Нил Роуз - Контора

– Ну что же, молодец. Но пусть будет не слишком уж много утренних опозданий, хорошо? Я же не могу допустить, чтобы считалось, что мой подопечный пользуется большим успехом у женщин, чем я, не так ли?

– У меня нет ни малейшего шанса, – ответил я с улыбкой, и, как ни странно, Грэхем купился на этот комплимент. Этот похотливый старый козел слетал с катушек, когда его либидо одерживало верх над его разумом, что частенько случалось. Однако нельзя сказать, чтобы его порывы претворялись в дела. Мне вспомнилась вечеринка, устроенная в «Баббингтоне» летом, вскоре после того, как я начал работать с Грэхемом. Там я впервые увидел его жену – высокую роскошную рыжеволосую даму с обманчиво приятной улыбкой. Опрокидывая один бокал «Пиммз» [72]за другим, она облила грязью всех компаньонов и их жен.

Она указала на группу компаньонов из отдела недвижимости:

– По порядку: пьяница, извращенец, наркоман и, благодаря чудесам «Виагры», бабник. – Затем перешла на их жен: – Маленькая мисс Кривляка; новая жена еще не знает, что он извращенец; напивается к ланчу; потаскушка, спит со всеми компаньонами. Браки, заключенные на небесах «Баббингтона».

К тому времени я тоже выпил не один «Пиммз».

– Л как насчет вас и Грэхема?

Она с упреком взглянула на меня.

– Как не стыдно молоденькому сотруднику задавать такие нескромные вопросы жене своего босса? – Затем она улыбнулась. – Мой Грэхем только хвастается, а как дойдет до дела – сразу в кусты. Он знает, что я оставлю его нищим, смешаю с грязью и еще раз обчищу. Он же не дурак.

В эту минуту она показалась мне невероятно сексапильной. Хорошо, что даже «Баббингтон» не может контролировать мои мысли.

– А вы?

– А я хочу стать женой старшего компаньона. Так что, надеюсь, вам сейчас не пришли в голову неподобающие мысли.

А может быть, все-таки контролирует?

– Конечно, нет.

Она потрепала меня по плечу и, удаляясь, сказала:

– Все в порядке, Чарлз. Я бы оскорбилась, если бы вы об этом не подумали.

Хотя я не осмеливался приближаться к ней, когда мы встречались впоследствии, теперь мы прекрасно ладим и всегда с удовольствием обмениваемся сплетнями.

От этих мыслей меня отвлекло какое-то движение в дверях. На пороге стояла Элли, у которой перекосился рот от злости.

– Что ты делал в моей комнате вчера вечером? Моя секретарша сказала, что ты ползал там на четвереньках по полу возле моего стола.

Мне уже надоело быть сегодня мальчиком для битья.

– Я устал от этого, Элли. Пожалуйста, уйди. Она стояла, сверля меня злобным взглядом.

У нее был очень сексапильный вид в элегантном бежевом костюме, который подчеркивал линии ее прекрасной фигуры, напоминая мне об этих идеальных бедрах. Было нетрудно вспомнить, отчего я находил ее столь неотразимой: на левом бедре была маленькая родинка, окруженная бескрайним кремовым морем. Эта родинка была, пожалуй, самой сексуальной штучкой, какую мне только приходилось целовать.

– Нет, я не уйду. Почему ты ползал в моей комнате? – Она не давала мне вставить слова, и все же она мне нравилась такой: за властным тоном скрывалась женственная хрупкость, о которой знал я один. – Я знаю, ты это нашел, ублюдок, потому что это лежало не там, где я оставила – Она помахала у меня перед носом бумажкой, покрытой ее подписями «Элинор Фортьюн». – Как ты посмел рыться у меня в столе? – Она разорвала бумагу пополам. – Я счастливо отделалась, Чарлз Фортьюн. – И аккуратно разорвала листок на четыре части.

Отчего бы мне сейчас не позондировать почву?

– Я просто искал детали того банковского счета, который ты подсунула мне на подпись.

Она замерла, не закончив рвать бумагу. Я внимательно следил за ее реакцией. Она смутилась сильнее, чем если бы все было совершенно невинно, но на лице ее и не было написано: «Я отмываю деньги, я отмываю деньга, арестуйте меня».

– Зачем ты это искал? – Тон у Элли вдруг сделался кротким, но чувствовалось, что она напряглась.

– На днях мне пришло в голову, что я подписал бумагу, даже не взглянув на нее толком. Вот уж действительно любовь слепа, да? – Как ни неприятно это мне было, но когда Элли вот так стояла передо мной, я чувствовал, что все еще немножко люблю ее. Но к Ханне у меня были совсем другие чувства, причем сильнее. Она не улыбнулась мне в ответ.

– Тут не о чем беспокоиться.

– Ты в этом уверена? – спросил я беззаботно.

– Совершенно. – А вот тон ее не был беззаботным. Впрочем, она могла испугаться, что я пытаюсь переманить ее клиента.

– Может быть, я мог бы хоть одним глазком взглянуть на этот файл, это меня бы успокоило.

Ее черты разгладились, и это несколько успокоило меня. Разве могла Элли быть замешана во что-то противозаконное? Но тут я вспомнил, что она сделала с Ханной, и понял, что просто не знаю, на что способна Элли.

– Чарли, я же сказала, что тебе не о чем беспокоиться, – произнесла она вкрадчиво. – Эта папка, вероятно, затерялась под огромной грудой документов в кабинете Йана, и я буду искать ее сто лет. Особенно теперь, когда Йан от страха не позволяет, чтобы у него в комнате находились люди. – О, Элли, как же ты можешь вот так лгать мне в глаза? Она взглянула на меня с подозрением. – Это же не ты был там вчера вечером?

Я надеялся, что солгу более убедительно.

– Конечно, нет. С чего бы это мне заходить в комнату Йана?

По-видимому, Элли не была уверена, что это так, но что она могла поделать?

– Послушай, Чарли, я как-нибудь потом найду для тебя эту папку с документами. О'кей? – Да уж, черта с два найдешь. – И держись подальше от моей комнаты и моих ящиков. – Обойдя вокруг моего стола, она бросила в корзину клочки листочка с подписями. – Знаешь, ведь так могло быть.

– Я знаю, – ответил я без всяких эмоций, и Элли вышла. Черт возьми, у нее и попка тоже ужасно сексуальная.

Я так и не понял, является ли Элли соучастницей. Но поскольку она так подло подставила Ханну, от нее можно ожидать чего угодно.

Я с трудом высидел за столом до ланча, но больше не мог там находиться ни секунды. Мне нужно было все выяснить, а сидя в офисе это не сделаешь. Прибегнув к старому школьному трюку, стоя у Грэхема под дверью, я как можно дольше задерживал дыхание, а потом ворвался с напуганным видом, задыхаясь. Заболеть среди рабочего дня и отправиться домой – такое крайне редко бывает в «Баббингтоне», поэтому он немедленно меня отпустил. Меньше всего ему хотелось получить нагоняй за то, что заставил меня работать, когда у меня по всем признакам начинался сердечный приступ – кстати, обычное явление среди юристов «Баббингтон Боттс».

Домой мне не хотелось – там все полно воспоминаниями о Ханне и Элли, да и делать там нечего, разве что уставиться в надоевший телевизор. Итак, сев в свою машину, я направился в сторону Уикома. Для мамы мой неожиданный визит будет сюрпризом.