Конни Банкер - Мужской зигзаг

— Блейк, знаешь?.. — Мартин прижался еще ближе. — Ты не думай, я любил тебя, еще когда велика и в помине не было!

— Ну, тогда я рад. Нет, я просто счастлив! — Блейк улыбнулся, потрепал Мартина по плечу. — Я очень рад, что мы разобрались с этим вопросом. А ты рад?

— А то! И что разобрались и что ты мне велик подарил! — Мартин взвизгнул по-щенячьи, повалился на ковер и сделал кувырок через голову.

Славный у него сын, хороший, милый… У Блейка запершило в горле, и он откашлялся.

— Мартин, старик, а скажи-ка мне, сколько денег у тебя уходит в неделю на карманные расходы?

— Мама дает мне двести пенсов на неделю. Говорит, что могла бы и больше, если бы я не просаживал все на сладости.

— А ты, как я погляжу, неплохо устроился! Но раз уж мы выяснили, что любим друг друга совершенно безвозмездно, отныне я тоже буду тебя спонсировать, как теперь принято говорить. Пять фунтов, то есть пятьсот пенсов, тебе не помешают?

— Не помешают, сэр! — пробасил Мартин и засмеялся. — Ой, Блейк, мы с тобой забыли выяснить самое главное! Ты с мамой женишься или нет?

Блейк привлек Мартина к себе, поцеловал в макушку, отстранил и, глядя ему в глаза, сказал:

— Когда я надумаю жениться на твоей маме, тебе первому скажу. Договорились?

— Договорились! — тряхнул вихрами Мартин. — Я буду знаешь как рад, если ты и мама поженитесь!

— Отлично! — улыбнулся Блейк. — А теперь пойдем пить чай.

Блейк спускался по лестнице следом за Мартином, смотрел на него, а думал о том, что от утреннего восторга души не осталось и следа. В чем дело, почему? Неужели незримое присутствие «милой» бабушки в состоянии отравить ему настроение? Нет, не в этом дело! Зачем понадобилось посвящать Мартина в бабские пересуды? Может, мамочка с доченькой обсуждали стратегию и тактику боевых действий и план захвата богатых трофеев? Неужели в присутствии Мартина?!

— Блейк, хочешь свежего чаю? — спросила Джемма с милой улыбкой. — Твой совсем остыл.

Блейк покачал головой и подошел к окну. Снаружи было темно. Он стоял и смотрел на ее отражение в стекле. Сидит, щебечет… Не хочет ли он свежего чаю? Ах, ах… А то он сам не заварит. Умна, мила, красива… И ведь, главное, чувствует, что он готов, созрел для неземной любви… Ха-ха-ха! Короче, бери его голыми руками! Червяка заглотал, на крючке сидит крепко, еще чуть-чуть поводить — и можно подсекать…

Мартин пошел спать, Джемма устроилась в кресле с книжкой. Блейк достал папку и сделал вид, будто знакомится с документами, подготовленными к встрече с японскими партнерами.

— Ах да! — Джемма отложила книгу и с улыбкой взглянула на него. — Ты хотел мне что-то сказать или о чем-то спросить, я не поняла…

Блейк смотрел на нее во все глаза. Артистка, просто профессионалка… Она не поняла, видите ли. Все прекрасно поняла, но вошла в роль, которую мамочка срежиссировала. Классный режиссер эта бедная старушка, на ярмарках в лотерею играет… Обрыдаться можно! Театр…

— Да так, ничего особенного… — буркнул он, не поднимая головы.

— Ничего особенного? — переспросила она с улыбкой.

— Джемма, будь добра, приготовь мне в дорогу что-нибудь перекусить. Терпеть не могу заоблачные угощения.

— Хорошо. Приготовлю… — сказала она бесстрастным тоном и углубилась в книжку.

Блейк улетел в Японию в пятницу рано утром. Проводив его, Джемма долго стояла у окна, размышляя о превратностях судьбы. Пожалуй, сегодня она сообщит Мартину, что Блейк его отец. По крайней мере у ребенка будет время привыкнуть к своему новому статусу, а у нее — возможность ответить на его вопросы.

За обедом Мартин спросил:

— Мам, а через сколько дней вернется Блейк?

Ну вот! Сейчас или никогда… От волнения у Джеммы перехватило дыхание.

— Марти, — сказала она, справившись с дыханием, — я хочу сообщить тебе нечто очень важное. Мне надо было давно поговорить с тобой, но я все колебалась. В общем, хороший мой, Блейк… — она помедлила, — Блейк — твой папа.

— Как это? — Мартин вскочил.

— Сыночка, сядь, пожалуйста. Блейк — твой родной отец.

— Вот это да! — протянул Мартин, медленно опустился на стул, прищурился и уставился в одну точку.

— Сына, ты что, расстроился? Не рад? — Джемма поднесла ладонь к горлу. Стало трудно дышать.

Мартин взглянул на нее, покосился на стул, на котором всегда сидел Блейк, и произнес запинаясь:

— Рад… очень даже рад! Но ты… ты же знаешь… я ненавижу… всегда злюсь… когда не понимаю…

— Марти, не злись, успокойся!

Он нахмурился и покачал головой.

— Марти, что тебе непонятно? Спроси — я отвечу. Пожалуйста! Этот разговор очень важен для нашей дальнейшей жизни.

— Тогда скажи, почему Блейк… почему папа никогда не приходил ко мне, когда я был маленьким?

— Марти, папа не знал, что у него есть ты…

— Разве так бывает?

— Бывает… Редко, но бывает.

— Не зли меня! — крикнул Мартин звонким голосом. — Не хочу ничего спрашивать, сама все скажи, вот…

Джемма проглотила ком в горле и быстро-быстро заморгала, прогоняя слезы.

— Марти, это я во всем виновата, — сказала она охрипшим от волнения голосом и откашлялась.

Бедный ребенок! Нелегко ему сейчас… Ведь неожиданная радость — это тоже стресс.

— Сыночка, мы с твоим папой как-то раз сильно повздорили. Я взяла и ушла домой. Ты тогда еще не родился. Я его ждала-ждала, а он так и не пришел. И вот тогда я вышла замуж за Адриана. А с Блейком… с твоим настоящим папой… мы встретились снова только в этом году… летом.

— Встретились, и что?

— И он на меня ужасно рассердился за то, что я ему еще раньше не сказала, что у него есть сын.

— Он что, из-за меня наш дом купил? — Мартин обвел взглядом кухню.

— Ну да! — оживилась Джемма. — Из-за тебя, конечно же из-за тебя. Он сказал, что хочет жить вместе с тобой, а я сказала, что правильно, что так и надо. Я решила, пусть ты узнаешь его получше, подумаешь хорошенько и поймешь, нужен ли тебе…

— Мой родной папа? — прервал ее Мартин и улыбнулся.

Джемма заплакала.

— Мам, ты что? — Мартин сделал протестующий жест. — Не надо, не плачь, — добавил он участливо.

Джемма вышла из-за стола, подошла к сыну, обняла. По щекам у нее текли слезы и капали ему на макушку.

— Прости меня, дорогой мой сынуля, — произнесла она вполголоса и всхлипнула.

— За что? — Мартин заерзал, стараясь ее отстранить.

— За то, что не рассказала тебе обо всем раньше.

— А что тут такого, мамочка? Ты же не виновата, правда? — Он произнес эти слова с той же самой интонацией, с какой она иногда утешала его в трудную минуту. — Ты же совсем не виновата, что поженилась с другим папой, раз Блейк… — он споткнулся, — раз этот папа долго не приходил, — добавил он и сдвинул брови.

— Солнце мое! — Джемма мысленно всплеснула руками и поцеловала сына в макушку. — Ты у меня самый-самый… — произнесла она шутливо их заклинание.