Борис Михайлов - Предательство любви не прощается

Корреспондентка местной газеты "На Рублевке", в репортаже о показе, написала, что получился милый дружеский междусобойчик, где были все свои. В завершение вечера, когда начался дележ вещей, с которыми устроители показа согласились расстаться, модницы едва не перессорились.

Дома я с девчонками отпраздновала успешный показ и многочисленные заказы. Луиза была счастлива и забыла обиду за отмененное дефиле в "Форум — холле". Обсудили перспективы, как нам не захлебнуться обилием заказов и не остановиться в разработках новых моделей, не отстать от жизни. Мои добровольные помощницы Лиля и Варя тоже были рады, что показали себя, оказались на высоте, не уронили честь профессионалок.

Поздно вечером я позвонила Георгию Семеновичу. Рассказала, как прошла демонстрация, поинтересовалась результатами поисков Ломова. Он успокоил, что ищут. Найти человека среди 150 миллионов жителей России, дело не простое. Предложил потерпеть и не связываться с частными детективами.

***

Телефонный звонок, который я ждала всю жизнь, прозвучал неожиданно и, услышав дорогой знакомый голос, растерялась.

— Лена, ты?.. Я звоню Елене Комаровской, — повторил Иван.

— Да, да, Ваня, я! Ты откуда?

Иван объяснил, что приехал на один день в Москву в Институт Археологии Академии наук и через несколько часов уезжает в Петербург. Если я не против, можем встретиться.

— Где ты, я сейчас подъеду. Запомни: BMW темно-синего цвета, номер — ноль — ноль девять.

— Буду в институте. Он недалеко от метро Академическая, Дмитрия Ульянова, 19. — Ваня продиктовал номер городского телефона, и попросил позвонить, как подъеду.

Звонок застал меня в салоне, в конце дня, я собиралась домой. Хорошо, что не уехала, отсюда до Академической доберусь в миг. Прежде необходимо заняться собой. Одета я, как всегда, по моде, прилично — серо — голубые потертые джинсы, голубая в тон блузка и сверху белый свитер крупной вязки. На улицу надевала бежевую куртку — дубленку с белыми меховыми отворотами — удобная одежда сидеть за рулем. Мечтала, что после долгой разлуки Ваня увидит меня во всей красе, в одном из выходных платьев или костюме, а не в джинсах, но ехать домой переодеваться, времени не оставалось. Следовало привести в порядок прическу и можно трогаться. Позвонила на первый этаж в салон красоты администратору и попросила сделать укладку. Меня знали, хотя, практически, никогда не пользовалась их услугами, предпочитая "Welle" у себя в Жуковке. Я спустилась в салон и меня сразу же усадили в кресло, занялись головой.

Институт нашла легко и, подъезжая, позвонила. Ваня, очевидно, давно ждал, едва остановилась у подъезда и еще не выключила мотор, как увидела его, спускающегося по ступенькам. На нем тоже была куртка — дубленка, строгие черные брюки, на голове ничего, в руках дорогой черный кейс. Я вылезла из машины и бросилась навстречу. Мы обнялись, обменялись дежурными поцелуями друзей. В голове с бешеной скоростью вращался калейдоскоп воспоминаний, а что говорить, не соображала. Слава Богу, он первый очнулся.

— Шикарно выглядишь! — произнес он.

— Ты тоже, — сказала я. — Сегодня уезжаешь? Не можешь задержаться хоть на день? Столько лет не виделись! Так много надо сказать тебе!

Ваня покачал головой.

— Поезд в 23.40.

— Не отпущу, — я продолжала держать его в объятиях, а он опустил руки. — Поедем ко мне, посмотришь, как живу, с сыном познакомлю.

Он опять покачал головой и объяснил, что до поезда почти четыре часа, успеем наговориться. Как живу, представляет. Специально пролистал романы Оксаны Робски, хотя подобную литературу не читает. В Питер приезжали Ира с мужем из Самары, заходили к ним с Зиной, и рассказали обо мне. Представляю, что рассказали!

— Как с сестрой, не нашла? — спросил он, усаживаясь на сидение, рядом со мной. — Потрясающаяся тачка. Мы с Зиной на ржавые "Жигули" никак не заработаем.

— На день рождения подарю машину. Любую, какую выберешь, — не сдержавшись, перебила я. Позже сообразила, что сморозила глупость, оскорбила.

— Спасибо. Помню твою доброту. Богатство не испортило? Рад. Нам от тебя ничего не нужно. Защищу диссертацию, обещают повышение, купим машину, потом квартиру.

Обратила внимание, что Ваня постоянно употребляет местоимение "мы", а не "я", неужели Зинаида так глубоко вошла в его жизнь, что ни шагу без неё? Я привезла его в кафе "Диана" недалеко от Комсомольской площади и Ленинградского вокзала, чтобы подольше побыть вместе. Это небольшое кафе, мест на тридцать, когда-то во время ухаживания, мне показал Кирилл. Здесь обычно тихо, не многолюдно и можно спокойно разговаривать.

В кафе мы разделись. Ваня оказался в приличном костюме, тонком модном свитере до подбородка. Все отлично сидело на нем, выглядел отлично. С последней встречи почти не изменился, возмужал. Позже, за ужином, слушая его, я рассмотрела одежду и определила, на нем все отечественное. Костюм от фабрики "Большевичка", туфли одного из совместных предприятий, которых в последние годы развелось множество. Меня, вот уже много лет, окружали мужчины и женщины, которые кроме какой-нибудь экзотической вещи, вроде продукции моего салона, ничего отечественного не носили.

Ваня молча курил, уставившись в стол. Спросила, сколько лет дочери, как зовут. Ответил, что Веруньке полтора годика. Сказал, что остался в Университете, весной будет защищаться. Разговор не клеился, я задавала вопросы, Ваня односложно отвечал, сам ничего не спрашивал. Я не вытерпела, спросила:

— До сих пор дуешься, не спросишь, как живу.

— Вижу — прекрасно.

— Закажем водочки? Снимет напряжение, а то оба как чужие, стесняемся друг друга. — Я махнула официантке и попросила принести хорошей водки.

— Я не буду ни грамма. И тебе, за рулем, не думаю, пойдет на пользу, — заметил Иван. Официантка молча ожидала, что мы решим.

— Мартини и сок, — заказала я, и она ушла.

Рюмка ли мартини, или воспоминания о прошлом все-таки толкнули Ваню заговорить. Признался, что часто думал обо мне, следил за моими успехами, всегда знал номера моих телефонов, неоднократно порывался позвонить, но в последнюю секунду останавливался, не решался нарушить моё счастье.

— Про счастья не знаю, — призналась я. — Постоянно спрашиваю себя, счастлива ли, и не могу ответить. Скорее всего — нет, хотя в обывательском мнении должна быть счастлива. Любимая работа, любимый сын, материально обеспечена. Без тебя не могу быть по-настоящему счастлива.

— Мужчины на руках носят, — продолжил за меня Ваня.

— Носили, — поправила я. — Ваня закурил очередную сигарету. — Бог наказал меня за измену, Валерия — за то, что увел у тебя. Второй муж оставил меня и открыто живет с немкой в Германии. Однажды, когда они были в Москве, настолько обнаглел, что собирался оставить ночевать в моем доме. Родители у себя не позволили. Эльза его, как все немцы, жадная, хотела сэкономить на гостинице. Теперь с разводом тянет, а я ни свободная женщина, ни мужняя жена — соломенная вдова.