Джо Келлоу - Ускользающий мираж

Он вздохнул.

— Нет, но мы пробудем в порту несколько дней, а затем отправимся на Гавайи, в Гонолулу.

— Значит, ты сокращаешь свое путешествие из-за того, чтобы поскорее доставить меня домой?

— Ну, не совсем, — ответил Джон. — Я еще могу выгадать где-то тридцать, а может быть, и сорок пять дней. Мы пришвартуемся на Вити-Леву, затем я планирую нигде не причаливать до Фаннинга, на атолле Кирибати.

— Где это? — Она была счастлива хотя бы поддерживать разговор.

— К северу от экватора.

По мере того как Джон постепенно оттаивал, ее настроение стало улучшаться.

— А кто руководит твоей компанией, пока ты в отлучке? — спросила Кенда уже более радостным голосом.

— У меня есть три вице-президента. Вся черновая, повседневная работа поделена между ними.

— А ты президент?

Наконец Джон посмотрел на нее.

— Да. Я основал компанию — "Строительная компания Тэйлора, Калифорния".

Наступила пауза, и Кенда запаниковала снова.

— Сколько тебе лет? — спросила она, боясь, что он опять замолчит.

Он ответил неохотно, но покорно:

— В августе мне исполнится тридцать четыре.

Ее рот раскрылся от удивления.

— Ты определенно не выглядишь на тридцать четыре! Я бы сказала, что тебе двадцать семь или двадцать восемь.

Джон глухо засмеялся, и в смехе его явно слышалась злость.

— Что ты вообще знаешь о мужчине тридцати четырех лет? До меня ты имела дело только с шестнадцатилетними подростками! С кем ты можешь сравнить меня: с теми чертовыми обезьянами на своем острове?

Пораженная, Кенда замолчала. Джон криво усмехнулся.

— Ты издеваешься надо мной, да, Джон?

— Нет, это была просто шутка.

— Не вижу в этом ничего смешного.

Он пожал плечами.

— Извини, я не хотел обидеть тебя, но правда есть правда. Ты действительно понятия не имеешь о том, что такое мужчина. — Он замолчал, стараясь подобрать слова, а потом произнес: — У тебя были какие-нибудь серьезные отношения с кем-нибудь из твоих красавцев? Что-нибудь кроме поцелуев?

Кенда молчала, упрямо подперев подбородок кулачками.

— У тебя были с кем-нибудь близкие отношения? — настойчиво допытывался Джон, ожидая ответа.

— Нет, я не занималась с ними любовью, если ты это имеешь в виду.

Ответ, казалось, удовлетворил его любопытство.

— А со сколькими женщинами ты занимался сексом? — мрачно спросила Кенда.

Джон резко обернулся и уставился на нее, не отвечая.

— Я хочу это знать! Я хочу знать, женат ли ты? У меня есть на это право!

Кривая ухмылка не покидала его губ. По-прежнему не отвечая, Джон поднял секстант на уровень глаз и направил его на горизонт.

— Я разведен, — хрипло произнес Джон. И, продолжая вычислять долготу инструментом, прибавил: — И помолвлен.

Услышав ответ, она поняла, почему он с такой неохотой обсуждал свою личную жизнь с ней: разведен с одной женщиной, помолвлен с другой, плавает по Тихому океану с третьей… Кенда пожалела, что они затеяли этот разговор.

Он опустил секстант и потер кончик носа.

— Моя личная жизнь сейчас в полном беспорядке, Кенда. Вот почему я взял отпуск на шесть месяцев и решил отправиться в плавание в одиночку, без всего, что напоминало бы мне об этом.

— Но ты не один, Джон! По крайней мере, мне так кажется. Я же из себя все-таки что-то представляю, ты же это знаешь… Я тоже человек. Тот факт, что я пробыла несколько лет одна на острове, ничего не меняет.

Джон встал и потянулся.

— Мы следуем точно по курсу. Что ты скажешь по поводу горячего супа, крекеров и фруктов на обед? Я даже принесу бутылочку, и мы сделаем слабый коктейль, — его голос впервые за утро звучал беззаботно. — А потом… мы вернемся на палубу, если захочешь.

— Хорошо, — неохотно согласилась Кенда. Ее ясные вначале мысли окончательно запутались. Теперь уже она не понимала, как ей вести себя. Кенда точно знала только одно: чувства и мысли, владевшие ею в тот момент, ничего хорошего не сулили.

После того как они, покончив с супом, перешли к десерту, она выбрала момент, чтобы еще раз поговорить о его личной жизни. Они молча сидели за небольшим пластиковым столом, привинченным к палубе. Камбуз был хорошо освещен, и она радовалась этому, так как хотела видеть выражение его лица, когда сделает еще одну попытку поговорить откровенно.

— Почему ты развелся с женой? — спросила Кенда как можно спокойнее, хотя внутри ее все дрожало.

На какой-то момент его глаза сузились, а губы сжались.

— Давай не портить хороший обед, Кенда, если ты не против.

Она посмотрела на него распахнутыми невинными глазами.

— Но я против, Джон! Ты всегда говоришь: "Если ты не против". А я против! До этого момента я беспокоилась, что ты передашь меня американскому консулу в Суве. Да, я боялась, что ты это сделаешь, но теперь уж я думаю, что, может, так было бы лучше для нас обоих?

— Какое это имеет значение для тебя ? Не могу никак понять, почему это тебя так волнует? Кем бы мы ни стали друг для друга, та часть моей жизни никогда не будет твоей. — Джон вздохнул и покачал головой. — Кроме того, мне больно обсуждать это. Поэтому, если ты не против, — подчеркнул он и пристально посмотрел ей в глаза, — мы больше не будем касаться этой темы.

— Ну, тогда, может быть, ты расскажешь мне о женщине, с которой помолвлен? Или и ее тебе тоже неприятно вспоминать?

Джон слегка улыбнулся.

— Знаешь, у всех женщин удивительно схожие черты характера — неважно, кто они по происхождению и где находятся — вращаются ли в светском обществе или обитают на затерянном острове посреди Тихого океана. У тебя определенно есть некоторые из этих чисто женских черт.

— Скажешь ли ты мне, по крайней мере, ее имя?

Джон поджал губы, потом вздохнул.

— Лилиан. Лилиан Стэдман. — И он крепко стиснул челюсти.

— Сколько ей лет? — спросила Кенда после минутного колебания. Она чувствовала, что на ее стороне преимущество, которое она могла бы использовать. Пожалуй, такой удобный случай может никогда больше не представиться.

— Тридцать, — отрывисто произнес он.

— Она красивая?

— Очень.

— Как зовут твою бывшую жену?

— Барбара.

— Она красивая?

— Да.

Кенда набрала воздух в легкие и продолжила допрос.

— Джон!

Он изумленно поднял брови, но выражение его лица было неопределенным.

— Как зовут твою маленькую дочь?

Мгновенно он поднялся со стула и оставил ее одну на камбузе, не произнеся ни единого слова. Даже не сказал: "Заткнись, Кенда". Но ему и не надо было говорить этого: его глаза и так выражали предельное возмущение.

Глядя на пустой стул, Кенда думала: "Зачем я сделала это? Зачем полезла в самые дебри его жизни? Теперь он может высадить меня на Вити-Леву, и я не должна буду его за это винить…"