Лиза Клейпас - Сладкий папочка

И затем его руки нашли мои бедра, скользя по ним вверх, задевая мозолистыми пальцами за нежную ткань моего платья. Я боялась его, боялась его веса, движения его рук, тяжелых мускулов под рубашкой. Звук его дыхания электризовал все вокруг.

Длинные пальцы, огрубевшие от работы, не останавливались, пока он не подхватил мое лицо в ладони не стал баюкать его с нежностью, которая сдавила мое горло. Его рот искал мой, весь горячий шелковый и сладкий. Но не смотря на всю мягкость поцелуя, было в нем что-то настолько дикое, что к тому времени, когда он отодвинулся, мои нервы сжалились от удовольствия. Из моего горла вырвался звук, смутивший меня, какое-то хныканье, но не было сил взять себя в руки. Я не могла контролировать саму себя.

Я дотянулась до его тяжелых запястий и схватила их, главным образом чтобы удержаться от падения У меня дрожали колени. Я никогда еще не чувствовала ничего столько взрывоопасного, столько коварно-соблазнительного. Мир сжался до размеров этой маленькой душной винной комнаты. Два тела в темноте, боль желания кого-то, кого я никогда не могла иметь. Он переместил свой рот к моему уху, я почувствовала влажный жар его дыхания, и прислонилась к нему, ослепленная.

-Слушай, милая, - прошептал он. – Лишь пару раз в моей жизни мне было так хорошо, что становилось наплевать на любые последствия.

Его губы скользили по моему лбу, моему носу, моим дрожащим векам.

-Пойди, скажи Нику, что ты нехорошо себя чувствуешь, и идем со мной. Прямо сейчас. Сегодня вечером полная луна. Мы пойдем куда-нибудь и найдем полянку с мягкой травой, и разделим бутылку шампанского. И я увезу тебя в Галвестон наблюдать, как солнце катится по заливу ранним утром.

Я была поражена. Мужчины никогда не предлагали мне подобного. И я никогда не думала, что есть на свете нечто столь соблазняющее.

-Я не могу. Это сумасшествие.

Его губы ухватились за мои в мягком, и в то же время резком поцелуе.

-Возможно, сумасшествие не сделать этого.

Я задохнулась и отодвинулась от него, стараясь сделать хоть какую-то дистанцию между нами.

-У меня есть парень. – сказала я несчастным голосом. - Я не знаю, почему я только... Я не знаю, почему я позволяю, вам и дальше так поступать со мной. Я сожалею.

-Не приносите извинения. По крайней мере, не за это.

Он вновь подошел ближе и меня прошиб холодный пот.

-Вы должны сожалеть только из-за того, - продолжил он, - что до конца моей жизни, мне придется избегать винных погребов. Потому что иначе я не смогу удержаться от мыслей и воспоминаний о наших поцелуях и о вас.

-Почему? – горестно и чуть пристыжено спросила я. – Неужели целовать меня так плохо?

Я услышала его мягкий дьявольский шепот:

-Нет, моя милая. Это было великолепно.

И он вышел первым, когда я прислонилась спиной к столику для дегустации, едва удерживаясь от того, чтобы упасть.

Я вновь вышла в шум и гам и прокралась к широкой лестнице, ведущей на второй этаж, в спальни. Либерти ждала меня в старой детской Гейджа. Я врывалась сюда тысячи раз, желая получить свою толику внимания от единственного человека, у которого, кажется, было на меня время. Должно быть, я была настоящей занозой в заднице, болтая с ним, пока он делал свою домашнюю работу, таща к нему все свои поломанные игрушки и заставляя его чинить их. Но Гейдж сносил все это с тем, что я сейчас могу назвать, ангельским терпением.

Я вспомнила один случай, когда я была примерно в возрасте Каррингтон, может, немного моложе, и Джек и Джо выбросили мою любимую куклу из окна, а Гейдж спас ее. Я зашла в комнату Джо, наполненную хаосом из разбросанных игрушек, помятой одежды и увидела Джека и Джо, склонивших колени перед окном.

-Что это вы делаете? – спросила я, рискнув подобраться к ним ближе.

Две темные головы повернулись ко мне одновременно.

-Убирайся отсюда, Хэвен, - скомандовал Джек.

-А папочка сказал, что вы обязаны позволить мне играть с вами.

-Позже. Исчезни.

-Что это вы тут держите? – спросила я, подходя ближе.

Мое сердце забилось сильнее. Когда я увидела нечто в их руках, связанное какими-то ремешками.

-Это… это Бутси?

-Мы просто позаимствовали ее, - ответил Джек, занятый ремешками и какой-то пластиковой тканью.

-Вы не можете! – закричала я, ощущая всю тяжесть полного бессилия, возмущение от того, что у меня отняли мою собственность. – Вы не спросили меня. Отдайте ее назад. Отдайте! – мой голос сорвался на крик, когда я увидела как Бутси раскачивается за оконной рамой, а ее голое розовое тело связано, словно в упряжку хитроумным переплетением ремешков, ленты и бумажных листьев. Моя маленькая куколка была отправлена на миссию, как парашютистка. – Нееееееееет!!!

-Да господи же ты, - пробормотал Джек с неким отвращением, - это же просто куча пластика, - и он послал мне гадкий взгляд, словно собираясь оскорбить еще больше, и отпустил куклу.

Бутси полетела вниз, словно камень. Я бы не была расстроена так же сильно, если бы мальчики выбросили за окно настоящего ребенка. Рыдания вырывались из моего горла, когда я выскочила из комнаты и помчалась вниз по большим ступеням лестницы. И я продолжала рыдать, когда выбежала за пределы дома, и не разбирая дороги, летела по гравию, не обращая внимания за крики родителей, экономки и садовника.

Бутси упала в самый центр массивного куста. Единственное, что можно было разглядеть, это мятый парашют, зацепившийся за высокую ветку. Моя кукла висела где-то внутри, среди обилия зеленой листвы и белых цветов. Так как я была слишком маленькой, чтобы дотянуться до веток и снять ее, я могла только стоять и плакать, пока жара полуденного Техасского солнца ложилась на мои плечи шерстяным одеялом.

Встревоженный суматохой, Гейдж вышел ко мне и пробирался сквозь ветки до те пор, пока не нашел Бутси. Он отряхнул куклу от листьев бирючины, прижал меня к себе и держал так, пока мои слезы оставляли уродливые мокрые пятна на его футболке.

-Я люблю тебя больше, чем кого бы-то ни было, - прошептала я ему.

-Я тебя тоже люблю, - ответил мне Гейдж и я почувствовала, как он улыбнулся прямо в мои волосы. – Больше всех.

Когда я вошла в комнату Гейджа, я увидела Либерти, сидящую на кровати. На куче мерцающей органзы. Ее ноги стояли на полу, а вуаль богатой волной пенилась по матрасу. Казалось невероятным, что она могла быть еще более оглушающее сногсшибательной, чем там, в церкви. Но она выглядела даже лучше сейчас. Светящаяся, горящая. Она была наполовину мексиканкой с такими плавными линиями тела, большими зелеными глазами и формами, которые заставляли думать о ретро секс-дивах. Она так же была стеснительна. Осторожна. Создавалось впечатление, что жизнь не была для нее легка. Что она свела довольно близкое знакомство со многими трудностями.