Алина Политова - Серпантин

нельзя. Ты понимаешь?

— Не совсем.

Ева сдержанно вздохнула.

— Ты помнишь, что я рассказала тебе только что о санитарах? О том, что все они

погибли?

— Ну да.

— Так вот это произойдет с каждым мужчиной, у которого будет со мной секс.

Эльдар какое-то время невидящим взглядом смотрел на свою гостью. Потом на лице

его промелькнула тень понимания и он, покачав головой, уверенно произнес:

— Это невозможно.

Ни слова не говоря больше, Ева порывисто встала и через секунду оказалась у

Эльдара на коленях, приникнув к его губам в безумном поцелуе.

Ему показалось, что он с размаху упал в бушующий теплый океан, из которого

когда-то вышла сама жизнь и единственным желанием на свете было остаться здесь

навсегда…

Он не заметил, как вечность закончилась и как исчезла Ева. Когда он открыл

глаза, вокруг никого не было. Первой мыслью его было, что все это сон, Евы не

существовало ни тогда, и уж тем более ни сейчас. Эта жуткая мысль просто

оглушила его, ведь все на свете сразу теряло смысл, но…

В ванной журчала вода. Эльдар расслабленно вздохнул и едва не рассмеялся — надо

же, целоваться с девушкой и не заметить, как она отошла. Такого с ним еще не

случалось…

Ева, самая прекрасная русалка на свете, сидела в полупустой ванне, скрестив ноги

и положив голову на бортик. Блестящий черные локоны струились по белой эмали, а

зеленый океан был спрятан за опущенными ресницами.

Эльдар восторженно замер в дверях, не в силах оторвать от нее глаз. Он старался

не смотреть на грудь, но глаза непослушно скользили по нежному изгибу ее шеи и

просто пожирали взглядом те части ее тела, которых он раньше не знал.

— Это был всего лишь поцелуй, — чуть слышно произнесла Ева. — Но ты должен был

почувствовать, как много я у тебя взяла. У тебя должна кружиться голова, ты

должен испытывать слабость и легкую усталость…

— Но это не удивительно.

Она медленно подняла глаза.

— Ты все еще мне не веришь? Ты просто не хочешь прислушаться к своим истиным

ощущениям от моего поцелуя, поэтому…

— Боже мой, милая, рядом с тобой я готов верить чему угодно. Если ты говоришь,

что выпила глоток моей энергии, пусть будет так. И это стоило того, поверь мне.

— Пусть будет так, — повторила она и улыбнулась. — Но только больше ты не

получишь этого. Твоя жизнь слишком дорога мне, чтобы я сделала ее своей пищей.

Ева улыбалась. Нежная милая Ева. Но в ее глазах на миг промелькнуло что-то

странное. Что-то, что напомнило ему Еву прежнюю — сильную, хищную, когда-то

давно на век сковавшую его сердце цепями…

И он не смог улыбнуться ей в ответ.

Георгий

— Го-олуби летя-ят над нашей зо-оной, голубям нигде-е преграды… — последнее

слово захлебнулось вместе с Геркой, хлопнувшимся в бассейн.

Холодная вода немного отрезвила его, но не настолько, чтобы испортить

настроение.

Эх, хорошо! — крякнул он, достав свою пьяную голову из бассейна. Намокшая

простынь, обмотанная вокруг бедер, сковывала движения, и он принялся прямо в

воде сдирать ее с себя.

— Людочка! — заорал он, — Людочка, солнышко, ну чего ты там застряла, беги ко

мне скорее!

— Бегу, любимый! — раздался из парилки громовой бас Бочкова.

Герка хохотнул.

— Во придурок… У тебя что, в заднице зачесалось? Ну так и быть, иди сюда, я тебе

помогу!

Бочков наполовину вылез из парилки и начал подавать руками какие-то странные

знаки.

— Эй, ты чего? — удивленно захлопал глазами Герка. — Иди отсюда, я друзей не

трахаю. И задница мне твоя не нравится… Люда-а! Ты где там?

— Жорик, уймись, а! — досадливо прошептал Бочков. — Ты успел, пока мы квасили

уже и Настюху и Таньку оприходовать. А я Людку только раскрутил, не лезь, будь

человеком.

Герка обиженно засопел и с размаха швырнул в приятеля мокрую простынь. Бучков

проворно заскочил в парилку, и простыня, как плевок, с чавканьем повисла на

дверной ручке. Снова оставшись в одиночестве, Герка уныло положил голову на

бортик бассейна, шмыгнул носом. Вода стекала с кончиков волос на лицо, и он

чувствовал себя пьяным придурком, недалеко ушедшим от своих приятелей,

веселящихся за дверью. Подобные ощущения говорили о том, что пора покидать

шумную компанию и валить домой. Спать. В предвкушении нового счастливого дня.

Такого же счастливого, как и все остальные. Черт, как же славно жить на свете,

кто бы знал… А дома все та же до боли родная пустота. Поприветствует мертвым

огоньком телефона на столе и опущенными шторами. Снова спрячет от города до

утра. Жаль, нет Марика, отец забрал его на охоту в прошлый четверг. Как хорошо

знать, что кто-то ждет тебя дома. Запрыгнет на колени, ткнется влажным носом в

лицо будет неотрывно искать твой взгляд, надеясь на ласку, для которой не

осталось уже сил…

Из предбанника доносился веселый девичий смех и хохот Вадьки Корнеева, главного

редактора "Корнаут-Сити", местной желтой газетенки.

Георгия замутило при одной мысли о том, что нужно возвращаться к ним, корчить из

себя своего в доску парня, отпускать набившие оскомину остроты и тискать девушку

Таньку, которую привели специально для него. Нет, она, конечно славная, эта

Танька. Модель из Киева, подруга чьей-то там любовницы, очень аппетитная

девочка. Но Герке почему-то казалось, что от волос ее пахнет мышиным пометом.

Такое вот субъективное ощущение. Достаточно неприятное. Приходилось во время

близости держать глаза открытыми, чтобы не казалось, будто тебя целует грызун. А

в остальном, прекрасная маркиза…

Не хотелось больше пить, и в общем-то не хотелось эту вонючую Таньку. Никого и

ничего. Чертова депрессия. Или просто водичка холодная. Брр, сидишь здесь, как в

проруби и погреться негде. Парилку Бучков с Людой заняли…

Кряхтя как старик, Георгий вытащил свое бренное тело из бассейна и посадил его

на бортик. Ноги почему-то остались в воде, но их вылавливать сил уже не было,

пусть себе плавают. Герка тупо уставился на квадратики синего кафеля на дне

бассейна и принялся старательно думать. О том, как бы ему незаметно ускользнуть

из этого богоугодного заведения, и желательно без Таньки.

Только не домой, решил он, к Эльдару, у него тахта на кухне и хороший кофе, ему

кто-то прям из Америки привез. Будет ворчать, не любит, когда я пьяный

вваливаюсь, ну и черт с ним. Не в первый же раз. Тем более…

Неожиданно в предбаннике стало тихо.

Опять случка, вздохнул Герка, работнички культуры, мать их, на культурном

отдыхе.

Да нет, болтают что-то в полголоса. Может, уходить собираются…

— А! Так ты про Жорку что ли! Ну так и говорила бы сразу, — раздался голос