Алина Политова - Изумруд

Я опять отвлеклась. Да, писать о себе самой намного интереснее чем о других.

Но это я все к тому, что мы никак не ожидали, что когда-нибудь нам придется задумываться о хлебе насущном. Я хочу, чтобы вам стало понятно, какой шок мы с сестрой испытали, когда узнали, что папочка просадил почти все наше безоблачное будущее на рулетке. Может это прозвучит странно, но общая беда впервые дала нам почувствовать, что мы одна семья. Не было ни упреков, ни скандала. Как-то сразу мы с Лолой поняли, что давно уже стали взрослыми и глупо было полагаться только на отца. Будь мы хоть немного самостоятельнее, не оказались бы в таком безвыходном положении — насколько все-таки сильно мы зависели от отца и его финансового благополучия! Да, винить стоило только самих себя и никого больше, не знаю даже как мы пришли к этой мысли, но мы к ней пришли. В общем-то не такие уж мы и испорченные оказались на поверку. Может только немного избалованные. Да и отца было жалко. Он постарел лет на десять из-за этих денег. Но как бы там ни было, общее горе пошло на пользу нашей семье, как я уже сказала. Никому не сказав ни слова, мы втроем уехали на дачу, которую уже собрались продавать чтобы отдать часть папкиного долга, закрылись там от всех и вся и принялись думать. Не помню сколько бутылок виски было выпито за общим столом и сколько пьяных слез пролил папочка, каясь перед своими "лучшими в мире девочками", но к концу третьего дня выпивка в доме закончилась и, немного протрезвев, мы уже начали серьезно прикидывать где взять деньги. Я сказала, что могу продавать свои рисунки, но это предложение ни в ком не нашло отклика. Лолка поморщилась, а папа жалостливо похлопал меня по плечу и сказал: "Воздержись, дочура". Ну и ладно. Потом Лолка с кислой мордой сказала, что ей придется пойти на подиум или отдать свое лицо мыльной компании, которая уже пол года пытается запихнуть ее физиономию на свою продукцию. Папаша был вроде не против, но Лолка сама привела кучу доводов к тому, чтобы отбросить и это предложение. Типа, денег все равно будет мало, к тому же она не собирается содержать еще и меня, бездельницу такую. Больно надо мне как будто самой на Лолкины деньги жить! Короче, ничего не придумалось толкового. Выходило, что надо продавать и дачу, и квартиру, и два новых совершенно "Мерседеса", которые папаша подарил нам на двадцатилетие и на которых мы еще и не ездили толком. Да и еще папкин "Фольксваген" в придачу. С долгами мы таким образом вроде рассчитывались, а вот как жить дальше — один бог знает. Нужны были деньги или хотя бы твердая надежда на то, что они будут. А ее-то, родимой, надежды этой, и не было. Все свои кредиты, включая и кредит доверия у своих друзей, папаша давно исчерпал.

И вот мы думали. Думали-думали, когда и думать-то было не о чем. По крайней мере нам с Лолкой. А вот папка… Не знаю, возможно мысль о Максиме пришла ему намного раньше чем он нам о ней сказал. Возможно он придерживал ее напоследок, если уж совсем ничего не останется. Не знаю. Однако когда он ее, мысль эту, все-таки высказал, нам показалось, что его осенило только что. Такой уж он хитрец, наш папа. Впрочем, в последнее время я подозреваю, что способность к изощренной лжи — это у нас семейное.

Итак, к концу нашей пьянки, папочка якобы вспомнил о Максиме.

— Это ваш брат, — сказал он, — вы же знаете, что ваша мама родила сына вскоре после того, как ушла к этому… И этот сын — ваш родной брат.

Ну да, мы знаем, лениво отозвались мы.

— А вы знаете, что она отказалась от родительских прав на вас двоих?

Ну да, и это мы тоже знаем.

— Поэтому Максим — ее единственный законный наследник.

— Наследник?! — хором выкрикнули мы, загоревшись надеждой. Слово "наследник" сразу рисовало в воображении несметные богатства. Но Лолка быстро пришла в себя и скептически заметила:

— Не помню, чтобы у матери было много денег. Разве что у этого ее странного любовника…

— Ее родители, те что во Франции, — улыбнулся отец, — они очень богаты, а Жанна была их единственным ребенком. Это не имело значения когда мы поженились, ей пришлось оборвать все отношения с родственниками заграницей. Но сейчас другое время, девочки мои. И я уверен, что потом она наладила с ними контакт. Наверняка они знают о Максиме, я даже уверен в этом.

— Ну разумеется, знают, ты же сам говорил, что он сейчас во Франции, — сказала Лолка и подозрительно посмотрела на отца. Она уже нервно мерила своими грациозными ногами недавно постеленный паркет, нервно обдумывая какой-то грандиозный план.

Папаша задумчиво покрутил в руках пустую бутылку из-под виски, смерил нас тяжелым взглядом, но ничего не сказал.

— Или ты обманул нас? — Лолка резко остановилась и просто прожгла его глазами.

— Я не знаю, если честно. — Пожал плечами отец. — Так мне сказали, но я не уверен. Мне кажется, что Максим все еще здесь, просто Барсов прячет его где-то в этом своем борделе.

— Вот как… — Лолка снова погрузилась в свои гениальные мысли, — я так понимаю, что ты хочешь быть его опекуном. Но… если он родился когда мать уже была с этим Барсовым, то тот наверное усыновил его. Ведь у тебя же в паспорте Максим не записан?

Отец устало вздохнул.

— Нет, не усыновил. Никто его не усыновил — ни я, ни ее хахаль. Ну я еще понятно, но почему он этого не сделал — не знаю. Признаюсь, недавно, я попытался навести справки о мальчике, узнать где он, но… после того как Жанна умерла, о Максиме нет никаких сведений. Барсов говорит, что отправил мальчишку во Францию к Жанниным родственникам. На этом все ниточки обрываются. Честно говоря, я даже не видел их никогда, ведь мы с ними совсем не общались. Знал только, что у Жанны были где-то на севере Франции мать и отец и что они очень состоятельные люди, вот и все. Говорю же, я и подумать не мог никогда, что это мне может пригодится когда-нибудь. Да и… в любом случае, они бы даже разговаривать со мной не стали. Я испортил их дочери карьеру, посадил ее за железный занавес… Если даже Максим у них, они не скажут мне об этом. К тому же я не являюсь его официальным отцом. Вот если бы его удалось отыскать здесь и поговорить с ним… Объяснить, что мы все по нему скучали и что не наша вина, что так получилось… Ему же уже пятнадцать или шестнадцать, мы бы смогли его убедить, верно, девочки? Тем более вы тоже имеете право на эти деньги, ведь и вы Жаннины дети. Разве это справедливо, что вам ничего не достанется? Мы могли бы добиться кое-чего для себя, если бы у нас был Максим.

— Тогда какие проблемы, — я пожала плечами, — давайте узнаем где он и поговорим с ним. К тому же мне в любом случае хотелось бы с ним познакомиться, это не правильно, что мы не знаем родного брата.

— Ну да, давайте на последние деньги махнем во Францию, — скептично пробормотала Лола.