Мариса Макл - Дневник стюардессы

Впрочем, всегда найдется пара чудаков, готовых заплатить за сомнительное удовольствие надраться на борту и вывалиться из кресла. В моей секции таковых не наблюдалось, а остальное — не мои проблемы. Более того, в самом конце салона осталось несколько свободных мест и во время своего полуторачасового перерыва я смогу немножко поспать. Обедать не стану, просто лягу, натяну одеяло на голову и закрою глаза.

Девочки уже подготовили тележки для полдника, когда я проснулась. Стандартный набор: чай или кофе и шоколадный маффин. Я быстренько поднялась, причесалась, привела форму в порядок и присоединилась к коллегам в нелегком деле обслуживания пассажиров.

Через несколько часов мы благополучно, хоть и несколько тяжеловато, приземлились в чикагском аэропорту О'Хэйр. Аэропорт огромный, и не зря многие называют его «воротами в мир». Когда мы проходили таможню, дорогу мне заступил здоровенный накачанный лось-охранник. Лицо у него было как стена гаража, а к поясу пристегнута кобура с пистолетом. Взирая на меня с подозрением, он поинтересовался, не везу ли я с собой более десяти тысяч долларов.

— Ой, да намного больше. — Я кокетливо улыбнулась и вздернула брови, ожидая, что он оценит шутку. Я в форме, и отсюда следует, что я работаю на авиакомпанию. Откуда у меня столько денег? Даже охрана должна понимать подобные вещи. Но у охранника с чувством юмора оказалось хуже, чем у лося. Он уставился на меня с тем же равнодушно-гаражным выражением лица и голосом автомата повторил:

— Я задам вам этот вопрос еще раз, мэм. Ввозите ли вы в страну десять тысяч долларов или более?

Я посмотрела ему в лицо, потом на его пистолет очень серьезно ответила:

— Нет, у меня с собой нет подобной суммы денег. И он молча отступил в сторону — словно металлические ворота гаража отъехали.

Дальше все пошло веселее, Жизнерадостный носильщик погрузил наши чемоданы на тележку и покатил ее к выходу из аэропорта. Скоро мы присоединились к остальным членам экипажа, которые торчали на парковке рядом со служебным микроавтобусиком и жадно, в затяг, курили. Когда они удовлетворили свой никотиновый голод, мы погрузились и поехали в город. Усталость после долгого перелета начинала сказываться, да еще смена часовых поясов… Пилоты сговариваются зайти в какой-нибудь ирландский паб и вылить, девушки-стюардессы оживленно обсуждают, куда лучше податься за рождественскими подарками. Лично меня привлекает единственное направление — отель. И главная цель — добраться до кровати.

Наш автобусик шустро пробирается по заполненным машинами улицам Чикаго. Между прочим, это родной город моего кумира — Опры Уинфри. Я не перестаю восхищаться этой женщиной. Надо будет заказать билеты на ее шоу через авиакомпанию. Некоторые девочки так делали.

Мимо проносятся стеклянные небоскребы, шпилями рвущие низкое облачное небо. И вот мы прибываем в наш роскошный отель, который находится как раз в центре города.

Мы входим в холл всей толпой — стюардессы и пилоты. Люди останавливаются и смотрят на нас. Детишки показывают пальцами. Так всегда бывает, хотя почему — убейте, не понимаю. Видя нашу униформу, люди начинают относиться к нам как к знаменитостям. Вы поймете, о чем я говорю, если смотрели фильм «Поймай меня, если сможешь» с шикарным и неподражаемым Леонардо Ди Каприо в главной роли. Скажу по секрету — подобные моменты ужасно приятны. Даже если я бываю одна и просто иду куда-нибудь по делу, облаченная в свою аккуратную и — что уж там — не лишенную элегантности форму, люди улыбаются мне, многие здороваются. И это чертовски лестно.

Мы выстраиваемся в небольшую очередь подле регистрационной стойки, чтобы получить ключи от номеров и деньги на расходы, выписанные нам родной авиакомпанией. Как и все мои коллеги, я планирую потратить на еду долларов двадцать, а остальное спустить на рождественский шопинг. Нельзя приехать из Америки, ничего не купив, в этом деле важен не столько результат, сколько сам процесс. Пусть даже я загружу в чемодан полное барахло, например, приобрету в «Уол-марте» позолоченные пластиковые елочные украшения. Я просто обязана хоть что-нибудь купить, потому что иначе мне буквально не о чем будет разговаривать с коллегами на обратном пути. И. правда, если задуматься, то выбор тем для светской беседы и даже приятельской болтовни с малознакомыми людьми весьма ограничен. Особенно для меня, потому что я не обручена (и у меня на пальце нет кольца с крупным камнем, которым можно хвастаться и наблюдать, как люди восхищенно таращат глаза), не новобрачная (поэтому у меня нет фотографий со свадьбы, которые можно без конца показывать коллегам, вспоминая все самые пикантные, но совершенно им неинтересные детали, пока они вежливо позевывают в ладошки), да и детей у меня тоже нет.

Я сейчас нахожусь в самом дурацком и неудобном возрасте. Мне двадцать восемь, а это значит, что мне ужасно скучно обсуждать с молоденькими, только что пришедшими на работу стюардессами их ежевечерние свиданки, и как их чуть не изнасиловали в такси, и не стоит ли взять годик отпуска и с рюкзаком за плечами отправиться повидать мир, а вы видели последний концерт моего любимого певца? Он такой сексапильный очаровашка! С другой стороны, мне не о чем особенно разговаривать и с вечно озабоченными мамашками, ищущими для своих чад самую замечательную школу или детский садик. Может, я просто малообщительная и замкнутая личность? А вдруг я постепенно превращаюсь в эгоистку? Это такой неприятный тип людей, которые могут с интересом и оживлением вещать о себе, но когда кто-то другой начинает рассказывать, они лишь равнодушно кивают и совершенно не слушают. Ох, надеюсь, до этого не дойдет!

Пожалуй, я поставлю себе задачу — в следующий раз, когда кто-нибудь начнет рассказывать мне о личной жизни, я не стану его прерывать. Буду внимательно слушать и задавать правильные вопросы, демонстрируя искреннюю заинтересованность.

Эмили всегда говорила, что если так поступать, то можно влюбить в себя любого мужчину. Каждый облагодетельствованный таким образом представитель мужского пола находит свою собеседницу интересной, милой и в конце концов выражает готовность на ней жениться. Вполне допускаю, что сестра была права. Вообще-то Эмили обладала недюжинной — совершенно не по годам — житейской мудростью. Господи, как бы я хотела, чтобы она по-прежнему была с нами! Мы могли бы приехать в Чикаго вместе и походить по магазинам. Мне так и не удалось куда-нибудь свозить Эмили, после того как я получила свои «крылышки». Последние пару лет она слишком много времени проводила в больницах. Я всегда посылала ей открытки из любого города. Иногда они приходили по почте уже после моего возвращения, но Эмили все равно радовалась и ставила их на каминную полку.