Ника Сафронова - Все мужчины её жизни

– Садись, садись, – приободрила ее Ладка. – Не стесняйся!

Кощей брякнулся, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Ну, ты сел…

– Витусик! – сразу же отвлеклась от него Графова. – Теперь нам нужно что-то вроде балахона. Широкий плащ или, на худой конец, сойдет покрывало. Вон, видишь на картине, во что она одета.

– Это ряса монашки. – пояснил Виталик.

– Ну, вот-вот, давай нам рясу!

Пока Виталик ходил, Ладка как следует усадила «натурщицу»:

– Так, ноги сдвинь. Спину держи прямее! Голову чуть наклони. Подбородок не опускай. Вот! Вот так и замри!

Поиски между тем затянулись. Очевидно, с церковным реквизитом возникли некоторые сложности. Тем временем мы решили выкурить по сигаретке. Сгрудились у окна и довольно живо взялись обсуждать проплывающий по Москве-реке теплоход. Весь переливающийся огнями, он очень красиво смотрелся на фоне зарождающейся ночи.

Кощей сидел прямой как палка, а Ксюша то и дело бегала к нему, чтобы дать разок-другой затянуться.

Наконец Виталик вернулся:

– Вот! Ничего другого не нашел.

Ладка, кривясь, развернула какой-то пропыленный, изъеденный молью гобелен:

– Ладно, сойдет. Иди накрывай его. Ксю, за работу!

Она затушила бычок. Влезла в заляпанную красками рубаху Артура Тиграновича, которая обнаружилась здесь же. И с воинственным видом встала перед мольбертом.

Взяв в руки кисть, Ладка принялась раздавать последние указания:

– Витусик, ты не так накрываешь! Как в парикмахерской надо. Так… теперь вынь ему руки!.. Букет! Кто-нибудь! Дайте ему в руки букет!.. Вон тот, который сюда зачем-то с кладбища принесли!.. Так… нет! Все не то! Витусь, снимай покрывало! Ира! Давай садись ему на колени!

– К кому на колени? Зачем? – возмутилась я.

– К Кощею! Мне женские руки нужны. Быстренько, Ира! Пока у меня вдохновение не пропало!

Виталик, испугавшись, что у Ладки действительно может пропасть вдохновение и тогда ему не избежать встречи с кровожадным пуделем, схватил меня и силой усадил к Шурику на колени. Причем последний даже игриво куснул меня за ухо. За что сразу же схлопотал от Ладки:

– Так, Лиза! Сиди неподвижно! Не рыпайся!.. Ирка! Сползи чуть-чуть, чтобы не загораживать его лицо… Вот! Все. Отлично. Виталик, накрывай!

И прежде чем я успела что-либо сообразить, меня поглотила смердящая тьма. Именно так я назвала бы первые секунды своего пребывания под гобеленом, таким грязным и вонючим, что не возникало сомнений – когда художнику лень выгуливать пуделя, тот мочится прямо на эту ветошь.

– Эй! Лю-ю-ди! – заорала я в тот самый момент, когда мне в пальцы стали вкручивать пластмассовый стебель букета. – Побойтесь Бога! Я здесь сейчас задохнусь!

– Все!!! Замерли! Я приступаю, – услышала я вместо ответа.

Не знаю, сколько прошло времени: два часа, четыре, восемь. Но когда меня вынимали из моего склепа, шею мою уже свело сильной судорогой, нижние конечности были парализованы и наступил острый кислородный дефицит.

У Кощея наблюдались примерно те же симптомы. Во всяком случае, когда из-под него убрали стул, он так и остался стоять ломаной кривой.

– Ну! – победоносно воскликнула Ладка. – Смотрите, что из вас получилось!

Мы на полусогнутых двинулись к полотну. Виталик, который состоял при Графовой в качестве консультанта, успел предупредить:

– Я бы не отличил…

А Ксюша, вытиравшая кисти, на это замечание гордо заулыбалась. Из чего следовал вывод, что в работу над «Моной Лизой-2» она тоже внесла свою лепту.

Взглянув на картину, мы с Кощеем прямо-таки остолбенели. Да! Что и говорить! Сестры продемонстрировали всем, на что они способны.

Другой вопрос, какие существуют проблемы с головой у Артура Тиграновича, что он пишет такие картины. Однако скопировано было мастерски.

Мы поздравили друг друга с успехом. Отправили мужчин за водкой, предварительно напомнив, чтобы Кощея не забыли отмыть. Сами на скорую руку прибрались в студии и, пока я там опять ничего не свалила, сбежали вниз.

Через полчаса все были в сборе. Расположились на кухне – за круглым, но вполне антикварным столом. Только приготовились выпить, как в дверь опять кто-то позвонил. А времени, на минуточку, было уже три часа ночи! Виталик, впрочем, не удивился, а только напрягся самую малость.

Ладка, заметив это, сказала:

– Если это любовница, лучше сам ее задуши. У меня она будет умирать долгой и мучительной смертью.

Смиренно кивнув, Виталик пошел открывать. А когда вернулся, привел за собой еще троих мужиков.

Те входили на кухню по очереди и в том же порядке произносили следующее:

– Приятного аппетита!

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Таким образом, они полностью избавили нас от необходимости говорить им какие-то приветственные слова. Вдруг один из вновь прибывших уставился на Кощея. И, привлекая внимание остальных, стал тыкать в него пальцем:

– Э! Смотрите-ка, кто здесь!

Другие, приглядевшись, тоже загомонили:

– Кощей!!! Здорово, братан! Ты откуда здесь?!

Все обернулись на Шурика.

А тот в свою очередь, не проявив ни малейшей радости, злобно прошелестел:

– Что-то я не припомню, чтобы у меня были братья…

Самое ужасное то, что он опять начинал пританцовывать!

Тут даже Ладка, не говоря уже о нас с Ксюшей и несчастном Виталике, затаила дыхание. Отлично понимая, что гости были изрядно под мухой и для Кощея его гонорок может закончиться мордобоем.

К счастью, один из весельчаков, вместо того чтобы обидеться, панибратски толкнул музыканта в плечо:

– Слышьте, пацаны! Он нас не помнит!

Все трое дружно заржали и принялись освежать Кощееву память:

– Ты че, братан? Мы ж, когда на Арбате бываем, постоянно тебя слушаем! У тебя песни клевые, ваще… Вставляют конкретно!

После такой похвальбы Шурик немного смягчился. По столу пронесся вздох облегчения, и началась самая обыкновенная пьянка-гулянка.

Узнав, что я работаю в продюсерском центре, поклонники творчества Кощея начали требовать моего немедленного вмешательства в судьбу их кумира.

– Ты че, Ирка! Знаешь, какие он песни пишет? На нашей эстраде ему никто в подметки не годится. Обидно просто! Такой талант – и уличный музыкант. А в телевизоре всякую мутотню показывают.

Я сидела, гордая тем, что из меня вдруг раздули такую величину. Ирка Айзиншпис! Круто! Звучит!

Даже не стала их разубеждать в том, что дескать продюсерский центр – это так, для красного словца, а вообще-то мы рекламная фирма. Слушала их, слушала, пила, снова слушала, снова пила. И допилась до того, что возьми и скажи:

– А чего? Может, это и не плохая идея. Шурик, сыграешь нам что-нибудь?

Кощей немного подумал. Было видно, что сыграл бы он с превеликим удовольствием. Но потом все же непомерные амбиции одержали верх.