Ника Сафронова - Все мужчины её жизни

В это время некоторые из гостей, заметив оживление на эстраде, стали останавливаться, с любопытством поглядывать, переговариваясь между собой. Прямо у меня за спиной встали двое каких-то юнцов, и один другому сказал:

– О, смотри! Жанна Фриске! Сейчас зажжет что-нибудь.

– Да какая Фриске? Эта худая, как доска. Скорее уж Агузарова.

И они принялись потихоньку хрюкать, довольные тем, как удачно сейчас пошутили. Я свирепо покосилась на них и отошла чуть в сторонку.

Между тем Дорохова, ткнув пальцем в каталог, вернула его диджею. Тот включил музыку.

Оксанка, обхватив микрофон двумя руками, встала на краю подиума.

Нет! Это была не Фриске и не Агузарова. Это была Жанна Д’Арк. Причем в момент своего сожжения.

« Не отрекаются, любя. Ведь жизнь кончается не завтра…» – зазвучало со сцены прочувствованным голосом. И чем дальше, тем больше певица входила в образ. Ее черные глаза увлажнились. А когда дошло до сносящего крышу « трех человек у автомата », она и вовсе скорбно зажмурилась, уйдя в композицию без остатка.

«Ну все, Дорохова уже не с нами, – в истерике подумала я. – Стоит на краю обрыва и кричит в заливные луга. А там вдруг, откуда ни возьмись, появляется Лихоборский в белом рубище… Сейчас мы опозоримся на весь столичный бомонд!»

Я нервно огляделась.

Гости, стянувшись на Оксанкино пение, слушали его присмирев. Многие лица даже выражали сочувствие. Иные казались суровыми, как будто человеку хотелось немедленно отомстить за Оксанкино горе. Но в любом случае, когда все закончилось, публика разразилась бурными овациями. Певицу забросали словами похвалы, кричали ей «Браво!» и «Бис!». Причем юнцы, которые теперь стояли сбоку от меня, орали громче других.

– Спасибо, господа, – присела Дорохова в кокетливом реверансе.

И, несмотря на то что в этот момент у нее подвернулся каблук, жест получился достаточно милым.

Я выдохнула. Протискиваясь ко мне, Оксанка то и дело отвечала на комплименты.

Отлично! Значит, кое-какие баллы она себе все-таки заработала. Теперь наши шансы значительно возросли.

– Идем покурим! – дернула меня за руку подруга. – Что-то я перенервничала. Не рассчитывала на такую большую аудиторию.

Она действительно раскраснелась. Выглядела слегка потрепанной. Солнцезащитные очки со лба съехали на нос. Волосы, которые мы так старательно зализывали за уши, снова встали торчком. Словом, непривычной к большим тусовкам дамочке требовалась эмоциональная встряска.

Пока мы искали уборную комнату, я начала ее прорабатывать:

– Так, Дорохова, успокойся! Все хорошо. Спела ты замечательно. Теперь твоя задача поддержать свой авторитет у нужного человека… Слушай, да сними ты эти очки! Ты же не на пляже!

Оксанка огрызнулась:

– У меня звездная болезнь, не мешай! – Но очки все-таки сняла и спрятала в сумочку.

Вдруг мы услышали сзади голос:

– Девушка, вы просто молодец!

Оказалось, это сказал тот самый молодой и высокий, которого я планировала взять на себя.

«Ну что ж, раз ему понравилась Оксанка, пусть будет Оксанка, – тут же скумекала я. – Себе закадрю еще кого-нибудь, не вопрос! Такой повод для знакомства упускать нельзя!»

Я быстренько подцепила подругу под локоток и повела к мужчине. Улыбаясь ему при этом самым обворожительным образом.

– Так вы неравнодушны к творчеству Пугачевой? – спросила я. Почувствовала, что дороховская рука пытается выскользнуть, и незаметно вмяла ее в свой бок.

– Честно говоря, спокоен. Но девушка спела, правда, здорово… – он посмотрел на нее блестящими глазами.

«Так, так, так, – потерла я про себя руки. – Только бы она не начала острить – и все у них срастется».

Дорохова, очевидно, вспомнив про открытость улыбки, оскалилась:

– Спасибо, вы очень милы.

– Ну что вы, я только констатирую факт.

– А не знаете ли, когда все начнется? – снова атаковала я.

Наш собеседник, взглянув на часы, суетливо огляделся по сторонам:

– Да, что-то запаздывают…

Интересно, кто он такой? Чей-нибудь продюсер? Представитель пиара? Редактор какого-нибудь молодежного журнала? Одет с иголочки, но лоска в нем пока маловато. Слишком молодой. Ему бы еще лет пять – тогда, может, и обрастет жирком.

– И что же вас привело на данное мероприятие? – осведомилась я.

– Ну, честно говоря, никакого шкурного интереса. Просто давняя дружба с виновником торжества. – Он любезно улыбнулся: – А вас?

– А мы получили задание от нашей газеты, – приобщилась к разговору Дорохова, – будем освещать сегодняшние события в прессе. Мы журналистки.

– Серьезно?

– Да. А что, не похожи? – игриво проговорила я.

Молодой человек пожал плечами:

– Мне кажется, не очень… – А потом опять взглянул на часы и обернулся ко входу.

Скривив рот, я процедила Оксанке:

– Ну, давай уже…

Она откашлялась:

– А может быть, пока ни приехал господин…. – И запнулась.

Ну все! Сейчас, как скажет Пыжаев, греха не оберешься!

Но Оксанка выкрутилась. Натянуто рассмеявшись, она продолжила:

– Хотя какой господин, что я говорю?.. Пока ваш друг не приехал, вы мне расскажете о нем пару слов?

– С удовольствием. Где вам будет удобней?

– А давайте забьемся куда-нибудь на галерку, где будет не так шумно.

Отлично! Молодец порошочек-девочка!

– Давайте забьемся, – согласился молодой человек. – Я знаю тут одно место на втором этаже. Идемте туда?

– Прекрасно! – воскликнула Дорохова.

И, больно ткнув меня напоследок в ребра, ушла очаровывать молодого-высокого дальше.

Пристроив подругу, я стала рыскать по фойе в поисках очередного простофили. Теперь уже для себя. Старик в светлом костюме настырно лез в поле моего зрения, будто провоцируя, но я каждый раз старательно обходила его стороной.

За время своих скитаний я даже встретила пару-тройку узнаваемых лиц. Я, правда, никого не помнила поименно, но точно признала в одном из них ярого участника передачи «Аншлаг-Аншлаг». Хотела было подойти, заговорить, но, пока подкрашивала губы, он куда-то испарился, словно его и не было.

«Что ж, нужно завязывать знакомство хоть с кем-то, – решила я. – А то так и уйду не солоно хлебавши».

И только я так подумала, как все вдруг почему-то страшно оживились. Стали стягиваться к дверям. Аплодировать. Я резонно предположила, что наконец-то соизволила явиться звезда. Оно, конечно, меня не сильно пекло, но все-таки. Интересно же, что за кумир молодежи такой? Может, я его хотя бы разок по телевизору видела?

Пристроившись в полукруг со всеми, я тоже восторженно ударила в ладоши. Хотя ковровая дорожка, ведущая от входа, еще пустовала. Волна оживления тем не менее не стихала. Все продолжали хлопать, шушукаться и толкаться локтями, пока двери наконец не открылись.