Татьяна Туринская - Идолопоклонница

И теперь, после женитьбы Городинского, Женя решила, что нельзя ждать милостей от природы. Ведь она сама виновата в том, что Димочка женился на Петраковой. А что еще ему оставалось делать? Он ведь не знает о Женькином существовании, даже не догадывается, что есть в мире человек, самой природой предназначенный для него, самой судьбою. Это Женя знает. Вот и должна, буквально обязана объяснить это Димочке. А иначе они оба никогда не смогут стать счастливыми. Да, это ее задача, ее обязанность, ее предназначение: объяснить Городинскому, кто есть кто. Дать ему знать, что не Алина Петракова обязана беспокоиться о душевном покое и телесных радостях Дмитрия Городинского, а она, Евгения Денисенко. И никто иной. Это ее дело, ее работа. Ее почетная обязанность. Ее радость и ее счастье. Женькино.

А как дать знать о себе кумиру? Не давать же объявление в газету, правда? Самый простой, на Женькин взгляд, выход — концерт. Да, самый простой и логичный выход. Конечно, и как она раньше не догадалась? Ведь мало любоваться Димочкой с экрана телевизора да с плаката, как бы хорош он на нем ни был. Как говорится, без труда не вытащишь рыбку из пруда, ухи не отведаешь. А это же так просто! Подойти и вручить кумиру букет. И тогда…

К великому Женькиному сожалению, билет на концерт Городинского оказался весьма недешев. А кто сказал, что счастье должно быть дешевым? Женя вооружилась шикарным букетом, по цене мало уступающим билету в партер, и отправилась на концерт. После первой же песни на дрожащих ногах подошла к сцене и протянула любимому букет. Тот наклонился с дежурной улыбкой, выхватил букет из Женькиной руки, не поблагодарил даже кивком головы, и, не взглянув на нее как следует, положил букет на пол, у края сцены. К финалу концерта там лежала уже целая гора цветов. И от шикарного Женькиного букета теперь уже, должно быть, остались лишь рожки да ножки…

Вот и еще одна осень. Еще на одну осень Женя стала старше. А в жизни ничего не изменилось. По-прежнему дом, работа, дом. Лишь портрет Городинского на стене скрашивал ее одиночество.

Впрочем, осень еще не вошла в свою депрессивную фазу. Меланхолия и дурное настроение будут позже. А пока еще осень радовала отголосками лета, приятными пастельными тонами и фруктово-овощным изобилием на рыночных прилавках. День был еще достаточно длинен, и с работы Женя пока еще возвращалась засветло. А это так приятно — возвращаться не в темную, как будто нежилую, квартиру, в которой тебя никто не ждет. Пусть не так уж и светло было к моменту ее возвращения, пусть уже несколько сумрачно, но еще не было ощущения тотальной пустоты, вымершей и вымерзшей насквозь квартиры.

Едва успела перешагнуть порог, даже с Димой еще не поздоровалась, тишину квартиры разорвал резкий телефонный звонок.

— Алло? — не успев разуться, Жене пришлось пройти в комнату в грязной обуви. Ну вот, снова придется мыть полы, а ведь только вчера делала генеральную уборку!

В трубке раздался возбужденный голос Ларисы:

— Женька, ты мне нужна! Между прочим, от тебя зависит моя судьба.

Женя встревожилась:

— Ларка, не пугай. Что ты еще задумала?

— Да я-то, собственно, как раз и ничего, — радостно хихикнула Сычева. — Ой, Жень, слушай. Я с таким мальчиком познакомилась! Он, правда, не сказать что красавец, но что-то в нем определенно есть.

— Ну а я-то тут с какого боку?! — недовольно спросила Женя. В желудке что-то недовольно заурчало от дурного предчувствия. Неужели опять? А ведь ей казалось, что Лариска уже прекратила свои глупые попытки.

— Ну, до поры до времени вроде как ни с какого, — попыталась было успокоить ее собеседница. — А теперь он меня на шашлыки пригласил. Короче, в субботу ты мне нужна. Он берет друга, я — тебя.

— Вот только не надо меня ни с кем знакомить! — возмутилась Женя. Так и есть — в очередной раз предчувствия ее не обманули. — Ты же знаешь, я это ненавижу! Никаких шашлыков! Никаких знакомств! Прекрати меня сватать!

Лариса поспешила исправить положение:

— Да нет же, глупая, никто тебя ни с кем знакомить не собирается. Просто съездим в лес, погуляем, воздухом подышим. А на свежем воздухе шашлычки, между прочим, милое дело.

— Спасибо, мне и в городе неплохо. У меня от шашлыков изжога.

— Знаю я твою изжогу! — категорично заявила Сычева. — Страх жизни называется! Никто тебя не собирается там насиловать. Сказала же — приличные люди, я с Вадиком уже месяц встречаюсь.

— Вот и встречайся на здоровье! — возмутилась Женька. — На фига ты меня-то с собой тянешь?

Лариса просительно протянула:

— Жень, ну где ты видела, чтоб на шашлыки вдвоем ездили, а? Ну так ведь не бывает! Шашлыки — они компанию любят. А кого я возьму, кроме тебя? Не Любку же!

— Да хоть Любку, — разозлилась Женя. — Мне-то какая разница. Лишь бы меня не сватала.

— Господи, да кто тебя сватает? — воскликнула Лариса. — Кому ты нужна со своими тараканами?!! Это мне нужно, мне, понимаешь?! Мне, между прочим, этот Вадик очень уж на душу прилег. Это моё, Женька, желудком чувствую — моё! А ты мне всю малину… Ну Женька, ну пожалуйста! Ну ради меня же!

Женя недовольно промолчала.

— Жень. Ну Жень! — продолжала канючить Лариска. — Ну плииииз!

Женя опять не ответила.

— Ну и что ты тогда за подруга, если в самый важный момент я на тебя положиться не могу?! — со злостью воскликнула Сычева. — Ну к кому, скажи, я могу с такой просьбой обратиться?! Мне ведь и одобрение твое не помешало бы. Мало ли что. Любовь, говорят, слепа. А ты может и разглядишь чего, раз такая опытная. Ну Женька! Уснула ты там, что ли?! Ну не могу я Любку брать на такое ответственное мероприятие, она у меня Вадика отобьет!

— А я не отобью? — раздраженно поинтересовалась Женя. Впрочем, вопрос ее был чисто риторическим, она ведь и сама прекрасно знала ответ.

— А ты не отобьешь, — внезапно успокаиваясь, убежденно ответила Лариса. — Я ж тебя знаю. Короче, Женька, в субботу встречаемся на вокзале часов в десять. Я в пятницу еще перезвоню, уточню время.

Женя в отчаянии ухватилась за последнюю попытку:

— Ларка, я еще не сказала 'да'.

Но Лариса словно бы не услышала. Заверещала радостно, как будто получила неожиданное согласие:

— Всё, дорогая, до пятницы!

В трубке раздались короткие гудки и Жене ничего не оставалось делать, как положить трубку.

Присела на диван прямо в плаще, пробормотала недовольно себе под нос:

— Ну вот, только этого мне не хватало. Теперь меня будут сватать все, кому не лень!

Встала, постояла немножко посреди комнаты, подошла поближе к портрету:

— Нет, ты видел? Что скажешь, Димочка? Как тебе это нравится?

Долго стояла молча, словно бы ожидая ответа от любимого, потом с тяжким вздохом сказала: