Коллектив авторов - Богатые тоже плачут. Том 2

– Приди в себя, Луис Альберто. Это наш с тобой сын. Я хотела объяснить давно, но ты и слушать меня не захотел… я говорила тебе о нем много лет назад, но ты не поверил мне, тогда… Бето наш сын, сын, которого я когда-то потеряла.

– Наш сын… Бето наш сын… Но я ведь… я мог убить его, господи! Так, значит, ты все-таки нашла его, Марианна?.. Мальчик, которого ты так опекала, твой сын? И мой?..

Никто из присутствующих не заметил, когда вошел дон Альберто. Подходя к двери, старый Сальватьерра услышал выстрел и вынужден был остановиться, замереть на месте от одной страшной мысли: опоздал!.. Больное сердце, столько выдержавшее в жизни, этого удара не перенесет… Но как целебный бальзам пролились на раны – радостные, возбужденные голоса сына, Марианны, внучки, различил дон Альберто и незнакомый мужской голос. Первой его увидела Марианна.

– Дон Альберто! Как хорошо, что вы пришли. Вы ведь с самого начала верили мне и были правы.

– Помнишь, что я советовал тебе, Луис Альберто? – с трудом выговаривал слова старик, постепенно приходя в себя.

– Но почему ты здесь, папа? Как узнал, где я?

– Одна твоя знакомая позвонила, попросила меня немедленно следовать за тобой, сообщила, что может произойти непоправимое, что ты можешь убить собственную жену и ребенка… этого мальчика…

– Марианна, дорогая Марианна, любовь моя!.. – только и мог вымолвить Луис Альберто.

– Пойдем, пойдем со мной! Она взяла мужа за руку, нежно прильнула к нему. И как бывало, они, обнявшись, поднялись к себе наверх. Никто не остановил их: им так о многом нужно было сказать друг другу.

– Значит, этот мальчик, – когда-то потерянный, – сын Марианны и Луиса Альберто? – На щеках старого Сальватьерра заиграл легкий румянец. Вот и сердце, слава богу, отпустило…

– Да, дон Альберто, это он, наш Бето, ваш внук, – Рамона помогла раздеться сеньору Сальватьерра и усадила его в кресло.

…Как давно не были они в своей комнате, где с каждой вещью связано столько воспоминаний. Казалось, прошла вечность с тех пор, как они оставались здесь вдвоем, говорили друг другу нежные слова, думали о будущем, строили планы. Закрылась за ними дверь и, не разнимая рук, опустились они на тахту. Луис Альберто все еще никак не мог придти в себя.

– Он наш сын, Бето наш сын!

– Да, Луис Альберто, тот кого я отдала много лет назад продавщице лотерейных билетов… Наш сын, которого я потеряла крошкой когда-то, много лет назад, когда ты отвернулся от меня. Как и теперь…

– Не надо, Марианна, не береди рану… Прошу тебя! Наш сын! Но, но почему ты мне не сказала ничего раньше?

– Когда я вновь обрела его, он, Луис Альберто, был в таком состоянии, что мне захотелось как-то сначала помочь ему, дать образование – ведь он был неграмотным в свои семнадцать лет, а потом уже познакомить с тобою… чтобы мне не было за него стыдно, – ведь я бросила его… Потом я испугалась, ты когда-то сказал, что женщина отдавшая своего ребенка, достойна только презрения, а я своими руками отдала посторонней женщине нашего сына. Я думала ты просто выгонишь меня.

– Родная! Ты была не в себе, когда отдавала нашего ребенка и заболела по моей вине… Это было ослепление, Марианна, дорогая! Как я мог говорить такое?!

– Луис Альберто, не надо сейчас об этом, не упрекай себя ни в чем.

– И это говоришь мне – ты, ты, у кого есть все основания для таких упреков!.. Я уже никогда не смогу перед тобой оправдаться, дорогая. Ты, моя бедная Марианна, сколько выстрадала из-за меня, страшно подумать. Представляю, что тебе пришлось пережить. Теперь, когда я знаю правду и вообразить невозможно, что целых семнадцать лет искала ты нашего сына.

– Я думала, дорогой, что обрету, наконец счастье, когда найду его. Но по воле судьбы именно тогда и посыпались на мою голову самые страшные беды, страдания, волнения…

– Марианна, Марианна, прости меня, если можешь!.. Да, да, я каялся много раз и снова принимался за старое. Поэтому, понимаю, нет мне веры, у меня больше не осталось надежды на прощение, я сам разрушил свое счастье.

– Ты хочешь, чтобы я подала тебе эту надежду? Так я поняла?

– Не шути, Марианна. Нет мне прощения, знаю, потому что своими обидами я нанес тебе слишком глубокие раны, я усомнился в твоей верности, а ты святая, ты мать, перенесшая муки во имя спасения единственного сына.

– Я же просила тебя, Луис Альберто, ни к чему теперь упреки, надо думать о будущем наших детей.

– Да, ты права, как всегда, для упреков не время. Для меня наступил страшный час расплаты за содеянное.

– Нет, нет, Луис Альберто, я так не думаю.

– Увы, это так, Марианна.

– Знаешь, для меня теперь самое главное – это счастье Бето. Если бы я ненавидела тебя и хотела отомстить, ни на шаг не подпустила бы к нашему сыну. И ты никогда не увидел бы его. Но я всею душою стремлюсь к тому, чтобы вы полюбили друг друга. И ты стал бы для него настоящей опорой в жизни. Он уже знает тепло материнской любви. Теперь пусть почувствует заботу отца, которого у него никогда не было.

– Марианна! Значит, ты прощаешь меня…

– Я прощаю тебя, Луис Альберто. Ради нашего сына я смогу сделать это.

– Значит только, ради него? Да?

Марианна медленно подошла к мужу и, прижавшись к нему, сказала:

– Ради вас обоих, Луис Альберто. Ведь ему нужен ты… И мне ты тоже нужен, необходим… а ты, я знаю теперь, не сможешь обойтись без его и моей любви и привязанности.

– Марианна, у меня не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение тобою. Когда вижу слезы прощения в твоих глазах, когда вот так, как сейчас, держу твои милые руки в своих… Марианна моя, чем я только смогу отблагодарить тебя.

– Забудем, дорогой мой, забудем, что было. Начнем, попробуем начать нашу жизнь сначала. Вместе с нашими детьми.

– Но, если они будут помнить, сколько горя я причинил их матери…

– Нет, они, поверь, не злопамятны, и с этого момента в нашем доме наконец-то воцарятся мир и покой.

Как вихрь, ворвалась в дом Сальватьерра Виктория. Едва закончив выступление она схватила такси и примчалась сюда. Рыжеволосая красавица с неизменным цветком в волосах немедленно потребовала свидания с молодым хозяином.

– Луис Альберто дома? – запыхавшись от быстрой ходьбы, спросила она. – Сеньор, умоляю, скажите, – обратилась она к дону Альберто, – не случилось ли какого-нибудь несчастья с ним или его близкими?

– Нет, нет! Нет, сеньорита, успокойтесь, ничего не случилось! Все слава богу, живы-здоровы. Я так понимаю, это вы звонили мне недавно? – поинтересовался дон Альберто.

– Да, сеньор, я. Он был в таком состоянии, что я испугалась за него.

– Была бы просто трагедия, сеньорита, если бы он убил собственного сына!

– Вы говорите – сына? – изумилась девушка. – Он все-таки стрелял?