Татьяна Тронина - Солнечная богиня

– Да, да, такое время было!.. – закивала Оля головой, внимательно слушая Павла.

– Мама узнала, что отец, не глядя, подмахнул обвинения в адрес моего дяди, ее родного брата. Дядя был в оппозиции, устраивал у себя в доме собрания тех, кто был недоволен строем. В общем, отцов грех заключался только в том, что он ставил подписи. Он никого не убивал, не сажал в тюрьмы, да, в общем, и разоблачительные процессы тоже не он устраивал, все это делалось не им и не по его инициативе – по указке сверху, разумеется… Но дядю упекли в психушку, а потом выслали из страны. Сделали невозвращенцем. Он жил в Америке, а в восемьдесят третьем там и умер. Мы с мамой его так и не увидели больше.

– Печальная история, – хмуро произнесла Оля.

– Мама не могла простить – Галочку, высланного брата… Она твердила всю жизнь: «Он нас предал. Он нас всех предал!» Хотя отец говорит, что Галочка появилась только после того, как мама ушла от него, узнав об истории с братом.

– А ты сам этого не помнишь? – с любопытством спросила Оля.

– В том-то и дело, что я был тогда еще слишком маленьким, а позже с матерью было бесполезно об этом говорить: чем дальше, тем сильнее она ненавидела отца, она ему такие грехи стала приписывать, которых у него точно не было. Он в ее воображении превратился в Люцифера… Но вдруг и вправду Галочка появилась потом?

Оля с изумлением посмотрела на своего собеседника:

– То есть… Погоди… Я правильно тебя поняла: ты готов простить Степану Андреевичу высланного дядю и всех прочих диссидентов, а любовницу – нет? Тебе безразлично, ставил ли он под разоблачительными статьями подписи, главное – точно знать, что он не изменял твоей матери до того, как она его бросила?..

– Да, так и есть, – бесстрастно произнес Павел. – Только до правды теперь не докопаешься.

– Но ты же уже пытался с ним помириться, если я не ошибаюсь?

– Не совсем так… Да, я как-то провел у него целое лето, сразу после смерти мамы. Но если честно… Я хотел ему отомстить. Копался у него тайком в архиве, собирался ославить его на весь белый свет – глядите, люди, вот он какой, наш лауреат Ленинской и Государственной премии!.. Но одна особа, жившая по соседству, мне помешала.

– Стефания?

– Она самая! – холодно произнес Павел. – Замуж ей, видите ли, приспичило… Пришлось идти в армию. А после, как отслужил, все то, что накопал в архиве, отнес одному журналисту.

Оле хотелось спросить и про Фаню, но она решила, что это можно будет сделать и потом.

– Говорят, у твоего отца после тех статей был сердечный приступ, – осторожно напомнила Оля. Этот разговор все более и более увлекал ее, и она прониклась невольным сочувствием к Павлу. Мальчику, который не мог простить отцу, что тот сделал его мать несчастной.

– Был! – закричал Павел. – И это теперь уже моя вина! Я знаю, что поступил ужасно, чудовищно, безобразно… Но я иначе не мог, понимаешь?!

Где-то неподалеку закуковала кукушка. Оля сорвала травинку, закусила ее зубами.

– Ольга… Ну скажи, что мне делать? – нетерпеливо тронул ее за локоть Павел. – Что ты обо всем этом думаешь?..

– Я не знаю! – с отчаянием произнесла она. – Действительно, все так запутано, запущено…

– Нет, но, главное, я обещал покойной матери…

– Ну и что? Я не уверена, что она там, на небе, счастлива от того, что ты здесь так мучаешься… Возьми и помирись со Степаном Андреевичем. Вот и все. Кстати, насчет Стефании, это правда, что она…

– Вот так взять и простить? – с раздражением перебил ее Павел.

– Вот так! – с азартом произнесла Оля. – Ну, ей-богу, всем же лучше будет… какая разница, что там было сто лет назад! Тем более отец твой выздоровел, жив-здоров…

– Даже больше того, мои разоблачения пошли ему на пользу, – неожиданно признался Павел. – Нет, конечно, сначала его ругали, а теперь он вроде героя… Знаешь, теперь ведь многие считают, что это диссиденты во всем виноваты – боролись против советской власти, а на самом деле получилось, что против Родины. И мой отец вроде как правильно поступил, когда призывал их всех поганой метлой…

– Тем более!

Они замолчали, глядя друг на друга.

– Кукушка… – пробормотала Оля. – Интересно, кому она такую долгую жизнь обещает?

– Не иначе как моему папаше… – усмехнулся Павел. – Нет, ты уверена, что мы раньше не встречались?

– Абсолютно! – засмеялась Оля.

«Нет, он не такой уж и плохой… Наломал, конечно, дров, но теперь искренне во всем раскаивается!»

– Ты помиришься с отцом, да?

– Не знаю… – пожал плечами Павел. – Я подумаю.

– Конечно, подумай! Вот представь себе, ты проводишь остаток жизни в ненависти. Ненавидишь себя, отца, всех на свете… То себя обвиняешь, то его. В общем, не особенно веселая жизнь. А так простил – и все легче стало… Проживаешь те же самые годы в радости и спокойствии, поскольку больше никого ненавидеть не надо. Скажешь, банально? Ну и нечего тогда было совета спрашивать! – неожиданно рассердилась Ольга.

Павел засмеялся. Странно звучал его смех, как будто Павел не умел это делать или разучился… Черты его лица стали еще резче, прядь темных с проседью волос упала на высокий лоб, словно перечеркнув его, ямочка на подбородке стала еще глубже.

– Ты ведь раньше стригся наголо, да? – спросила Оля.

– Было дело… – он провел ладонью по волосам. – А что?

– Нет, я так, просто… Видела как-то твою давнюю фотографию.

– Понятно… Вообще фотогеничным меня назвать трудно! Оля… – он снова стал серьезным.

– Да?

– Знаешь, ты совсем на них не похожа… Ну, на мою родню. Невероятно, что невеста Викентия дала мне такой совет – помириться с отцом.

– А что такого? Я теперь всем даю позитивные советы. Нет, правда… Тяжело, когда все время обвиняешь кого-то и одновременно казнишь себя за прошлые ошибки. Это все равно что… все равно что присутствовать на бесконечном судебном процессе – череда обвинителей, свидетелей, прокуроров, адвокатов проходят перед твоими глазами, ты готовишь наказание себе и другим, ты выносишь оправдательный приговор, потом снова обвинительный, потом подаешь апелляцию… Во что превратится душа, в которой годами и десятилетиями идет такая борьба?..

Павел внимательно слушал ее. Этот новый аргумент, судя по всему, поразил его: ему и в голову не приходило, что он превратил свою жизнь в бесконечное судебное слушание…

– …да плюнь ты на все и помирись с отцом, тем более что он сам тебе это предлагает! – с жаром продолжила Оля. – Закончи эту вечную тяжбу… стань свободным! Представь себе, ты просыпаешься, а тебе больше не надо идти в суд. Ты свободен, – торжественно повторила она. – Ты никому ничего не должен, ну и тебе соответственно тоже… Ты просто живешь!

– Интересная мысль…

– Мне ее один человек подсказал, и я теперь всем подряд твержу, что надо выпустить себя из клетки, на свободу. И сама стараюсь стать свободной…