Ника Сафронова - Все мужчины её жизни

Имя модного певца мне ничего не сказало, но не доверять Фламберу у меня не было повода.

«Спасибо, Флам! Чмок тебя!»

На этой легкомысленной ноте я тоже вышла из Интернета. Без Алекса мне было там скучно. Тем более что следующую ступеньку карьерной лестницы мне все-таки удалось нащупать. Любыми путями попасть на презентацию!

Что же до Альбиноса, то назавтра я решила отказаться от черной вуали. Будь что будет! Даже если за этим ником скрывался не Алекс, я все равно хотела знать своего виртуального соблазнителя в лицо. Кто он, откуда взялся и чего добивается.

Однако я просчиталась. Мы и неделю спустя по-прежнему оставались друг для друга абсолютным инкогнито. Конечно, за это время мне удалось вытянуть из него кое-что. Например, я уже знала, что проживает он недалеко от гостиницы «Украина». И что любимое время суток для него – ночь. Когда он может принадлежать не работе, а себе самому. В крайнем случае, женщине, которая ему нравится.

Но больше пока о своей реальной жизни он не выдал ни слова. Даже имя сменил на новое прозвище – Кум. Сказал, что так его называют в миру. Еще он сказал, что не верит в любовь. Только в продажную. Что знает тысячи способов, как свести женщину с ума, но что деньги – самый надежный способ.

Тогда мы поспорили, что ему ни за что и ни при каких обстоятельствах не одолеть такую пуленепробиваемую даму, как я. Даже при помощи пресловутых денег. И с тех пор он занимался тем, что подбирал ко мне разные ключики. Заверив, что испытанный метод прибережет напоследок.

В ожидании наших вечерних бесед я и не заметила, как промелькнула неделя. Так тихо и безоговорочно все шло своим чередом. Работа, дом, деловые встречи, парочка многообещающих пересыпов… Только к своей продюсерской деятельности я пока не приблизилась ни на йоту. Даже самого Кощея не поставила в известность о принятом мною решении. Хотя по-хорошему стоило бы. Да и до презентации времени оставалось все меньше. А я еще даже не представляла как , а главное – у кого буду выбивать приглашение на нее.

Зато все это время я неизменно справлялась у Оксанки про Лысого. Она отвечала, не забывая при этом ввернуть непременную гадость. То ей платочек из его кармана не нравился. То зеркальные очки, оттеняющие блеск лысины. А то и вовсе придралась к тому, что, дескать, он страдает частичной потерей памяти.

Этот вывод она сделала из того, что он никогда не здоровался с ней по утрам. Только если доводилось ужинать вместе, он говорил ей: «Добрый вечер, Лариса!»

И вот наконец экспедиция к берегам Туманного Альбиона подошла к завершению. Все трое, включая Веронику и моего долгожданного Алекса, благополучно вернулись на Родину.

Стоял погожий октябрьский денек. Самое его начало. Наш коллектив в преддверии крупной сделки, намеченной на сегодняшний полдень, подогревал себя кофейком. Менеджер по своему обыкновению травил веселые байки, за что Ладка его периодически пощипывала. А ДДА, дуя на кипяток, пускал ей бровями волну неодобрения.

Тут в двери офиса, шурша многочисленными пакетами, ввалилась Оксанка.

Мы знали, что «лондонцы» прилетели в Москву вчера вечером, но думали, что Дороховой потребуется еще денек-другой, чтобы привести мысли в порядок. Поэтому ее приход оказался для всех неожиданностью.

– Итак! – громко провозгласила Оксанка, но тут же поправилась: – Вернее, со-оу!.. Гуд монинг, диа комрадс!.. Льеша! Хэлп ми, плиз!.. Желательно прямо нау. Ор ай сдохну хиа!

– А-а-а! Дорохова!!! Собака страшная! Явилась наконец?

Мы с Ладкой, вопя, кинулись наперерез, отпихнув с дороги спешащего на Оксанкин зов дизайнера.

– Ху из агли дог? Эм ай?

– Да заткнись ты уже! – Мы принялись тискать нашу лжеангличанку, тормошить, расспрашивать, перебивая друг друга. – Ну, рассказывай, как съездила… Королеву видела? Как Лысый? А по Тауэрскому мосту гуляла? А в музее мадам Тюссо была? Лысый как, я тебя спрашиваю?

– Да погодите вы! Дайте хоть отдышаться! Еле эти сундуки с вашими подарками доперла! – Она передала свою поклажу ДДА, легко чмокнув его при этом в щеку. – Привет, Лешик!

– Привет, – смущенно заулыбался тот, – с возвращением, Огучка…

– Так ты еще и с пода-а-а-рочками? – воскликнула я.

– А вы что думали, я в этих пакетах Биг Бен по кускам перевезла? Чисто так, для красоты в офисе поставить.

Мы с Ладкой лукаво переглянулись. – Давай-давай! Подарочки мы любим! – потерла руки Графова.

– А вот ты-то как раз напрасно оживилась, – сказала Оксанка, высвобождаясь из плаща. – Я тебе там купила, сама даже не поняла, что именно. Как говорится, вскрытие покажет.

– Нормально? – воскликнула Ладка с деланной обидой.

– Нормально! Всякой вещи можно найти применение. На крайняк, под стол подложишь, чтобы не раскачивался, – утешила ее Дорохова.

Она обнялась с Олегом. Троекратно расцеловалась. А затем Оксанка, которой, кажется, не терпелось вручить сувениры, замахала на нас руками:

– Ну все, пшли, пшли… Рассаживайтесь! Сейчас я буду вас задаривать.

Все в нетерпении заняли места, кроме ДДА, который помогал нашей благодетельнице разложить все на вспомогательном столике.

– А мы думали, ты сегодня не придешь, Огучка, – бубнил он, пока, соприкасаясь головами, они вынимали из пакетов какие-то свертки.

– Да я в основном из-за Ладки приехала. Вдруг, думаю, ей что-нибудь скоропортящееся попалось. – она через плечо обернулась на Графову, та в ответ показала кулак. – Ну что ж, готово! Давай, Лешик, брысь отседова! Дальше я сама.

Оксанка выпрямилась в полный рост, держа в руках две коробки: одну побольше, другую поменьше.

– Олег! Начну с тебя! Так как ты у нас большой эстет и гурман и терпеть не можешь чай в пакетиках, то вот, дарю тебе персональный заварочный чайник и упаковку самого что ни на есть настоящего английского чая.

Олег заулыбался. Под наши аплодисменты встал и, принимая дар, поцеловал Оксанкину руку:

– Спасибо, душа моя. Ты своей добротой избавила меня от необходимости поглощать всякую дрянь.

Следом за ним настал мой черед.

– Так. Девочка, живущая в Сети! Держи, это тебе! – сказала Дорохова, протягивая мне маленький сверток.

– А что это?

– Какая-то крутая английская бижутерия. Ну так, на выход в свет. Может, когда-нибудь и наденешь…

Я сорвала оберточную бумагу и увидела под ней красивый бархатный футляр. В нем, переливаясь множеством камушков, лежало изящное ожерелье. И к нему – такие же нежные серьги и перстенек.

– Вау! – восторженно вскричала я, поняв, что именно в этом комплекте пойду на презентацию певца. – Оксанка! Рыбка моя! Дай я тебя расцелую! – И я ринулась на нее через стол.

Дорохова шлепнула меня по рукам чьим-то подарочным рулоном: