Беверли Бартон - Самый желанный мужчина

Что же делать? Рассказать маме нельзя, но кому-то она должна рассказать. О Боже, а Макс знает? Представляет ли он, что за женщина его мать? Новоорлеанская шлюха! Такие мысли роились в голове Джоли. Она бежала и бежала, пока не достигла гравийной дороги. Здесь она остановилась, задыхаясь и ловя ртом воздух, и попыталась решить, как ей быть. Куда идти? Что делать? Пойти и рассказать все тете Кларис, уж она знает, что делать с папой и с той женщиной! Тетя Кларис разбирается в сердечных делах, это Джоли от многих слышала. А все потому, что старшая сестра матери Джоли когда-то любила и потеряла любовь, но до сих пор преданна своему покойному жениху.

Дойдя до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к особняку постройки 1846 года, сердцу плантации Белль-Роуз, Джоли согнулась пополами несколько раз глубоко вздохнула. Потом стерла слезы и вытерла рот на случай если столкнется с матерью или тетей Лизетт. Нужно казаться спокойной, как будто ничего не произошло.

Джоли решила, что она просто пройдет в свою комнату и постарается никому не попадаться на глаза. Мама и тетя Лизетт ее, наверное, даже не заметят. Они всю неделю спорили, но Джоли не знала из-за чего. Всякий раз, когда они обнаруживали, что Джоли поблизости, они тут же замолкали. Кроме них, в доме никого не должно быть, разве что Лемар Фукуа, но он наверняка занят чем-нибудь во дворе. Отец Джоли ссудил Лемара деньгами, чтобы тот основал собственную фирму по обслуживанию газонов, и теперь он каждую субботу приходил в Белль— Роуз ухаживать за парком, это входило в оплату его долга. Единственной служанкой, постоянно жившей на плантации, была сестра-близнец Лемара, Ивонн. Она служила в доме экономкой столько, сколько Джоли себя помнила, а до нее — ее мать, Сейди. Но сегодня насчет Ивон и можно было не волноваться, в субботу после обеда она всегда отправляется в город за покупками.

«Ну и как я объясню маме, почему не пошла к Сэнди? Скажу, что Сэнди не оказалось дома. Нет, эту ложь слишком легко проверить. Скажу, что разболелась голова и я решила вернуться домой, выпить аспирин и полежать».

Обогнув дом и подходя к широкой задней веранде, Джоли увидела с северной стороны старенький голубой пикап Лемара. В кузове лежали новые кусты сирени, которые мама заказала на замену старым — те в прошлом году погибли. Джоли огляделась, ища долговязую фигуру негра — он всегда встречал ее с улыбкой и угощал мятным леденцом. Возможно, Лемар устроил передышку и сидит в кухне, пьет чай со льдом, как он это часто делал. Лемар нравился Джоли, она считала его милейшим человеком. Они Ивон и Лемар для нее как члены семьи. Мама, однако, видела в лишь преданных слуг.

По пути к двери черного хода Джоли заметил на перилахи на заднем крыльце несколько уже подсыхаюших кровавых пятен. Это ей показалось странным. Она подумала, что, возможно, Лемар что-нибудь пролил, например, химикаты, которые использует в садоводстве. Джоли вошла через черный ход из прихожей — первой комнаты в которую попадаешь с веранды — вышла в длинный центральный коридор. И вдруг у нее тревожно засосало под ложечкой.

«Что случилось?»

Джоли чувствовала, что что-то не так, и вдруг поняла — в доме неестественно, жутко тихо. Тетя Лизетт почти всегда включала музыку, а когда не включала, то напевала или мурлыкала под нос. А когда тетя Лизетт и мама оказывались вместе, они почти всегда заводил и спор. Особенно в последнее время. Но сейчас не было слышно ни музыки, ни пения, ни споров.

— Мама?

Тишина.

— Тетя Лизетт?

Тишина.

— Лемар, ты здесь? Я видела у дома твой пикап… Мама, ты где? — громко крикнула Джоли. Она чувствовала, что что-то неладно. — Тетя Лизетт, отзовитесь, пожалуйста!

Ответа не было.

«О Боже, Боже!»

Джоли побежала по коридору, зовя мать. Она выбежала в холл и побежала к широкой винтовой лестнице. Поднявшись всего на пару ступеней, она посмотрела вверх… Тетя Лизетт! Это имя отдалось у нее в голове.

На площадке лестницы распростерлось полуобнаженное тело Лизетт Десмонд. Прозрачный шелковый пеньюар был распахнут, обнажая одну белую грудь и длинную бледную ногу. Джоли с трудом заставила себя сдвинуться с места. Несмотря на то что ее ноги отяжелели, словно налились свинцом, она быстро поднялась по лестнице. Подойдя к неподвижному телу тети Лизетт, Джоли посмотрела на ее волнистые белокурые волосы. Волосы были красными. Кровь!

Тетя была мертва. Джоли ахнула, чисто инстинктивно прикрыв рот рукой.

— Мама! — закричала она. Ответа не было.

Джоли казалось, что она спит и видит самый страшный кошмарный сон, какой ей только когда-нибудь снился. Это не может происходить на самом деле. Не может быть, чтобы тетя Лизетт была мертва.

«Повернись и спускайся обратно. Найди маму. Она тебе скажет, что все в порядке. Как только ты увидишь ее лицо, сразу поймешь, что ты в безопасности. И ты сможешь проснуться от этого ужасного кошмара».

Двигаясь словно в трансе, Джоли повернулась спиной к страшной картине и бросилась вниз по лестнице. Она бегала из комнаты в комнату, ища мать, отчаянно зовя ее. Но никого не нашла.

Джоли распахнула дверь в единственную комнату первого этажа, в которой она еще не побывала, — недавно перестроенную кухню. Это была большая квадратная комната, выходившая окнами на задний двор. Взгляд Джоли метнулся вдоль дальней стены, от окон до двери в прачечную. И когда она опустила глаза к блестящему деревянному полу, она увидела сначала ступни, затем ноги. Джоли похолодела от ужаса. Войдя в кухню, она медленно двинулась к круглому деревянному разделочному столу, стоящему посередине комнаты. Рядом с ним совершенно неподвижно лежала Одри Десмонд Ройял. Ее невидящий взгляд был обращен к потолку, из прически не выбился ни один золотистый локон, а в центре лба темнело отверстие от пули.

Джоли упала на колени и схватила руку матери. Рука была теплой.

«Возможно, мама не умерла, возможно, она еще жива! Надо вызвать «скорую помощь», срочно!»

Джоли поднялась на ноги и вдруг услышала какое-то движение за спиной. «Шаги?» В тот момент, когда она стала поворачиваться, чтобы посмотреть на незваного гостя, что-то острое и обжигающее ужалило ее в бедро. Превозмогая боль, Джоли упала на пол и перекатилась, стремясь укрыться или сбежать. Через несколько секунд она почувствовала такой же ожог в плече, затем еще один, в спине. Джоли знала, что это не сон. Тот, кто убил маму и тетю Лизетт, собирается убить и ее. За доли секунды до того, как потерять сознание, Джоли поняла, что в нее стреляли. Стреляли три раза.

Макс Деверо пересек спальню, по дороге бросив пиджак на стул. Пройдя по полу из широких деревянных досок, он задержался перед дверью в ванную, чтобы расшнуровать ботинки. Сняв ботинки, он стянул носки. Обычно Макс не разбрасывал одежду где попало, а всегда подбирал ее за собой, хотя у него и была прислуга, но сегодня ему просто было на это наплевать. Он устал как собака, и к тому же у него чертовски болела голова. Всю последнюю неделю — с тех пор как у Луиса случился инфаркт — он спал по ночам не больше двух-трех часов. Его мать не отходила от мужа, поэтому Максу приходилось не только контролировать все дела «Ройял и Деверо», но и следить за тем, чтобы в поместье Белль-Роуз все шло гладко. Судя потому, как складывалась ситуация, в очень скором времени ему предстоит взять на себя обе эти обязанности на постоянной основе. Сегодня днем врачи сказали, что очень мало надежды, что Луис доживет до следующего дня.

Читать дальше