Маша Царева - Силиконовые горы

– Это же…

– Это я, – халатик вернулся на место.

– Не может быть…

– Я, Алиса, можешь задать мне любой вопрос, чтобы убедиться. Неужели ты мой голос не узнаешь?

Действительно, в ее интонациях было что-то знакомое: и этот хрипловатый тембр, и этот полуистерический смех… Но не может же быть, чтобы человек так изменился всего за несколько месяцев. Внешность – не надоевшее платье, которое при желании можно зашвырнуть на пыльные антресоли.

– Хорошо. Если ты Ангелочек, тогда скажи, что ты однажды с похмелья по ошибке использовала вместо крема для глаз? – вспомнив уморительную историю, решилась поинтересоваться я.

– Анальный лубрикант, – без запинки ответила блондинка.

Я ушам своим не поверила.

– Но как же?…

И тут она меня огорошила.

– Я сделала пластическую операцию.

– Что?!

– Операцию, – спокойно повторила она. – Ну что ты вылупилась? Давай лучше водки выпьем.

Сорвавшись с места, она метнулась на кухню и вернулась через несколько минут с запотевшей бутылкой «Путинки» и сырной нарезкой в пластиковом поддоне. Я присела рядом с ней на кровать и, не удержавшись, потрогала прядь длинных пепельных волос.

– Нарощенные, – объяснила ангелочек, разливая водку по розовым кофейным чашечкам. – Извини, стопок у меня нет. Я обычно не пью на работе.

Приняв из ее рук чашку, я опрокинула в себя ее ледяное содержимое.

– Извини, мне надо прийти в себя. Но ведь прошло так мало времени…

– Два с половиной месяца, – улыбнулась она, закусывая сырком, – вот только вчера повязки сняли. На самом деле нос потом еще тоньше будет. Сейчас это промежуточный вариант. Быстрее всего губы зажили. И подбородок. С глазами проблемы были, гноились. Мне слегка подправили разрез.

Я словно фантастическую аудиокнигу слушала.

– Но откуда же, откуда у тебя на все это деньги? Ты не жировала, родителям помогала, да еще и эта квартира, наряды?

– А я немало зарабатывала, – загадочно улыбнулась она, – а в последнее время вообще удача привалила. Познакомилась с мужиком одним, армянином. Влюбился в меня, представляешь? Даже замуж звал, – в ее интонации появились горделивые нотки, – в бутики водил, в рестораны. Два кольца подарил, я их продала потом… Проблема в том, что он был женат. Вот в конце концов и не сложилось у нас. Но впечатления остались. Алиска, я хочу, чтобы мужчины вели себя со мной именно так!

– Осыпали брильянтами? – хмыкнула я. – Или звали замуж, находясь при этом в законном браке?

– Да ну тебя! – махнула рукой она. – Вечно придерешься к чему-нибудь. Я хочу, чтобы со мною возились, как с принцессой, смотрели восхищенно, цветами заваливали, дарили автомобили, загородные дома и арабских скакунов.

– А не жирно тебе будет, принцесса?

– Вот и я всегда думала, что жирно. Я ведь рожей не удалась, понимаю. Да и фигура крупновата. Таких мужчины не то чтобы не любят… Испытывают, так сказать, животное влечение. Грубо говоря: сунул-вынул и забыл. А мне хочется, чтобы меня опекали, заботились. Когда тот армянин появился, я, что называется, вошла во вкус. И деньги впервые появились приличные.

– Но пластическая операция – это же уйма денег!

– Скажешь тоже, – беззаботно махнула рукой она, – это раньше цены были запредельные. А сейчас… Ну пара тысяч долларов на нос, еще пара – на грудь. Губки – пятьсот, подбородок – тысячу со скидкой. Да машина более-менее приличная в два раза дороже стоит.

– Но как ты решилась? Столько ужасов про это рассказывают.

– Ужасы – частные случаи, – поучительно изрекла Ангелочек, – в массе же положительных результатов не в пример больше. Вот хоть на меня посмотри!

Как бы там ни было, но метаморфоза, произошедшая с невзрачной проституткой, была настоящим волшебством. У Ангелочка, казалось, изменилась не только внешность, но и манеры. Если раньше она сшибала крутыми бедрами углы, гоготала, как пьяный поручик, и ничуть не заботилась о впечатлении, произведенном на окружающих, то теперь это была утонченная женщина, уверенная в своей красоте и беззастенчиво упивающаяся ею. Что там нос, губы, подбородок! Изменился ее взгляд, ее улыбка, манера откидывать волосы за спину, походка, осанка – все! И это – за какие-то ничтожные два с половиной месяца.

– Я волновалась, конечно, еще бы! Думала – а вдруг сейчас так рожу перекроят, что вообще на улицу выйти не смогу? Но потом решила – а, была не была. И знаешь, когда я впервые увидела в зеркале свое новое лицо, это было настоящее чудо, Алиса!

Удивительно, но в глазах циничной, гулящей девушки блестели слезы.

– И что же ты теперь собираешься делать? – помолчав, спросила я.

– Да то же самое, – пожала плечами Ангелочек, – только на ином уровне. Больше не собираюсь мыкаться в этой квартирке. Если бы ты знала, как я ненавижу эту кровать! – она изо всех сил стукнула по покрывалу крепким кулачком. – Алиса, я и правда собиралась зайти к тебе, чтобы попрощаться. Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

– Ты переезжаешь?

– Да. У меня осталось еще немного денег, я уже договорилась насчет другой квартиры. В самом центре, на Баррикадной. Я стану дорогой девушкой, одной из самых дорогих в этом городе. Я буду встречаться с мужчинами другого круга.

– Что ж. Удачи, раз так.

– Алиса, и вот еще что… – она замялась. – Ты ведь не обидишься, если я кое-что тебе скажу?

– Вроде бы не из обидчивых мы, – усмехнулась я.

– На твоем месте я бы тоже в эту клинику наведалась. Нет, ты ничего, очень даже.

– Да ладно, знаю, что не красавица.

– А ведь могла бы стать, – вздохнула она. – Алиса, ты просто не представляешь, что это такое! Внешность кажется чем-то незначительным, пока наконец не получаешь ее, идеальную!

Это просто сказка, фантастика! Я словно другим человеком стала, заново родилась. По-другому разговариваю, по-другому смотрю на мир. Новые планы появились, и теперь я уверена, что меня ждет БУДУЩЕЕ… В общем, если тебе обидно, забудь. Но на всякий случай – клиника называется Viva Estetika, а хирурга зовут Владимир Кахович. Он один из лучших в Москве.

В тот момент я не придала ее словам особенного значения. Хотя что-то зацепило меня в восторженном монологе Ангелочка. Перемены, новая жизнь…

Моя собственная жизнь давно казалась мне похожей на мутноватую гладь протухшего болотца. Ни ветерка, ни ряби на воде. Сплошное медленное гниение – на долгие-долгие годы.

Я всегда знала, что являюсь дурнушкой. Невзрачной мышью, если вам будет угодно. Простушкой. Серостью. Девушкой, на которую никто не обращает внимания, потому что ее облик состоит сплошь из усредненных черт. У меня хватало ума не переживать по этому поводу. Довольно быстро я сообразила, что внешняя привлекательность в классическом понимании этого слова ничего не значит для мужчин. Главное – внутренняя изюминка (читай – боевая готовность к немедленному сексу). И все-таки…