполнился гордостью. Да, он нравится женщинам, пусть даже таким пустоголовым красоткам. Не один Максим пользуется повышенным спросом у дамского пола. Вот эта сумасшедшая его преследует с того самого утра, когда очухалась в его постели. Видимо, он доставил ей массу удовольствия, как жаль, что все забылось. Назаров поглядел на Викторию с интересом, та ответила ему очаровательной улыбкой. «Сейчас, сейчас, – подумала она, – еще немного, и он будет полностью в моих руках. После поцелуев в темных аллеях парка он должен будет признаться, что действовал с Виноградовым заодно, попросить прощения и предложить свою помощь в качестве свидетеля, для того чтобы засадить Виноградова за решетку». На голову Виктории что-то посыпалось.

– Партизаны! – закричала она испуганно, поднимая глаза. – Нихьт шлиссен!

– Бабах! – Малыш перевалил глиняный горшок через балконные перила и наблюдал, как он летит вниз. – Ща рванет! – Радовался он, когда горшок пикировал на голову Назарова.

«От судьбы не уйдешь», – подумала Виктория и закрыла глаза. Назаров удивленно проводил взглядом летящий предмет и резко отпрыгнул в сторону, увлекая за собой Викторию.

Горшок разбился на том месте, где они только что стояли.

У мальчишки оказался прекрасный глазомер.

– Это что было, – пробурчал Назаров, поднимаясь с земли и отряхиваясь, – покушение на убийство?

– Это один партизан, один малыш, у него проблемы в семье, – попыталась оправдаться Виктория, – родители не в себе. – Она покрутила пальцем у виска. – Творческие люди, поэты. – Ей совсем не хотелось, чтобы в результате разборок пострадала Светка Смирнова.

– Партизаны, – недоверчиво повторил тот, помогая подняться девушке, – делают что хотят. Еще бы пулемет на балкон поставили! Слушайте, Виктория, а чего вы, собственно, от меня хотите?

– Мы же на «ты», – напомнила Вика, на мгновение пожалев, что горшок промазал мимо Назаровской головы, пришедшей в себя после неудавшегося падения – нападения. Она вздохнула и грустно добавила: – Ничего не хочу. – Ей действительно уже ничего не хотелось добиваться.

Ее настроение не годилось для соблазнения. Ощутив близкий конец своей и чужой жизни, Викторию потянуло на откровенность. Она неожиданно поняла, что не сможет так себя вести, как ее подруга. Не потому, что подруга плохая, а она хорошая. Вовсе нет. Просто они совершенно разные не только внешне. Все то, что на ней было надето, весь этот макияж, прическа – все не ее. Она никогда не станет гламурной дивой, соблазняющей мужчин одним томным взглядом из-под длинных ресниц. Она никогда не соблазнит Назарова, тот слишком умный для того, чтобы быть соблазненным. И ей не хочется его обманывать.