Шэрон Кендрик - Мщение или любовь

— Я… мне то же самое, — торопливо проговорила Роми, поражаясь, как ему удается быть таким недосягаемым.

— А что вы будете пить, синьоры?

— Бардолино, пожалуйста. — Доминик улыбнулся и вопросительно поднял черные брови. — Но, может быть, вы сами захотите выбрать, Роми?

Он не сказал прямо, что если в винах она разбирается так же, как в столиках, то ее выбор будет столь же неудачным, но явно имеет это в виду, — с раздражением подумала Роми. Она наполовину поддалась искушению выбрать самое сладкое, самое приторное белое вино, имевшееся в меню, но передумала.

— Бардолино подойдет, — сказала она напряженным голосом.

За столиком воцарилось неловкое молчание, пока официант суетился вокруг них, меняя ложки, передвигая ножи и разливая вино. Потом они наконец остались наедине, и Роми обнаружила, что вся отвага внезапно покинула ее. Впервые в жизни она почти пожалела, что не курит, потому что никак не могла решить, что ей делать со своими трясущимися руками. В конце концов она сплела руки на коленях и по-идиотски улыбнулась ему.

— Ну как, все ваши гости подтвердили, что будут? — залепетала она. — Их двенадцать, не так ли?

— Десять, — поправил он ее, нахмурившись. Потом отпил глоток вина и поставил стакан на стол.

Густые ресницы позволяли видеть лишь проблески серебряного света в сузившихся глазах…

— Очень немного для приема, — заметила она.

— Да, верно.

— А цель приема?

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Значит, у всех приемов должна быть какая-то цель? А если это просто для того, чтобы повеселиться?

Роми покачала головой.

— Если бы это было просто для забавы, вы бы организовали все сами. Ведь так?

— Сомневаюсь. — Он покрутил ножку бокала между большим и указательным пальцами. — От мысли о том, что у меня по дому будут бродить люди, которых надо развлекать, мне становится как-то не по себе, если хотите знать.

— Но будет всего только десять человек, — напомнила она.

— Этого вполне достаточно, — пробормотал он.

— Ну, если вам все это так не по душе, то зачем вы устраиваете прием?

Он рассматривал ее поверх бокала, и глаза его сверкали.

— Не хитрите, Доминик! — резко бросила она, когда он не ответил на вопрос. — Очевидно, вы хотите произвести впечатление на кого-то, ведь так? Может быть, на женщину?

На ее явный интерес он ответил насмешливым взглядом.

— Не стоит так волноваться, Роми, — уклончиво проговорил он. Потом улыбнулся и подался назад, пока официант ставил перед каждым из них дымящуюся тарелку с горой спагетти, утыканной моллюсками.

— Спасибо, — сказал он.

Вдруг у Роми промелькнула мысль: у тебя, наверное, не все в порядке с головой. Надо же додуматься — заказывать спагетти, когда тебя колотит нервная дрожь! Роми едва удавалось держать вилку — так тряслись пальцы. Где уж тут ловко накручивать на вилку спагетти, как это делал Доминик! Она заметила, что он проглотил моллюска. Вот повезло моллюску, подумала она и положила вилку.

— Скажите мне, зачем вы устраиваете этот прием? — настойчиво повторила она свой вопрос, неосознанно проводя кончиками пальцев по открытой шее.

— И ради дела, и для удовольствия, — сказал он, кладя вилку на тарелку. — Видите ли, я хочу купить участок земли на северо-востоке Англии, чтобы построить там крупный центр развлечений. Мне нравятся те места, а их обитатели определенно умеют и любят весело пожить! Этот участок принадлежит Долли и Арчи Бейли, и они сейчас решают, продавать мне землю или нет. Они собираются привезти с собой сына с невесткой — те должны помочь им принять решение.

— А вы предложили им справедливую цену?

— Более чем справедливую, — сухо ответил он. — А как вы думали? — Он взглянул на нее, сощурив глаза. — Хотя ладно, можете не отвечать.

— Так в чем проблема?

— Проблема в том, что я живу на юге Англии, и поэтому они считают меня южанином…

— Каковым вы не являетесь — вы это хотите сказать?

— Я самый настоящий кочевник, дорогая, — бросил он легкомысленным тоном и одарил ее неотразимейшей из своих улыбок.

Беда была в том, что слово «кочевник» будило всякие романтические ассоциации.

— Рассказывайте дальше, — поторопила его Роми.

— Арчи и Долли питают старомодное недоверие к южанам, а меня они знают не так хорошо, чтобы доверять. Пока. Этот уик-энд должен показать им, что мне можно доверять. Они опасаются, что я просто хочу сделать колоссальные деньги, не заботясь ни о местных жителях, ни об окружающей среде.

— Чего у вас, естественно, даже и в мыслях быть не может? — едко спросила она.

— Нет, никак не может, — негромко ответил он. — Я считаю рвачество давно себя изжившим и глубоко отвратительным явлением. И я — горячий сторонник сохранения окружающей среды, если хотите знать. Что же касается местных жителей, то я уже давно убедился: если справедливо и по-доброму относиться к работающим на тебя людям, это всегда в конечном счете окупается.

— Что относится и ко мне? — с вызовом поинтересовалась Роми, хотя в душе она не могла не проникнуться симпатией к его небольшой взволнованной речи об охране окружающей среды. — Ко мне вы обещаете относиться справедливо и по-доброму?

Они встретились глазами и долго смотрели друг на друга, после чего Роми почувствовала, что ей чуточку не по себе.

— Вы составляете исключение из моих правил, — туманно ответил он.

Покончив со спагетти и отпивая глоток бардолино, он заметил ее нетронутую тарелку.

— Вы не голодны? — спросил он.

— Просто умираю с голоду! — саркастически ответила она. — Неужели не видно?

— Знаете, если не поесть, то начинаешь нервничать и раздражаться, — невозмутимо заметал он.

— Нет, это вы заставляете меня нервничать, Доминик!

— В самом деле?

— Да! Так что давайте не будем отвлекаться и начнем обсуждать прием, идет? — Она наклонилась к нему и бодро сказала: — Вам нужно будет сообщить мне, какого рода стол вы планируете и когда.

— Но я думал, что это входит в ваши обязанности.

Роми подумала с минуту.

— Хорошо. Если вы намереваетесь убедить северянина в своей порядочности, то я предлагаю приятные, легкие блюда. Знакомые вкусовые оттенки на несколько иной лад. Но в принципе пища должна иметь свой натуральный вкус. Вот наша цель.

Он отодвинул тарелку и снова откинулся на спинку стула, глядя на нее немигающим взглядом.

— Это звучит устрашающе рационально, — сухо заметил он. — Вы всегда толкуете о мотивации и целях, да, Роми?

— Ну, такая у меня работа. — Она пожала плечами.

— Тем не менее рациональность предполагает некоторую холодность, не правда ли? — сказал он, как бы размышляя. — А тогда ваша такая… милая реакция в тот день в лифте несколько озадачивает. И, по всей видимости, противоречит жестокой стороне вашей натуры.