Маша Царева - Силиконовые горы

«Он у меня на крючке», – думала Наташа, наблюдая за тем, как он одевается.

«Она у меня на крючке, – думал тем временем Дамир, застегивая джинсы, – похоже, велосипедом это лето не ограничится».

Наташа и сама не сразу поняла, насколько сильно вляпалась. Она-то думала, что все будет как обычно: несколько страстных свиданий, после которых она будет, как истовая религиозная фанатичка, смахивать оргазмическую слезу, запершись в спальне и мысленно смакуя подробности. А потом на горизонте появится очередной мужчина, перед перспективой сближения с которым Дамир поблекнет, как давно не чищенный самовар.

Но вышло иначе: с каждым днем она, сама того не желая, все сильнее привязывалась к крепконогому юноше с лицом принца из персидской сказки. Они встречались почти каждый день. В полдень – так уж повелось. Никто не знал об их отношениях, кроме наблюдательной домработницы Полины, которая, укоризненно качая взлохмаченной головой, подглядывала за ними из окна и в глубине души мечтала поменяться с молодой хозяйкой местами.

Так продолжалось почти все лето, и Наташа с ужасом начала осознавать, насколько глубоко увязла в незнакомых ей доселе ощущениях. Его голос, его мягкие ладони, запах кожи – какой-то волшебный, особенный… Все в нем было не как у других. Ее замутненное непрекращающимся потоком адреналина сознание выхватывало все новые черты, возводящие Дамира на еще более высокий пьедестал.

Рассказать кому – не поверят. Изысканная леди влюбилась в садовника с соседского участка и готова нестись к нему по первому свисту, на ходу сдергивая трусы.

Она наивно полагала, что Дамир ничего не замечает. Ей, самовлюбленной, казалось, что он смотрит на нее как на богиню, снизу вверх. На самом деле то была физиологическая особенность большинства южных мужчин – взгляд у них выразительный, влажный, с поволокой, – такой взгляд легко спутать с сильнейшим проявлением чувств.

«Разве были у него такие женщины, как я? – думала Наташа, разглядывая себя в огромном зеркале в своей мраморной ванной комнате. – Такие загорелые, пахнущие дорогой экзотикой, где надо – анорексичные, где надо – крепко сбитые, как породистые лошади… Женщины, которые неторопливо холят свое тело к каждому свиданию, которые никогда не показываются в одном и том же нижнем белье. Согласные на любой эксперимент, ни в чем не ограничивающие. Зуб даю, он меня любит. Бедняжка!»

Примерно такими же мыслями был тайно одолеваем и сам Дамир, в котором череда свиданий с явно влюбленной взрослой соседкой заронила опасное семя самолюбования. В свои пятнадцать лет он многого не понимал, но, кажется, до него начало доходить, что мускулистое тело, смазливое лицо да бодрый неразборчивый пенис дорогого стоят.

А именно за два месяца регулярных встреч с Натальей он получил: желанный велосипед (одна из самых дорогих моделей, с встроенным плейером), целый чемодан дизайнерской одежды самого лучшего качества, ноутбук «Макинтош» (зачем ему компьютер, он толком не понимал, но быстро освоил классические пасьянсы Windows ), еженедельные пятьсот долларов на карманные расходы. Также впереди маячила вполне реальная перспектива автомобиля – стоило Дамиру обмолвиться, что он давно мечтал научиться водить (на самом деле умел с двенадцати лет), как Наталья оправдывающимся тоном сказала, что не может позволить подарить ему ничего круче почти новой «Нивы-шевроле», которая давно без дела пылится в ее гараже. «Ниву» когда-то купили в качестве гонорара мастеру витражей, да что-то там не сложилось.

Сам для себя Дамир решил, что, как только документы на «Ниву-шевроле» будут оформлены на него, он ретируется из Наташиной жизни с олимпийской скоростью. Раболепное почитание взрослой любовницы не только утомляло, но и начинало пугать. Иногда она притягивала его голову к себе и принималась осыпать его лицо мелкими поцелуями, из глаз ее при этом двумя подкрашенными тушью водопадами лились слезы. И вырваться из этих надушенных лап было не так-то легко – сентиментальной Наташке было недостаточно порции его спермы, ей требовались его проникновенная нежность и талантливо имитируемое тепло.

К тому же их пламенный роман уже давно не был секретом для всех обитателей коттеджного поселка. Вот на днях, к примеру, заходил к нему Иван – ушлый паренек лет двадцати двух, исполняющий роль завхоза сразу при нескольких особняках. Иван был существом лопоухим, отчаян но-рыжим и трогательно веснушчатым – женщины отчего-то вешались на него пачками. «Я пробуждаю в них материнский инстинкт», – говорил сам Иван и хлопал при этом белесыми ресницами для наглядной демонстрации своих уловок соблазнителя. У него было хлипкое бледное тело, вечно обгоревшие плечи и столько резервных любовниц, что ему позавидовал бы сам Казанова.

Разговорчивый, улыбчивый, он быстро подружился с Дамиром и частенько забегал к тому на послеобеденный перекур.

– Что ты нашел в этой грымзе? – с ходу начал он. – Ты посмотри где она, а где ты.

– И где она, а где я? – удивился Дамир.

– Она же обычная недотраханная тетка, каких миллион. Сколько ей? Тридцатник?

– Двадцать семь, кажется.

– Один хрен. Ты тратишь на нее слишком много времени, и все без толку.

– Почему без толку? – обиженно засопел Дамир. – Она мне машину подарит, «Ниву-шевроле».

– «Ниву-шевроле»! – насмешливо передразнил Иван. – С твоими данными ты мог бы со временем рассчитывать и на «феррари». Оглядись вокруг. Разуй глаза!

Вокруг них был лишь ухоженный сад работодателей Дамира – сочными бутонами алели пышные розовые кусты, меланхолично кудрявились карликовые березки, пряно благоухал жасминовый куст…

– Тебе же повезло поселиться в настоящем Клондайке! Пятьдесят домов, и почти в каждом есть неустроенная баба. А летом они почему-то особенно бешеные. А ты тратишь время на какую-то кошелку с «Нивой-шевроле».

В тот вечер он долго не мог уснуть – все думал о том, что сказал Иван. Иногда, выбираясь за покупками или на велопрогулку, он и правда перехватывал заинтерсованные взгляды окрестных дам. Некоторые из них с ним здоровались и даже приглашали заходить на чай – за этим шутливым ни к чему не обязывающим трепом ему чудился неуловимый знак вопроса.

Наверное, Иван прав – от Наташки надо избавляться, и чем скорее, тем лучше.

«Жалко ее, конечно. Влюбилась. Еще бы, где ей заполучить такого как я, – думал он, пересчитывая накопленные за череду свиданий деньги, – молодого, сильного, всегда в боевой готовности… Ничего, она и так слишком долго пользовалась мною в одиночку. Поплачет немного и успокоится. Бедняжка!»

У Ксении в ноге лопнула спица. Она заметила это утром, проснувшись на рассвете от некоего нового, доселе неизведанного сорта боли. Уголки спицы поникли, шрамы пульсировали жалящим огнем, кость ныла, словно моля о пощаде.