Мишель Рид - Вернись, Луиза!

– Я знаю это, – согласился Орестес. – Поэтому не затрагивал эту тему довольно долго.

Сосредоточив свое внимание на огнях парома, Андреас еле сдерживался, чтобы не ответить чем-нибудь колким. Отец никогда не оставлял эту тему. Он не оставлял ее и тогда, когда Луиза впервые приехала сюда жить. Она была юна и к тому же беременна. Отец не забыл эту тему и тогда, когда, поглощенная горем, Луиза села на такой же паром и покинула остров…

К лучшему, как сказал тогда Орестес. К лучшему, говорил он всякий раз, когда речь заходила о разводе.

Развод, повторил про себя Андреас, глядя на огни проклятого парома. Это слово само по себе было насмешкой. Как развестись с женщиной, которая лежала в твоих объятиях ночь за ночью и любила тебя так сильно, демонстрируя это каждым взглядом, каждым прикосновением, каждым вздохом, который слетал с ее губ? Как расстаться с образом той, которая подарила жизнь твоему сыну? И как забыть ее лицо в тот день, когда ты предал тело сына земле?…

Никак. Придется просто с этим жить. Днем и ночью просто жить. Днем и ночью предаваться калейдоскопу воспоминаний: некоторые были светлыми, другие темными, еще одни – невыносимыми. «К лучшему» – эти слова стали душевным оскорблением, как и «пора забыть о прошлом и попытаться начать новую жизнь». Но как расстаться со всем этим горем и агонией и продолжать жить, как будто ничего не было?

Никак. Просто приходится с этим жить.

– Андреас.

– Нет! – холодно отрезал тот, осушив бокал. – Разговор окончен.

– Это безумие! – взорвался пожилой человек. – Твой брак закончился! Признай это! Разведись с ней и продолжай жить…

Разозлившись, Андреас развернулся и пошел в сад. Скоро темнота поглотила его. Две минуты спустя он уже сидел за рулем своего спортивного автомобиля и заводил мотор.

Он не должен был приезжать сюда, сказал он себе, выруливая на дорогу. Нужно было проигнорировать просьбу отца и заняться тем, что он обычно делал в это время года. А именно – убраться как можно дальше от этого чертова острова!

Андреас стиснул зубы, когда ему пришлось остановиться, чтобы пропустить пожилого человека и его ослика, запряженного в тележку.

Просто идиллия! Ослик, тележка и бутылка молодого вина. Небольшой домик на холмах и жена-толстушка, ждущая дома. Несколько оливковых деревьев. И парочка коз в загоне.

Другими словами, образ жизни, так отличающийся от его собственного, что было трудно поверить: этот старик родился на том же маленьком греческом острове, что и Андреас!

Как шелк и сыр – несравнимые вещи. Как два разных создания, которым случилось оказаться рядом, на одной земле. И… как Андреас и Луиза, когда он был самоуверенным двадцатидвухлетним выпускником университета, вернувшимся домой на летние каникулы, а она – семнадцатилетней студенткой, жившей с семьей на вилле, снятой на шесть недель.

Шесть недель… Время, которое навсегда изменило жизнь обоих. Андреас не мог держать руки при себе, а Луиза с такой готовностью поддалась соблазну…

Глупая, слепая, беззаботная молодость, которую Андреас проклял уже давно. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, хотя и были представителями двух совершенно разных миров. Но через три года после их первой встречи они так повзрослели, что сегодняшний старик со своей толстушкой-женой показался Андреасу моложе, чем они с Луизой были в то время.

В горле встал ком. Андреас завел мотор и снова поехал, чувствуя, как теплый летний воздух ласкает кожу – точно так же, как в ту судьбоносную ночь, когда он ехал по этой же дороге в город.

… Тогда единственным его намерением было встретиться с друзьями в портовом баре, где они занимались любимым делом – пили пиво, обсуждали спортивные машины и хорошеньких женщин, сходивших с парома.

В тот день Андреас увидел длинноногую блондинку с длинными волосами, которая сошла с парапета в голубой мини-юбке и крошечном топе, который едва прикрывал нежную округлость груди. Голубые-голубые глаза, вспомнил Андреас, и самая потрясающая нежная кремовая кожа, которая вспыхнула в тот самый момент, когда девушка заметила, что все парни уставились на нее. Девушка держала за руку младшего брата, идя следом за родителями. Мальчишка хотел посмотреть на лодки.

И Андреас, считающий себя сексуальным циником, был так заворожен красотой незнакомки, что эта девушка приснилась ему в ту же ночь. Андреас выследил ее уже на следующий день…

Его губы скривились в усмешке.

Андреас нашел ее на пляже, где она загорала недалеко от виллы, в которой остановилась с родителями и девятилетним братом. За два часа, проведенные вместе, они влюбились друг в друга, через две недели поддались своим желаниям, еще две пролетели в чувственном вихре страстей, а затем последовали две недели кошмара, когда Луиза сообщила, что ждет ребенка.

Ее родители презирали Андреаса. Его родители тоже презирали его. Но еще больше они ненавидели Луизу.

– Они считают меня маленькой дешевой шлюшкой…

Андреас зажмурился при воспоминании об этих словах, которые слетели с ее губ.

А тогда он даже не смог ничего возразить, потому что его родители действительно так думали о Луизе. Ее же мать и отец считали Андреаса избалованным богатеньким соблазнителем невинных молодых девушек. Это он был готов снести, потому что ему было абсолютно все равно. Луиза же тяжело страдала.

– Они полюбят тебя, так же как и я, когда ты подаришь им их первого внука, – убеждал ее Андреас со всей беззаботной самоуверенностью юности.

В двадцать два года легко поверить, что любовь способна на все. Теперь, когда к двадцати двум прибавилось еще восемь лет, Андреас мог бы сказать, что, будь он на месте Луизы, он сбежал бы гораздо раньше.

Может, ей и следовало бы так поступить? Если бы она ушла раньше, возможно, их сын был бы еще жив…

Он остановил машину. Вылез. Отошел в сторону и остановился у края пропасти, словно разделяющей город слева и роскошные виллы справа по побережью. Засунув руки в карманы черных шелковых брюк, Андреас снова посмотрел на океан и огни парома, виднеющиеся вдали.

Пора забыть о прошлом и продолжать жить, как сказал отец. Хотелось бы Андреасу, чтобы кто-нибудь рассказал ему, как же расстаться с этим самым прошлым.

Забыла ли Луиза о прошлом? Вопрос показался неожиданным. Откуда ему знать? Как, черт возьми, он мог что-нибудь о ней знать, если они не связывались пять лет? Может, она стала жить с каким-нибудь милым, надежным англичанином и теперь дарит ему нежные любящие прикосновения и улыбки, и…

В животе что-то сжалось. Он весь сжался: рот, челюсть, горло, грудь…

Андреас ослабил галстук и вернулся к машине. Полоска темного шелка соскользнула с воротника рубашки и приземлилась на пассажирское сиденье. За ним последовал пиджак и запонки с бриллиантами. Через минуту Андреас снова сидел за рулем. Он расстегнул рубашку на пару верхних пуговиц и закатал рукава. В голове мелькала только одна мысль.