Татьяна Корсакова - Слеза ангела

Был еще один шанс, последняя надежда на торжество разума и прогресса. Меня обследовали в лучших клиниках мира, мою кровь и мои гены изучали лучшие иммунологи и гематологи. Почти год я чувствовал себя подопытной крысой, но терпел, в надежде, что все еще можно исправить, что когда-нибудь солнце перестанет быть мне врагом, кожа обретет былую упругость, а невыносимая жажда и бессонница, мои верные подружки, отступят.

Оказалось, у моего проклятья есть научное название – порфирия. Всего лишь маленький генетический дефект, сбой в каком-то там синтезе – и такие катастрофические последствия. Меня уверяли, что это лечится, и пытались лечить. Тщетно. Мой случай врачи цинично назвали казуистикой, необъяснимым и не поддающимся коррекции медицинским феноменом. Я не хотел быть феноменом, я хотел жить, как живут все нормальные люди: не бояться солнечных лучей, не извиваться от невыносимой боли, не биться в конвульсиях и не мечтать о крови.

Мне понадобилось десять лет, чтобы понять, что я другой. Я вампир! Такова моя сущность и мое проклятье. И выбор у меня невелик: смириться или покончить жизнь самоубийством. Я склонялся ко второму, потому что растерял остатки сил в борьбе со своими демонами, но судьба все решила за меня.

Судороги и следующее за ними беспамятство участились. Чтобы прислуга – к тому времени в замке со мной осталось всего трое: водитель Жульен, кухарка, имени которой я не знал, и старая экономка мадам Клотильда – не видели, во что я превращаюсь в минуты слабости, на ночь я всегда запирал дверь своей комнаты на ключ. Видимо, той ночью приступ начался раньше, чем я успел принять меры предосторожности, потому что, когда я пришел в себя, надо мной сияли звезды. Голова кружилась, но не так, как это обычно случается после припадка, а как от дорогого вина, и телу, привыкшему к постоянной боли, было так легко, будто за спиной выросли крылья.

Девушку я заметил уже потом: рыжие волосы, тонкая кожа, запрокинутое к ночному небу лицо и рана на шее. Вокруг раны – запекшаяся кровь. Вот они – мои крылья. Судьбу не обманешь. Можно противиться, сколько угодно убеждать себя в нормальности, но естество рано или поздно возьмет свое, найдет лекарство и противоядие.

Крыльев, дарованных рыжей незнакомкой, мне хватило на два месяца. Я по-прежнему не мог находиться на солнце, но в остальном чувствовал себя нормальным человеком.

– Вижу, месье Арману лучше? – Верная Клотильда первой заметила произошедшие во мне перемены и, я в этом уверен, догадалась об их причинах. Большую часть жизни она провела в замке и кое-что знала о родовом проклятии.

Наверное, я бы ее убил, но во взгляде экономки не было ни осуждения, ни отвращения, лишь тревога за меня.

– Ты права, мне намного лучше, – моя улыбка была ужасна, болезнь уже давно превратила меня в чудовище, но Клотильда лишь деловито кивнула.

– Месье, я приготовлю вам бульон и рассчитаю кухарку.

Я так и не понял, о ком она заботилась больше в тот момент: о моей безопасности или о жизни глупой курицы, имени которой я даже не знал. По большому счету, мне было все равно. Тогда я еще не ведал, что крылья – это не навсегда, что теперь чужая жизнь – это и моя жизнь тоже.

Я приспособился. Говорят, человек ко всему привыкает, а вампир и подавно. Найти верных людей оказалось не так уж сложно. Болезнь даровала мне дар прозрения – маленький бонус взамен отнятого здоровья. Теперь я мог видеть собеседника насквозь, чувствовать его самые потаенные мысли. Я даже был в силах влиять на ход его мыслей.

Водителя пришлось уволить, но очень скоро ему нашлась куда более достойная замена. Сын Клотильды Пьер был верен мне как собака, почитая меня чуть ли не как божество. Меня, выродка и изгоя… Пьер стал посредником между мной и внешним миром, он подыскивал мне крылья.

Сначала это были проститутки. Так я мог оправдать свою жестокость: я очищал мир от скверны и порока. Но очень скоро я перестал нуждаться в оправдании. Чем виноват волк, задирающий косулю? Тем, что Господь создал его таким?

А проститутки… это лежалый товар. Наркотики, болезни – гнилая кровь, помогающая выжить телу, но не приносящая удовлетворения душе. Я помнил ту, самую первую, рыжеволосую, помнил легкость и дарованную ею свободу. Больше никаких проституток!

Деньги и власть творят чудеса. Из изгнанника я шаг за шагом превращался в сверхсущество. У меня появились не только верные слуги, но и последователи. Я стал Князем. Удивительно, как наивны и доверчивы люди, как сильно им хочется верить в чудеса. Их не останавливает даже то, что чудеса замешаны на крови. Главное, чтобы это была чужая кровь. Да что там люди, глупые человечки, я, сверхсущество, тоже захотел поверить в чудо, захотел вернуть себе Слезу ангела и потерянную свободу.

Одиночество располагает к размышлениям и созерцанию. Замковая библиотека – лучшее место и для того, и для другого. Я изучал ее неспешно и вдумчиво, пока не добрался до семейных архивов. На расшифровку дневника Рене де Берни, моего далекого предка, ушло больше года. Ветхие листы, свидетели чужого прошлого, подарили мне надежду. Камень способен на многое. Да, он не вернет мне человеческий облик – слишком долго мы были с ним в разлуке, – но поможет мне стать еще могущественнее.

На поиски перстня ушло несколько лет. В России деньги значат не меньше, чем во Франции, а я не скупился и щедро платил за любую, даже ничтожную на первый взгляд информацию. Я узнал имя воровки, узнал, почему не нашел ее тогда в Санкт-Петербурге. Ей хватило ума уехать из города, спрятаться в Москве. Единственное, что она не смогла сделать, – это избавиться от перстня и от… ребенка. Информация еще нуждалась в подтверждении и уточнении, но я уже знал, что это мой ребенок.

Девочка. В роду де Берни никогда не рождалось дочерей. Только мальчики, наследники огромного состояния и семейного проклятья. А тут – девочка, еще одна насмешка злого рока. И имя – Светлана… По-французски – это Клер. Совпадение или судьба?..

С переданной по Интернету фотографии на меня смотрели удивительные глаза: дымчато-прозрачная радужка и серебряные искры вокруг зрачка. Похоже, камень разделил со мной отцовство, поделившись с девчонкой частью своей мистической красоты. Правда, красоты хватило только на глаза, все остальное внушало омерзение и напоминало о порочных генах де Берни. Моя дочь была альбиносом: бесцветные волосы, прозрачная кожа и страх перед солнечным светом. Что это: причудливая генетическая комбинация или новая интерпретация проклятья?

Душа моя оставалась глуха к увиденному. Слеза ангела – вот единственное, что заставляло меня думать о девчонке. Камень у нее, и моя задача сделать так, чтобы она сама захотела с ним расстаться. Работа предстояла нелегкая и требовала моего личного присутствия в Москве. Давно я не путешествовал…