Эми Сон - Беги, хватай, целуй

Войдя в помещение, я сразу заметила у стойки Сару: она разговаривала с невероятно худым смуглым парнем. Я порадовалась, что на мне была кричащая, безвкусная одежда сексуально озабоченной девчонки. Парень мне улыбнулся, а Сара сказала:

— Привет, Ар. Это Джош Малански. Мы вместе учились в Колумбийском университете. Вот — только что столкнулись на улице, и я пригласила его составить нам компанию.

Малански. Должно быть, соплеменник. Что определенно вдохновляет. Начиная с пятнадцати лет я уже на десятой минуте знакомства с интересующим меня парнем задавалась вопросом: не еврей ли он? Едва поняв, что передо мной еврей, я даю волю фантазии, придумывая наше совместное будущее. В голове возникают картины нашей свадьбы с участием главного раввина: родители проливают слезы умиления, а жених бросает под ноги бокал, который со звоном разбивается.

Это не значит, что я не разденусь перед чужаком. Разумеется, разденусь. Просто это корни, которые о себе напоминают… Никогда не смогу себе представить, что в отношениях с неевреем [35] Нееврей (идиш). у меня есть какие-то перспективы. Как бы хорош он ни был, он все-таки гой. Мы можем трахаться, как дикие вепри, и не важно, насколько хорошо нам будет. Ведь я все время буду пытаться отогнать от себя видение рыдающих родителей, узнавших, что я полюбила чужака, и проклинающих меня. Я буду представлять себе, как мы венчаемся в одной из церквей Лас-Вегаса — такой, где заключаются вынужденные браки и кишащей неопрятными новобрачными из числа белых босяков.

Я уселась на высокий табурет рядом с Джошем и заказала виски «Джеймсон» со льдом. Это Сара приучила меня к такому напитку. Она сказала, что от него становишься настолько крутым, что и не подступиться. Вкус у виски был отвратительный, но я рассудила, что за все надо платить.

Когда бармен поставил передо мной бокал, я заметила, что Джош пьет безалкогольное пиво. Это меня заинтриговало. Может, алкоголь творит с ним что-то ужасное? Единственное, что возбуждает меня больше принадлежности к еврейству, — это мучительное загадочное прошлое.

— Чем ты занимаешься, Джош? — спросила я.

— Играю на барабане в трех группах и работаю в издательстве «Кинко» на Хьюстон-стрит.

— А правда то, что говорят о барабанщиках?

— А что о них говорят?

— Что все они неуравновешенные, непостоянные и легко возбудимые, как в английской рок-группе «Спайнэл Тэп».

— Пожалуй, этот стереотип не лишен смысла, — сказал Джош, усмехаясь. — Большинство моих знакомых барабанщиков именно такие. Хотите посмеяться, девчонки?

— Конечно, — сказала я.

— Как называется чувак, околачивающийся около музыкантов?

— Ну и как?

— Барабанщиком.

Я улыбнулась. Сара фыркнула.

— Если барабанщик пускает слюни с каждой стороны рта — что это может значить?

— И что же?

— То, что сцена горизонтальная.

— Класс, — откликнулась Сара.

— А как насчет того стереотипа, что барабанщики якобы выклянчивают деньги у своих подружек? — спросила я. — Правда ли это?

— Отчасти, — сказал Джош.

— А ты выпрашиваешь деньги у своей подружки?

— У меня нет подружки.

Сара бросила на меня выразительный взгляд, потом поднялась, собираясь уйти.

— Мне надо… поупражняться на аккордеоне, — сказала она. — Приятно было встретиться, Джош. Позвони мне потом, Ар.

Мы с Джошем смущенно ухмыльнулись, и он заказал еще одно безалкогольное пиво.

— Ты завязал, что ли? — поинтересовалась я.

— Угу. Завязал с выпивкой пару месяцев назад. Я путешествовал по Южной Америке и каждый вечер напивался. А потом ввязался как-то в Лиме в жуткую драку. Вот так я и заработал это.

Он указал на шрам на левой щеке, длиной около двух дюймов. Моя вагина моментально превратилась в скважину глубиной пятьдесят футов. С тех пор как я увидела на обложке журнала «Уимен» снимок рябого Чарлза Буковски, [36] Американский писатель и поэт (1920–1994), автор книг, получивших скандальную известность. мужчины с дефектом кожи сделались для меня идолами. Чем больше шрамов, тем лучше. Эдвард Джеймс Олмос, [37] Латиноамериканский актер, режиссер и композитор. Томми Ли Джонс, [38] Популярный актер американского телевидения 70-80-х годов. Джеймс Вудс, [39] Популярный американский актер, специализировавшийся на амплуа злодеев; некрасивый, но невероятно привлекательный для женщин. Кинокритики не раз отмечали его странный магнетизм, сопряженный с отрицательным обаянием. Деннис Миллер, Билл Мюррэй [40] Комедийный актер и драматург, сочиняющий сериалы для телевидения. — все они заставляют меня трепетать от желания.

— А у меня есть шрам на подбородке, — сообщила я. — Упала с велосипеда, когда мне было двенадцать. — Я откинула голову назад, чтобы продемонстрировать Джошу шрам. Я всегда оцениваю перспективы романа с парнем по его реакции на мой шрам на подбородке. Если он им заинтересуется, я знаю, что мы можем связать наши жизни. В противном случае — надежды никакой.

— Довольно мило, — сказал он, одобрительно кивнув. — Мне кажется, шрамы сексуальны. Они говорят о характере человека.

Я все больше таяла от этого парня, и чем дальше, тем мне рядом с ним становилось все лучше. Выяснилось, что он родом из Теллюрайда, [41] Горнолыжный курорт в Колорадо. последние семь месяцев путешествовал, а сейчас живет с друзьями в Уилмсберге. На губах Джоша мелькала добрая улыбка, а по временам он разражался громким раскатистым смехом. И мне показалось, что в целом он гораздо лучше Джеймса подходит на роль бойфренда.

После третьего «Джеймсона» я предложила перебраться в кабинет в конце зала. Там я уселась, а Джош лег, положив голову мне на колени и закрыв глаза. Мне хотелось завизжать от восторга, но я и виду не подала. Взяв со стола «Виллидж Войс», я принялась листать газету, нарочно слегка касаясь страницами его рук.

Немного погодя Джош взял мою руку и накрыл ею свою, все еще не открывая глаз. Так продолжалось около десяти минут, а потом я решилась на более смелый шаг. Дотронувшись другой ладонью до его лица, я стала поглаживать его шершавую кожу, шрам и губы. Джош открыл глаза и притянул меня к себе.

Здорово! У него были податливые и приятные на вкус губы, поскольку он пил безалкогольное пиво. Я помогла ему сесть, чтобы прижаться к нему, и потом мы целовались и терлись друг о друга прямо на диванчике. Пусть даже нас видели — мне было наплевать. Он был именно таким, какого я искала: непьющий еврей со шрамом, да к тому же позволяет мне верховодить. Я спросила, не хочет ли он пойти ко мне.

Был душный августовский вечер, а в нашем метро нет кондиционеров, так что, выйдя на станции «Кэррол-стрит», мы купили две банки сока в закусочной напротив и пили их по пути ко мне домой. Когда мы поднялись в квартиру, я поставила остатки сока в холодильник, выключила свет и зажгла потолочную подсветку.